"Во Псалтири десятоструннем пою Тебе"
"Во Псалтири десятоструннем пою Тебе"
(Пс. 143, 9)
"Во Псалтири десятоструннем пою Тебе" — так сказано в псалме царя и пророка Давида. Что это значит?
Всякое изречение Священного Писания имеет, кроме исторического смысла, другой, внутренний, глубокий смысл. Так и эти слова, кроме исторического значения, имеют таинственный, духовный смысл.
Царь-пророк Давид воспевал свои псалмы, играя на псалтири. Это такой музыкальный инструмент, который имел десять струн. Вот это — исторический смысл.
Духовное же, таинственное значение сих слов таково: десятиструнная псалтирь — это человек с его пятью внешними и пятью внутренними душевными чувствами, на которых как бы на десяти струнах и должен человек петь Господу, т. е. жительство свое проводить согласно с заповедями Божиими, чтобы все поведение, вся жизнь была как бы постоянным пением Божественным. "Пою Богу моему дондеже есмь" (Пс. 103, 33).
Так и сказал оптинский старец Лев, когда его спросили, что он делает, а он в то время принимал народ: "Пою Богу моему, дондеже есмь". И он мог так сказать, ибо он, действительно, жил согласно святым заповедям Божиим, его жизнь была, действительно, истинное богоугодное пение. Это пение есть духовная жизнь.
Когда струны псалтири не настроены как должно, когда они звучат не в тон, несогласно,— невозможно на ней играть. Не может она издать стройных звуков, не может получиться правильной песни. Так и у человека, когда его чувства не приведены в согласие и не имеют общего согласного устремления к Богу, когда человек еще любит грех, или когда грех против воли человека насилует его,— тогда не может он издать стройных звуков духовной жизни, не может всею жизнью, всем поведением, всеми чувствами своими воспеть песнь святую, песнь Божественную. Нужно понудить себя, чтобы привести себя в порядок, нужно потрудиться в подвиге ради Господа, потерпеть всякую тяготу и неудобства в борьбе с собою, со своими страстями, ибо сказано: "Терпя потерпех Господа, и внят ми, и услыша молитву мою. И возведе мя от рова страстей и от брения тины, и постави на камени нозе мои и исправи стопы моя: и вложи во уста моя песнь нову, пение Богу нашему" (Пс. 39, 1–4). Нужно терпеть и ждать милости Божией.
Когда учатся играть на скрипке, тогда вначале у играющего получаются очень неприятные, неправильные, резкие звуки, настолько они неприятны, что, кажется, убежал бы, куда глаза глядят от этих звуков. Но постепенно человек привыкает, научается играть, звуки получаются все правильнее и правильнее, и наконец, польются нежные прекрасные звуки чудной музыки. Одному это удается скорее, другому длительнее; иногда и при всем старании никак не наладится играющий, все время получается не так, как ему хотелось бы. Нужно терпение.
Так и в духовной жизни. Человек хочет одно, а сам делает совсем другое, не то, что хочет. Ум его хочет одно, а чувства требуют другого. И видит человек и чувствует болезненно, что это все не то, понимает он, что нехорошо у него получается, не так, как надо, даже приходит в уныние, видя, что не преуспевает он в борьбе со страстями, что не налаживается его духовная жизнь. Но нет, не нужно унывать, надо терпеть... Надо терпеливо понуждать себя на всякую добродетель ради Господа, трезвенно следить за всеми своими чувствами, мыслями, делами, надо призывать на помощь Господа Бога, надо придти в смирение и сознать, что своими делами без Божественной помощи человек ничего не успеет. И когда, наконец, уготовится сосуд души и тела человека, когда настроятся струны его псалтири во всяком смирении, терпении и благочестии... тогда придет время и раздастся чудное пение, и польются прекрасные дивные звуки духовной жизни и "узрят мнози и убоятся и уповают на Господа" (Пс. 39, 4), ибо от соединения с Господом получается это пение неизреченное.
