В. НОВЫЕ ДАННЫЕ ОБ ИСТОРИИ НЕКОТОРЫХ ТЕКСТОВ
В. НОВЫЕ ДАННЫЕ ОБ ИСТОРИИ НЕКОТОРЫХ ТЕКСТОВ
Таким образом, кумранские библейские манускрипты указывают на время, когда по крайней мере некоторые книги циркулировали в различных версиях, а многочисленные копии книг священного писания отдавали предпочтение разным редакциям. Но их лепта не ограничивается лишь деталями текстуальной критики: они — а иногда и небиблейские сочинения — также позволяют бросить редкий взгляд на эволюцию некоторых книг священного писания и их частей. Здесь можно было бы обсудить книгу Иеремии, но, ради разнообразия, я рассмотрю в этом разделе два других примера; один почерпнут из данных в библейских манускриптах, а другой — из информации во внебиблейском тексте.
1. Книга Псалмов
Можно вспомнить, что манускриптов книги Псалмов в Кумране было идентифицировано больше, чем любого другого библейского сочинения. Теперь ясно, что свитки сохранили две версии Псалтыри. Одна, засвидетельствованная в большинстве копий, принадлежит традиции, которая завершается масоретским текстом. То есть в этой версии псалмы следуют порядку и форме, которые отличают канонический еврейский текст и, следовательно, все современные переводы, выполненные с него. Но знакомая форма, по-видимому, была не единственной, которую Псалтырь принимал в древности. Я уже отмечал, что в Септуагинте эта книга состоит из 151 псалма, а не из 150, как в каноническом еврейском тексте. Теперь псалом 151 был найден среди свитков — на еврейском. Это часть большого свитка Псалмов, извлеченного из пещеры 11(11 QPsa). В этом свитке псалом занимает последнее место, как и в греческой Псалтыри. Псалом вращается вокруг Давида — его избрания Богом, его занятия пастушеством и его победы над Голиафом. Греческая версия Псалма выглядит так:
Я был меньший между братьями моими
и юнейший в доме отца моего; пас овец отца моего.
Руки мои сделали орган, персты мои настраивали Псалтирь.
И кто возвестил бы Господу моему?
— Сам Господь, Сам услышал меня.
Он послал вестника Своего и взял меня от овец отца моего,
и помазал меня елеем помазания Своего.
Братья мои прекрасны и велики,
но Господь не благоволил избрать из них.
Я вышел навстречу иноплеменнику,
и он проклял меня идолами своими.
Но я, исторгнув у него меч,
обезглавил его и избавил сынов Израилевых
от поношения.
Кумранской версии присущи несколько другие формулировки, но то же содержание. Ввиду Псалма 151, свиток, который и в остальном отличается более выраженным акцентом на Давида, чем масоретская книга Псалмов, заканчивается поэмой о персонаже, доминирующем в Псалтыре и традиционно считающимся автором всего собрания.
Но примечательный свиток Псалмов из пещеры 11 может дать больше информации об эволюции Псалтыри, чем относительно незначительный факт, что он, как и греческий текст, содержит псалом 151. Ученые давно полемизируют, каково было назначение свитка Псалмов из пещеры 11. Является ли он частным или, по крайней мере, специфическим собранием псалмов, которые были выбраны для особой цели (например, для личного пользования, коллективного изучения)? Или это собрание поэм, равноценное другим манускриптам, которые характеризуют Псалтырь, лучше всего известную в масоретском тексте? Другими словами, считался ли он авторитетной, священной компиляцией псалмов или же человек, который собрал в нем эти поэмы, рассматривал его как иной вариант антологии псалмов? Еще один вопрос: как мы можем определить разницу между обоими? Подобные вопросы возникают потому, что расположение и даже содержание псалмов в свитке резко отличается от любой другой версии, известной из античности. Двадцать семь сохранившихся столбцов содержат пассажи в следующем порядке (использована масоретская нумерация; в некоторых случаях стихи отсутствуют потому, что эта часть свитка повреждена или потеряна, а не потому, что их не было в полном свитке):
101:1–8 102:1–2,18–29 103:1
109:21-31
105:25-45
146:9-10
148:1-12
121:1-8
122:1-9
123:1-2
124:7-8
125:1-5
126:1-6
127:1
128:4–6 129:1-8
130:1-8
131:1
132:8-18
119:1–6, 15–28, 37–49, 59–73, 82–96, 105-20, 128-42, 150-64,171-76 135:1–9,17–21 136:1-16, 26Ь (?)
