Ноябрь 5 ноября

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Ноябрь

5 ноября

28 октября приехал в Оптину граф Лев Толстой. 29 числа уехал из Оптиной, не побывав ни у о. архимандрита, ни у батюшки, ни у о. Иосифа. Доехав до ст. Астапово, он почувствовал себя нехорошо и далее не поехал.

Подробностей не знаю, только св. Синод благословил о. Иосифа (так как граф знал и был у о. Иосифа) ехать к графу для убеждения его в истинах Св. Православной Церкви. О. Иосиф хотел ехать, но почувствовал сильную слабость, отказался. Тогда телеграммой было дано благословение Батюшке ехать вместо о. Иосифа. Вчера вечером Батюшка начал собираться. Я почему-то волновался внутренне, но после чтения канонов и акафистов и вообще вечернего молитвенного правила, я успокоился. Батюшка сказал мне, что полагает меня взять с собою.

Около 12 часов ночи мы, все уложив, разошлись по келиям. Встал я сегодня в 4 часа утра, в шестом часу я с пономарем и о. Нектарием отправили молебен. Батюшка стоял в алтаре. Затем, после молебна, все пошли к Батюшке. Позже я пошел в келию, окончательно собрался и, наконец, пошли в монастырь к о. архимандриту. Батюшка с о. Феодосием шли впереди (о. Феодосий пришел к Батюшке для исповеди его и вообще как духовник). Я шел сзади, брат Григорий рядом со мной нес сумку. Придя к о. архимандриту, все пошли по своим делам, а я с братом Григорием дожидались.

Вдруг меня позвал Батюшка, объявил, что я остаюсь и простился со мной. Я все-таки дождался отъезда Батюшки, и когда он уехал, я пошел на могилки к старцам, помолился за Батюшку и за себя и пошел в скит. Зайдя в келейную Батюшки, я напился чаю, отпустил закупщика и пришел в келию. Волнения не чувствовал. Я помолился о благополучии Батюшки и сел писать этот дневник. А вчера чувствовал волнение, не то грустно, не то скорбно мне было. Господи, спаси Батюшку, и буди воля Твоя.

Вчера написал Иванушке письмо, а от него получил 31 октября. Особого ничего не было в письме.

Вчера Батюшка дал мне четыре носовых платка. Принеся их в келию, я сам себе сказал:

— Платки, платки, не придется ли мне вами утирать слезы во время скорби?