Стоит рояль, готовая для игры, струны на ней натянуты, она открыта... но молчит. Почему она молчит? — Потому что нет игрока. Кто же этот игрок? Игрок сей — Дух Святый, как сказано: "Приидем к нему и обитель у него сотворим" (Иоан. 14, 23). Приидет Дух Святый и соединит рассеченные грехом чувства души и тела, и начнет тогда человек жить в Боге и для Бога.
Таинственный смысл этого псалма сказал мне Батюшка Варсонофий. Помню, мы с ним обедали. После обеда Батюшка подошел к рукомойнику, умыл усы, взял полотенце и, утирая усы, говорит мне: "Отец Николай, посмотрите у Зигабена толкование на слова псалма: "Во псалтири десятоструннем пою Тебе"".
Я прочитал, там было написано кратко и историческое, и таинственное толкование. Батюшка выслушал и сказал: "Это мне сейчас открылось".
И подумалось мне тогда: "Вот человек, вытирает усы после обеда, а ему тайны духовные открываются. Такое озарение духовное бывает у духовно настроенных людей, которые всею жизнью своею поют Богови, независимо ни от времени, ни от положения, совершенно неожиданно иногда и не на молитве, а вот как Батюшка о. Варсонофий обедал, и ему тайны открывались. Он, видимо, проразумевал глубокий таинственный смысл и молитв церковных, и св. Писания. "Услышах, Господи, смотрения Твоего таинства, разумех дела Твоя и прославих Твое Божество" (Ирмос 8, гл. 4 песнь). Аминь.
"Готово сердце мое, Боже, готово сердце мое: воспою и пою во славе моей, Востани слава моя, востани псалтирю и гусли, востану рано. Исповемся Тебе в людех Господи, воспою Тебе во языцех" (Пс. 56, 8–10; 107, 1–4).
Эти слова повторял неоднократно старец иеросхимонах Анатолий (Зерцалов) — начальник Скита Оптиной Пустыни (+ 1894) перед своей кончиною.
Сколько глубокого, таинственного смысла заключается в этих боговдохновенных словах Псалмопевца. Начнешь размышлять на эту тему, и размышлениям нет конца: так необъятно, глубоко то дивное содержание, которое заключается в этих словах псаломских.
Господь Бог, восхотев сотворить человека, чудно сотворил его: даровал ему неизреченную славу. Он сотворил его по образу Своему и подобию, отобразив на нем славу Свою Божественную. Он дивно устроил его, даровал ему красоту и изящество в строении самого тела его, даровал ему душу бессмертную, одарив ее великими духовными дарованиями, снабдив ее прекрасными способностями, поставил его владыкою, распорядителем всех видимых творений мира сего. Дарована человеку душа, — душею своею бессмертною он возвышается над всеми видимыми творениями. Нет в видимой природе никого и ничего, равного человеку.
Дарован человеку ум высокий,— и умом своим человек возвышается над всею природою: она покорена под ноги ему. Например: изобретает он различные орудия, машины, преодолевает ими силы и стихии природы. Не в состоянии человек голыми руками бороться с огнем — делает машины, и побеждает стихию огня. Не может ходить по водам, не имеет силы переплывать большое расстояние,— устраивает лодки, корабли и побеждает водную стихию. Не имеет силы бороться со зверем — делает орудия, при помощи коих побеждает зверя, одолевает его. Разве это не величие, не слава человека? И это еще все относится лишь к обыкновенным естественным способностям человека.
А если взглянем на святых, то увидим, какой дивной славы и власти сподоблялись они, они побеждали природу нравственною силою по благодати Божией: ходили по морю, яко по суху; были переносимы по воздуху Божественной силою, им служили дикие звери, как кроткие агнцы, признавая в них своего владыку; молитвою своею они низ водили дождь на землю и совершали другие дивные чудеса. Перечислить их нет возможности.
В Священном Писании так описывается величие человека: "Умалил еси его малым чим от ангел, славою и честию венчал еси его: и поставил еси его над делы руку Твоею, вся покорил еси под нозе его" (Пс. 8, 6–7). Какого еще большего величия, большей славы можно желать и ожидать? О, воистину, щедро излил Господь милость Свою на человека. Казалось бы, что и человек, имея такие дарования, оценит их и будет жить так, как внушает ему его достоинство человеческое,— согласно Божиим хотениям и велениям.