118:1,15,16,8,9,29 145:1–7,13-21
154 (засвидетельствован ранее только в переводе Библии на сирийский язык)
Мольба (молитва) об избавлении
139:8-24
137:1,9
138:1-8
Сир 51:13—20Ь, 30
Обращение к Сиону
93:1-3
141:5-10
133:1-3
144:1–7,15
Псалом 155 (известен только в сирийском переводе)
142:4-8
143:1-8
149:7-9
150:1-6
Гимн Создателю 2 Сам 23:7
Сочинения Давида (единственный прозаический раздел)
140:1-5
134:1-3
151
Вызывают любопытство несколько особенностей свитка Псалмов, когда сравниваешь его со знакомой Псалтырью. Во-первых, иной порядок. Грубо говоря, он таков: 101–103, 109, 105, 146, 148, 121–132, 119, 135–136, 118, 145, 154, новое сочинение, 139, 137, 138, Сирах 51, новое сочинение, 93,141,133,144,155,143–143,149-150, новое сочинение, 2 Самуила 23:7, новое сочинение, 140,134,151. Некоторые упорядоченные группы псалмов в нем явно совпадают с традиционной Псалтырью (101–103, 121–132,135-136,142–143,149-150), но другие заметно отличаются от масоретского расположения. Подобное отклонение появляется в дополнение ко многим незначительным текстуальным вариациям. Во-вторых, свиток Псалмов из пещеры 11 содержит девять текстов, не представленных в масоретской Псалтыре: три были известны из других версий Псалтыри (псалмы 151 и 154–155), два из других книг (2 Сам 23:7, с последними словами Давида, и Сирах 51), а другие четыре — это тексты, ранее не засвидетельствованные (Мольба об избавлении, Обращение к Сиону, Гимн Создателю и Сочинения Давида). Все новые произведения появляются во второй половине свитка. Одно из них, перечень писаний Давида, даже не является поэмой. Как нам оценивать это свидетельство?
Следует учесть несколько фактов, касающихся свитка Псалмов из пещеры 11. Во-первых, все псалмы, сохраненные в нем, относятся к последним двум из пяти книг, которые составляют Псалтырь (в Псалтыре первую книгу образуют псалмы 1-41, вторую — 42–72, третью — 73–89, четвертую — 90-106 и пятую — 107-50 (или 151). Кумранские свитки Псалмов в целом показывают, что на момент существования общины порядок поэм в первых трех книгах был намного более фиксированным, чем порядок для псалмов 90-150/151. Соответственно, различие в последовательности в свитке Псалмов из пещеры 11, само по себе, не является убедительным аргументом против его официального или авторитетного характера, поскольку все эти псалмы относятся к частям Псалтыри, в которых серьезные флуктуации последовательности являются нормой. Возможно, это свидетельство лишь удостоверяет факт, что последние две книги Псалмов принимали различный вид в разных копиях. Во-вторых, имеются и другие копии свитка Псалмов этого типа — вторая из пещеры 11 и еще одна из пещеры 4. Следовательно, не стоит отбрасывать текст из пещеры 11 как единственный в своем роде. У него есть аналоги.
То, что Псалтырь, засвидетельствованная в 1 lQPsa, теперь доступна в более чем одной копии, повышает вероятность, что это действительно официальная книга Псалмов. Похоже, что свиток Псалмов позволяет нам прикоснуться к периоду в эволюции Псалтыри, когда порядок элементов и, в некоторой степени, даже сами элементы в четвертой и пятой книгах заметно варьировали. Свиток Псалмов из пещеры 11 и его аналоги являются первыми примерами того, насколько некоторые Псалтыри отличались от других в порядке поэм и даже в содержании.
Но могла ли официальная Псалтырь содержать прозаический раздел, подобный «Сочинениям Давида»? Его находка в копии из пещеры 11, бесспорно, вызвала удивление, но можно найти объяснение его присутствию в качестве части собрания псалмов. Свиток сфокусирован на Давиде в большей степени, чем масоретская Псалтырь. Возможно, «Сочинения Давида» играли роль общего заголовка, подобно тому, как многие из псалмов имеют заглавия (некоторые из них встречаются в кумранском тексте). Эти заглавия — не поэтические, как и «Сочинения Давида».
В результате, свитки показывают, что в распоряжении одной и той же общины могли быть две версии Псалтыри. Из этого обстоятельства следует, что в середине I в. н. э. — время, которым датируется первый свиток Псалмов из пещеры 11, — многое в Псалтыре еще не было оформлено. Вариации в порядке касались почти исключительно последних двух книг Псалтыри, тогда как первые три, видимо, были намного более фиксированными. Мы не можем определить, имели ли в то время отличающиеся Псалтыри другие секты в иудаизме, поскольку у нас нет сведений об их взглядах по этому вопросу.
2. Даниил 4
Книга Даниила предлагает пример иного рода. Она хорошо засвидетельствована в Кумране, и все ее копии указывают на разновидность текста, присутствующего в масоретской традиции. Это вызывает определенный интерес, поскольку в древних версиях Даниил встречается в двух или более формах. Масоретский текст содержит 12 глав, тогда как Септуагинта включает их и несколько добавлений: Сусанну (иногда нумеруемую как гл. 13); молитву Азарии и песнь трех отроков (68 стихов, вставленных между Дан 3:23 и 3:24); Вила и дракона (иногда нумеруемого как гл. 14). В манускрипте Даниила из Кумрана или в каком бы то ни было независимом сочинении ни один из этих дополнительных пассажей выявлен не был. Один или два текста, как кажется, имеют некоторые сходства с Даниилом, но ни один из них не является копией Сусанны, Вила и дракона или добавления в виде молитвы/песни в гл. 3. Они остаются засвидетельствованными только в греческих манускриптах и в переводах, зависящих от греческого текста.
