5. Оппозиция монашества против мероприятий Никона

5. Оппозиция монашества против мероприятий Никона

Оппозиция против реформ, сформировавшаяся в Москве, распространялась все дальше и больше. Она проявлялась многообразно: 1) в составлении полемических сочинений, 2) в упрямом неприятии «никонианских книг» и, наконец, 3) в открытой борьбе против церковной и светской власти, что особенно явно выразилось в известном бунте братии Соловецкого монастыря. В борьбе за «старую веру» против книг новой печати приняли участие епископат и монашество — первый менее, второй более активно.

Епископ Павел был первым архиереем Русской Церкви, который уже в самом начале реформ Никона открыто выразил свое несогласие с ними. Открыто протестовал и Вятский епископ Александр (1657–1674), который подписал постановление Собора 1656 г., но несколько лет спустя (1663), в пору особенно напряженных отношений между царем и оставившим кафедру Никоном, направил царю пространное послание, в котором обличал Никона и затеянное им исправление книг; среди прочего он возражал и против изъятия из Символа веры слова «истинного». На Соборе 1667 г. Александр отказался от своих обвинений, признал ошибочность своих мнений и принял постановления Собора. И все–таки надо отметить, что своим сочинением он лишний раз продемонстрировал консерватизм и оппозиционные настроения епископата [978]. У Александра оказалось больше мужества, чем у других архиереев, которые в душе тоже были против реформ Никона, — как, например, Макарий, митрополит Новгородский († 1663), или Маркелл, архиепископ Вологодский († 1663), — но вместо того, чтобы заявить открытый протест, они предпочитали затягивать проведение реформ или, если прибегнуть к современному выражению, саботировать их [979]. К этой группе архиереев можно причислить и того епископа, который анонимно распространял свое «Обличение на Никона патриарха» [980].

При таком отношении епархиальных архиереев к реформам новоисправленные книги, конечно, попадали в дальние города и монастыри, но это вовсе не означало, что духовенство и братия будут по ним совершать богослужение. Митрополит Ростовский Иона, который поддерживал Никона, вынужден был обратиться к пастве своей епархии с несколькими окружными посланиями, добиваясь исправления богослужебных обрядов — например, освящения воды лишь в канун праздника Богоявления (6 января). Игумен и братия Кирилло–Белозерского монастыря, впоследствии оскорблявшие и унижавшие сосланного в их обитель Никона, не хотели подчиниться этим распоряжениям своего правящего архиерея [981]. На всем протяжении 2–й половины XVII в. во многих монастырях снова и снова возникало сильное противление «никонианским книгам», как это видно из многочисленных посланий епархиальных архиереев [982]. Илия, архимандрит Соловецкого монастыря, собственноручно подписал приговор Собора 1654 г., но в свою обитель он возвратился отнюдь не сторонником реформ Никона и до самой своей смерти († 1659) оставался в единодушии с братией, которая на монастырском соборе 8 июля 1658 г. постановила новых книг не принимать и совершать богослужение по старым книгам. Ни один другой монастырь не отверг реформ Никона с такой решительностью, как Соловецкий.