Но, к великому прискорбию, что мы видим? Мы видим, что человек не уразумел, не оценил того, какой несказанной славы он сподоблен от Творца и Бога Своего, и сказано в псалме: "человек в чести сый не разуме, приложися скотом несмысленным и уподобися им" (Пс. 48, 13). И за это праведным судом Божиим он лишился своей славы: "от славы своея изриновени быша" (Пс. 48, 15).
Будучи в такой чести, в такой славе, человек не уразумел своего достоинства, пал, сделался подобным скоту несмысленному. О, великое падение! В какую бездну и тьму низвергает человека грех. Истинно, он уподобляется скотам, питает свою душу, свою бессмертную душу скотскою пищей, ту душу, на которой начертан образ Божий, ту душу, которой и дана способность уподобляться Богу. Не говоря подробно о губительном действии страстей постыдных, блудных, так поразительно и безобразно уподобляющих человека скоту, обратим внимание на то, что решительно всякая страсть отнимает у человека образ человека, делая его подобным скоту и зверю. Посмотрите, что делает, например, гнев и злоба. Человек, объятый злобою, весь делается зверообразным, глаза мечут искры, искажается лицо — он, кажется, ближнего своего готов пожрать. И все вообще страсти и грехи: чревоугодие, неверие, сребролюбие и другие — превращают человека в скота.
Поистине, нужно здесь вопиять человеку; о, где ты скрылось от меня, мое человеческое достоинство, моя честь, моя слава.
Но не восхотел Господь Бог свое прекрасное творение — человека оставить в падении. Он восхотел по Своему безмерному человеколюбию искупить человека от его падения, от греха. Он восхотел поднять его, вернуть ему его прежнюю славу, его прежнее достоинство. Непостижимо для нас, человеков, совершает Господь искупление рода человеческого после падения Адамова. Своим вочеловечением, страданием, смертию и воскресением. И по безмерной любви и милости Своей дает падшему и воссозданному во Христе человеку не только его первое достоинство, но дарует ему способность к еще большему совершенствованию себя. В искуплении человеку дарована способность к бесконечному, беспредельному приближению к Богу, к вечному наслаждению в познавании Бога. Он может делаться причастником Божеского естества. (2 Петр. 1, 4)
Эта мысль прекрасно выражена в стихире церковной на праздник Благовещения в словах: "Яко да возведет человека, яко един Силен, в первое достояние с растворением".
Итак, по искуплении человека Господь еще большею славою и честию венчал его, например, в таинствах св. Церкви, особенно же в таинстве св. Евхаристии, к которой желают ангелы приникнути, ибо искупительная Жертва приносится только за человека, но не за ангелов. В этом, можно сказать, ангелы как бы даже завидуют человеку, не имея возможности причащаться св. Христовых Таин...
Но и после искупления человека Святейшею Кровию Христа-Спасителя человек падал и падает в грех, роняя славу свою, топча ее и уподобляясь скоту несмысленному. Опять лежит человек, поверженный во прах, в горестном бесчестии. И вот от лица такого человека, уронившего славу свою, забывшего свое человеческое достоинство, утратившего прежнее свое достояние, св. пророк восклицает: "Восстани слава моя". Вспомни, о человек, кем ты был и чем стал; вспомни славу свою, которою венчал тебя Господь, вспомни славу свою и оставь скотский образ жизни, вернись к прежнему своему достоинству... "Восстани слава моя, восстани псалтирю и гусли..."
Псалтирью и гуслями называются, по толкованию св. отцов, наши душевные и телесные чувства и способности.
"Восстани псалтирю и гусли", то есть приготовься весь человек, со всеми своими силами и душевными, и телесными к пению Божественному, к жизни о Господе. Давно ты, псалтирь моя,— как бы так говорит пророк,— заброшена, на тебе, может быть, лежит большой слой пыли, струны твои заржавели, вся ты расстроена, быть может, и разбита, и если ударить по струнам твоим, то не получится стройных звуков: издадут они, твои струны, дребезжащие, бесформенные, надрывающие душу звуки. О, восстань, восстань, псалтирь моя.