Тем не менее приключения Даниила вызывали в Кумране большой интерес. Было обнаружено восемь копий этой книги. К ним можно добавить несколько других рассказов о Данииле, в том числе четыре текста из пещеры 4: 4Q243-45, обозначенные как копии Псевдо-Даниила, и 4Q246, который также принадлежит к кругу литературы о Данииле. Все четыре фрагментарных манускрипта написаны на арамейском языке, как и обширные части Даниила в масоретском тексте (2:4b-7:28).
Хотя эти тексты по-своему интересны, пятое произведение цикла Даниила (4Q242) заинтриговало ученых с момента его публикации в 1956 г. Ему было дано название «Молитва Набонида»:
Слова молитвы, которую произнес Набонид, царь зе[мли Вави]лонской, царь [великий, когда он был поражен] злой проказой по велению Бо[га Всевышне] го в Тейме.
[Злой проказой] я был поражен в течение семи лет… и грехи мои отпустил ясновидец. Он был муж иудейский из [сынов изгнания, и он сказал мне]: «Поведай и напиши об этом, чтобы воздать славу, вели[чие и почесть] имени Бо[га Всевышнего». И я написал так:
«Когда] поражен был я [злой] проказой в Тейме [по велению Бога Всевышнего], семь лет [я] молился богам из серебра и золота, [меди и железа], дерева, камня и глины, потому что [думал], что они боги…» (р. 573).
Образ иудейского мужа, который вступил в непосредственный контакт с вавилонским царем и убедил его прославить истинного бога, после того как Господь наказал царя, естественно напомнил ученым о роли, которую Даниил играет в книге, названной в его честь. Взгляд ученых остановился на Данииле 4, где сам Навуходоносор сообщает о том, что он жил, как зверь, вдали от Вавилона в течение семи «времен», пока не был восстановлен в своем царском достоинстве.
Навуходоносор (605–562 гг. до н. э.) был великим правителем Нововавилонской империи, чьи войска захватили Иудею и Иерусалим, разрушили храм и город, положили конец династии Давида и увели тысячи иудеев в плен на восток. Он стал самым известным и одиозным вавилонским правителем в еврейской литературе. Книга Даниила содержит несколько рассказов о нем. Среди его преемников дольше всех правил Набонид (556–539 гг. до н. э.), вызывающий любопытство монарх, которого древние авторы изображают в полярной манере. Одним из его поступков, который привлек внимание тех, кто составлял хронику его деяний, было его пребывание вне столичного города на протяжении ряда лет (семи или десяти, согласно разным источникам), когда он оставался со своим войском в Тейме в Аравии. Никто не знает до конца причину его путешествия. Вскоре после его возвращения в Вавилон город и империя были захвачены Киром (в 539 г. до н. э.), первым правителем Персидской империи.
Все свидетельства подтверждают догадку, что Молитва Набонида — это иудаизированное преломление рассказа о странном пребывании Набонида в Тейме. В маленьком тексте фигурируют и царь, и город, а человек, исцеливший царя, был иудеем. Ученые давно предполагали, что Даниил 4 — еще одна еврейская версия жизни Набонида в Тейме. Однако между событием и той формой, которую оно приобрело в Данииле 4, произошли важные изменения. Например, царь превратился в Навуходоносора, намного более известного монарха, чем Набонид; значительно отличается и характер его отбытия из Вавилона. Изменение царских имен отражает часто встречающуюся особенность фольклора: более известный индивидуум обычно притягивает к себе черты или истории, связанные с менее известными людьми. И Молитва Набонида, и Даниил 4 предлагают теологическое обоснование страданий царя в Тейме: они произошли по велению Бога. Однако два текста описывают этот период пребывания вне Вавилона совершенно разными словами.
Молитва Набонида предполагает следующее развитие событий. Исторические источники сообщают, что вавилонский царь Набонид отсутствовал в столичном городе в течение семи или десяти лет. Его противники усмотрели в поведении царя оскорбление богу Мардуку и сочли, что он потерял царство потому, что его наказал Мардук. Противоречивое поведение Набонида вскоре стало известно и послужило в качестве источника фольклорных и местных теологических адаптаций, сочиненных подчиненными народами, такими как иудеи. Молитва Набонида отражает эту стадию в эволюции рассказа. Когда ее повествовательная версия была оформлена, она была еще связана с последним нововавилонским царем. Но участвующий в ней Бог был уже божеством, которому поклонялись иудеи. Вскоре слава Набонида поблекла, и он был забыт иудеями, у которых было больше оснований помнить Навуходоносора и то, что он причинил Иерусалиму и Иудее. Адаптированный рассказ о менее известном Набониде в Тейме оказался связанным с более известным Навуходоносором. Эта стадия представлена в Данииле 4. То есть Молитва Набонида вполне может демонстрировать более раннюю версию рассказа, который в итоге обрел свое место в Данииле 4. Тогда библейская версия повествования воплощает в себе серию более поздних изменений. Многое в этой реконструкции гипотетично, но она дает вероятное объяснение того, как зародился сюжет в Данииле 4.