Вообще, воззрения сторонников оппозиции колебались от обескураженности до религиозного фанатизма; последний, впрочем, будучи болезнью религиозного сознания той эпохи, свойствен был не только протопопу Аввакуму, но и патриарху Никону. Старец Боголеп Львов из Кожеезерского монастыря, с самого начала отвергший «еретические» исправления Никона, в течение 10 лет отказывался от исповеди у духовника обители и 20 лет не причащался, чтобы не запятнать «чистоты» своей веры, — поведение, весьма характерное для подобного фанатизма [983]. Такие случаи были вовсе не единичными, число их росло с каждым годом, и происходило это еще до приговора 1667 г. Приведем еще один пример: строгий подвижник Авраамий, иеромонах Богородицкого монастыря в окрестностях Нижнего Новгорода, тесно связанный с Аввакумом, покинул свою лесную хижину, где он до тех пор вел жизнь, исполненную молитвы и совершенного отречения от мира, и пришел в Москву, чтобы вручить царю свою челобитную, в которой обрушился с обличениями на реформы Никона. Он был одним из тех расколоучителей, кто называл Никона «антихристом», как это видно из его «Вопросов и ответов», которые он написал против безуспешных увещеваний двух митрополитов — Павла Крутицкого и Илариона Рязанского; то же мнение о Никоне выражено и в других его сочинениях: «Письмо к боголюбцу» и «Писание об антихристовой прелести» [984]. Сосланный в Пустозерск, Авраамий проповедовал там об уже родившемся антихристе, и в 1681 г., по приказу патриарха Иоакима, был сожжен вместе со своими единомышленниками, староверами–фанатиками. К числу решительных противников Никона принадлежал и архимандрит Спиридон Потемкин († 1663), который составил пространное сочинение — «Книгу о правой вере» [985].

К самым видным расколоучителям принадлежали еще два представителя монашества, которые, хотя и тесно общались друг с другом, тем не менее были весьма разными людьми. Досифей, игумен Никольского монастыря под Тихвином, был из числа первых проповедников против всяких новшеств. Чтобы спасти чистоту своей веры, он ушел из монастыря и отправился в маленькую пустынь вблизи города Повенца (на севере); оттуда (около 1685 г.) он пошел на юг, к донским казакам, где у раскола нашлось множество приверженцев. Когда правительство начало борьбу с расколом на Дону, Досифей ушел с Дона и объявился некоторое время спустя (после 1688 г.) на Северном Кавказе, где и умер около 1691 г. Досифей всюду был ревностным проповедником старой веры и считался одним из самых больших авторитетов у первых старообрядцев, но он был против религиозного фанатизма, осуждал его, осуждал среди прочего и самосожжение, которое в 80–е гг. распространилось среди фанатичных раскольников. Он отказывался признавать самосожигателей за мучеников веры [986].

Иным человеком был другой расколоучитель, монах Корнилий, один из самых авторитетных деятелей у староверов, который даже был прославлен ими как святой. Его житие было одним из самых распространенных старообрядческих сочинений, оно служит важным источником по ранней истории раскола. В 15–летнем возрасте Корнилий принял постриг в Корнилиево–Комельском монастыре и провел там более 20 лет, потом он стал странствовать из обители в обитель, дошел наконец до Москвы и поступил в Чудов монастырь, здесь он служил пекарем у патриарха Иосифа, потом у Новгородского митрополита Аффония и, наконец, у Никона, которого он, таким образом, хорошо знал лично. В Новгороде он познакомился с только что упомянутым игуменом Досифеем. Из Новгорода Корнилий вернулся снова к патриарху Иосифу и был поставлен надзирателем монастырской темницы, но эту должность он занимал недолго и вскоре перешел простым монахом в Чудов монастырь. С самого начала исправления книг он был против Никона и вместе с Досифеем бежал на Дон. Через три года Корнилий ушел от Досифея и пришел в Кириллов монастырь, где тоже было сильно недовольство реформами, но когда там все–таки стали служить по новым книгам, он перебрался в Нилову пустынь, которая в то время стала одним из оплотов противников реформ, Корнилий принадлежал к наиболее активным деятелям этой оппозиции. Вынужденный покинуть Нилову пустынь, он бежал в леса на реку Выг, где к тому времени собралось уже много приверженцев старой веры. Корнилий стал вождем староверов. Он дал благословение на основание общины, которая впоследствии в истории раскола получила наименование «Выговское общежитие». Корнилий скончался 21 марта 1695 г., 125 лет от роду, согласно его житию. Выговская община, ставшая гнездом фанатичной религиозности, была основана на самых строгих аскетических правилах труда и отречения от мира: этого требовал от своих духовных чад Корнилий. В XVIII в. Выговская община играла важнейшую роль в расколе беспоповцев, из нее вышли почти все расколоучители этого толка [987].