8. Сатана искушал Иисуса в пустыне. Зачем?
8. Сатана искушал Иисуса в пустыне. Зачем?
Вопрос:Сатана искушал Иисуса в пустыне. Зачем?
Отвечает священник Константин Пархоменко:
Сразу после принятия Крещения на Иисуса нападает сатана. Само Крещение было знаком того, что Иисус принимает учение о наступающей новой эре. И не просто принимает это учение, не просто согласен с ожиданиями древних израильтян, но будет трудиться для приближения этой новой эры, Царствия Божия.
И сатанинские силы прекрасно поняли, что для них наступает критический момент. Пощады от Иисуса ждать не приходится… Но, может быть, есть возможность переориентировать Христа в Его служении, как-то договориться с Ним о мире, о способе сосуществования?
Евангелия сообщают, что сразу после Крещения Иоаннова Иисус уединился «в пустыне», или, вернее, в пустынном месте, где Он в бдении и посте размышлял о предстоящем служении. В это время сатана и идет на прямой контакт со Спасителем…
В Новом Завете мы находим два варианта рассказа об искушении Христа диаволом. Первый рассказ – Евангелиста Марка, второй – Матфея и Луки.
Прежде всего, следует пояснить, что греческое слово «искушение» не несет негативного значения. Это слово можно перевести как «испытание». Для Марка важнее всего подчеркнуть, что Христос является вторым Адамом. Марк проводит параллели с Адамом (о котором мы читаем в книги Бытие и с Иисусом Христом). Как первый Адам в Раю был со зверями и его искушал диавол; так и второй Адам – «со зверями», но уже не в Раю (потому что Рай утерян), а в пустыне. Иисуса, как некогда Адама, искушает диавол, но Иисус из этой схватки выходит победителем, тогда как первый Адам пал.
Совершенно иное богословское направление имеет этот эпизод в Евангелиях от Матфея и от Луки. Здесь искушения принимают вид «испытания чудесами». Диавол предлагает Иисусу доказать, что он тот самый Мессия, которого ожидают евреи, и для этого следует совершить ряд демонстративных действий, именно таких чудес и действий, которых ждали от Мессии современники. Это превращение камней в хлеб, то есть, чудо «экономическое», это прыжок с верхнего портика (крыла) Иерусалимского Храма – чудо сверхъестественное. Наконец, искуситель, приступив ко Христу, показывает Ему все царства мира и славу их и говорит Ему: «все это дам Тебе, если пав поклонишься мне»” . Господь отгоняет диавола и отметает искушение словами: «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи» .
Все эти чудеса, вне зависимости от того, как понимать искушение: как действительное физическое явление диавола или как внутреннее искушение, боровшее Спасителя, показывают нам очень важную вещь: как диавол пытается распространить свою власть над миром, управлять человечеством.
Прежде всего, сатана предлагает превратить камни в хлеб. По сути, это предложение сытостью, экономическим изобилием покорить толпу.
Второе искушение имеет в виду демонстрацию могущества. Запугать людей, поразить силой, властью своей и через это стать господином над людьми.
Наконец, третье искушение, самое тонкое и опасное. Это искушение имеет непосредственное отношение к судьбе еврейского народа, а в более широком смысле – и вообще ко всем народам и культурам Земли. Еврейский народ на протяжении всей своей истории постоянно подпадает под искушение абсолютизировать и обожествить преходящий «век сей», с его богатствами, амбициями и проч. Искомое же и чаемое Царство грядущее, Царство Божие, как бы отодвигается на второй план или вообще забывается.
Поклониться сатане – значит, признать власть князя мира сего, власть бога века сего , признать этот падший греховный мир за единственно возможный и желаемый.
Но Христос не колеблясь, мгновенно отвергает и это искушение, отвечая сатане: прочь с моих глаз!
Итак, самая главная уловка сатаны – представить этот мир как мир счастливый и благополучный и без Бога. Хорошо бы, конечно, жить побогаче, посытнее, а так все в порядке. Был бы могущественный царь, доказавший свое право на абсолютную власть над народом, – и за ним можно чувствовать себя как за каменной стеной.
Сатана предлагает Спасителю антихристов вариант мира, и, согласимся, он очень похож на так хорошо знакомый нам большевистский режим.