Нужно настроить струны твои, нужно привести в порядок весь инструмент, ибо, если хотя одна струна будет фальшивить, не получится стройных звуков, будет слышна неправильность, и она будет портить весь строй, всю гармонию. Все пение будет испорчено, хотя бы все остальные струны стройно звучали.
Как в музыке, так и в духовной жизни. "Нельзя работать Богу и маммоне" (Мф. 6, 24), нельзя служить Богу и греху. Должен человек, по Евангелию, возлюбить Господа всею душею, всею крепостию, всем сердцем, всем помышлением своим (Мф. 22, 37; Мк. 12, 30; Лк. 10, 27), не отдавая греху ни одного чувства, ни единой способности своей душевной или телесной. Так и св. апостол Иаков говорит, что если кто в одном согрешит, повинен есть против всего закона; если одну заповедь нарушит, нарушит весь закон (Иак. 2, 9–11). Итак, уготовься, восстань, вся псалтирь и гусли, исправься, настройся к должному пению, к должной игре.
Дошел человек до сознания необходимости восстания, уже готов бросить греховную жизнь, порвать всякое общение со грехом, обратиться всем существом своим к Богу. Видит это враг-диавол и шепчет человеку: "Куда? Зачем? Еще успеешь". Шепчет, желая ослабить решимость человека. Но человек решительно отвергает внушения врага и, сам себя ободряя, говорит: "Нечего медлить. Скорее. Восстану рано. Сейчас же, немедленно, без отлагательства восстану. Восстану и начну немедленно настраивать свою псалтирь и гусли к пению, т. е. к житию, согласному с законом Божиим".
И вот начинается жизнь иная, жизнь духовная в общении с Господом. Не без трудностей она. Встречают человека и скорби, и испытания, и борьба с грехом. Томят по временам последствия прежде принятого в себя зла и греха, обновляющегося в уме и чувстве человека. Но желание быть с Господом, в Нем Едином искать отрады, покоя и вечного блаженства все преодолевает. Трудится человек, находится в подвиге, уготовляет себя. В таком подвиге проходят большею частью годы, даже десятки лет.
Наконец, испытывая себя, видит и чувствует человек, что умерло в нем всякое желание сладостей мира сего тленного, что омертвело сердце его для наслаждения тленною красотою, что как Единая и Истинная Красота нетленная, как единая цель всех стремлений и желаний его, стоит пред ним Христос. Видит состояние своего сердца человек и вопиет: "Готово сердце мое, Боже, готово сердце мое". Ныне, когда оно готово, "воспою и пою во славе моей". Восстала моя прежняя слава, уготовилось сердце, сделалось способным к пению Божественному. Ныне "воспою и пою", т. е. не перестану петь, воссылать Богу, служить Господу Богу, в служении Богу, в жизни по Богу, в молитве Иисусовой положу всю цель моего жития.
Доселе я стенал под бременем страстей и нападений вражиих, не мог я воспевать радостных песней, я приносил Богу умиленную покаянную молитву, ибо видел и постоянно имел перед глазами мой плен греховный, мою поверженную долу славу. Но ныне, когда восстала слава моя,— воспою и пою во славе моей. Ныне "исповемся Тебе в людех Господи, воспою Тебе во языцех". Буду говорить, поведовать о делах Господних, явленных на мне грешном, буду благодарить Бога за Его милость ко мне перед всеми людьми. Не убоюсь, не устыжусь проводить жизнь, требуемую от меня Законом Божиим, во всяком народе, во всяком месте. "Воспою и пою во славе моей." Эти слова суть уже, так сказать, восторг святой души.
Старец Анатолий мог так восклицать. Нам до этого далеко, нам более приличен плач о нашем падении, но все-таки и мы всемерно должны стремиться поднять нашу упавшую славу и для этого должны прежде всего очищать себя от грехов.
Весь первоначальный наш подвиг должен быть обращен на борьбу с грехом, на очищение сердца от страстей в покаянии и смирении. И Господь, видя смирение и труд наш, оставит грехи наши (Пс. 24, 18), очистится сердце — и восстанет тогда слава наша в пении песни Божественной...
Да сподобит же нас сего Господь по милости Своей.
Аминь.