2. Освобожденные для свободы

2. Освобожденные для свободы

Все богословские речи, все христианские программы о «новом человеке», «новом творении» остаются безо всяких общественных последствий, даже часто способствуют сохранению бесчеловечных общественных отношений, если христиане сегодня убедительно не являют миру этого «нового человека», это «новое творение» в борьбе против несправедливых структур. Кто не страдает ежедневно в той или иной форме от этих часто анонимных и непрозрачных структур, будь то в браке и семье, на работе или учебе, в жилищных или экономических реалиях, на рынке труда, в союзах, партиях, организациях? «При определенных социальных условиях освобожденное и освобождающее поведение практически исключено. Существуют места проживания, которые систематически разрушают связь мать–дитя; существуют формы организации труда, которые дарвинистически определяют отношение сильного к слабому и тем самым убивают такие способности, как готовность помочь, сострадание или благородство, считающиеся бесполезными для производства. Если изменятся условия, то есть жилищные условия станут более человечными, формы организации труда — более кооперативными, то будет создана возможность другой жизни: не более, но и не менее» (Д. Зёлле [Solle]).

Страдание ясно показывает, насколько стационарна история человечества по своей сути. Много ли изменили в ней все неоспоримые технологические эволюции и политико–социальные революции? В истории страдания человечества едва ли заметна серьезная эволюция или революция. Кому тяжелее: египетскому рабу строящему пирамиды Среднего царства во втором тысячелетии до Христа или южно–американскому шахтеру в конце второго тысячелетия после Христа? Чье бедствие больше: в пролетарских поселениях нероновского Рима или в трущобах современного Рима? Что было хуже: массовые депортации целых народов ассирийцами или массовые уничтожения в нашем столетии немцами, русскими, американцами? Огромные современные возможности борьбы со страданием, кажется, довольно точно соответствуют возможностям созидать страдание. Поэтому здесь лишь условно существует «новое под солнцем». Единственное утешение заключается в том, что великие ответы и надежды также сохраняются, и тем самым не только история страдания, но и история надежды человечества, несмотря на все огромные потрясения, проявляет определенную стабильность. Это относится не в последнюю очередь и к вопросу, на который следует дать понятный и приемлемый ответ: что в конечном счете важно в человеческой жизни?