II. Из-за чего?

Предание от раби Иоханана:

«Блажен человек, который всегда осторожен; ожесточенный сердцем впадает в несчастие». Из-за Камцы и Бар-Камцы разрушен был Иерусалим. Из-за петуха и курицы – Тур-Малка. Из-за тележной оси – Бетар.

а) Камца и Бар-Камца.

Некий человек имел друга по имени Камца и врага по имени Бар-Камца. Однажды, устроив пир, человек этот сказал своему слуге:

– Иди и скажи Камце, что я приглашаю его на пир.

Слуга, по ошибке, пригласил Бар-Камцу.

Войдя в пиршественную залу и увидя Бар-Камцу среди гостей, хозяин, обращаясь к нему, сказал:

– Ведь ты враг мне. Место ли тебе здесь? Встань и уйди.

– Прошу тебя, – сказал Бар-Камца, – так как я уже нахожусь здесь, позволь мне остаться; я готов заплатить стоимость всего, что съем и выпью на твоем пиру.

– Я на это не согласен, – ответил хозяин.

– Я уплачу половину стоимости всего пира.

– Не желаю.

– Уплачу все, сколько пир стоит.

– Нет! – решительно сказал хозяин и, схватив гостя за руку, заставил его встать и удалиться.

«При нанесенной мне обиде, – сказал себе Бар-Камца, – присутствовали просвещеннейшие люди города и не заступились за меня, – они, следовательно, рады моему унижению. Хорошо же, пойду с доносом на них к кесарю».

Явившись к кесарю, Бар-Камца сказал:

– Государь! Евреи изменили тебе.

– Чем ты докажешь это? – спросил кесарь.

– Пошли им, – ответил Бар-Камца, – жертвоприношение, и увидишь принесут ли они жертву твою.

Послал кесарь через него же трехлетнего тельца. В дороге Бар-Камца сделал тельцу повреждение на верхней губе (по другому преданию – в роговой оболочке), что делало животное неприемлемым для жертвоприношения. Держали ученые совет и решено было: ради царя, принять тельца для жертвоприношения. Восстал против этого р. Захария бен Евколос:

– Это, – сказал он, – может создать в народе мнение, что вообще животные с телесным изъяном могут быть приносимы в жертву.

Пришли к решению казнить Бар-Камцу, дабы он не стал доносить о деле этом кесарю. И тут противником общего мнения выступил р. Захария:

– Утвердится мнение, – сказал он, – что казни подлежит всякий, кто причинит жертвенному животному повреждение.

По поводу этого раби Иоханан говорил:

– Смиреномудрие р. Захарии бен Евколоса привело к разрушению нашего храма, сожжению Святилища и изгнанию народа из родной земли.

Три года продолжалась осада Иерусалима Веспасианов. В Иерусалиме в то время жили три богатых человека: Накдимон бен Горион, Бен Калба-Шабуа и бен Цицит-Гакесат. Эти трое заявили, что принимают на себя продовольствие всех жителей Иерусалима: первый пшеницей и ячменем, второй вином, солью и елеем, третий топливом. В их складах оказалось предметов продовольствия для всего города на двадцать один год.

Партия зелотов настаивала на том, чтобы сделать вылазку и попытаться оттеснить римлян. Люди благоразумные, напротив того, советовали вступить в мирные переговоры с Веспасианом. Тогда зелоты сожгли все продовольственные склады, и в городе наступил жестокий голод.

Богатейшая женщина во всем Иерусалиме, Марта, дочь Байтоса, послала слугу на базар за хлебом из тонкопросеянной муки. Вернувшись, слуга заявил, что на базаре остался в продаже только обыкновенный пшеничный хлеб.

– Хорошо, – сказала Марта, – сходи и принеси пшеничного хлеба.

Придя вторично на базар, слуга нашел уже только пшеничный хлеб низшего качества и поспешил сообщить об этом Марте.

– Купи, – сказала она, – хотя этого хлеба.

– Госпожа, – доложил слуга, побывав снова на базаре, – хлеба больше нет никакого, а есть один только ячменный хлеб.

Но когда он пришел в последний раз на базар, не было уже никакого хлеба.

– Пойду сама, – сказала Марта, – может быть, найду хотя чего-нибудь съестного.

Сняв сандалии, она пошла на базар и, ступая с последними усилиями по засоренной навозом мостовой, упала и умерла. Узнав о смерти ее, воскликнул раби Иоханан бен Заккай:

– О, жившая в неге и роскоши, никогда ноги своей не ставившая на землю от роскоши и изнеженности!..

Выйдя на улицу, увидел р. Иоханан без Заккай, как народ варит в воде солому и воду эту пьет. И воскликнул он:

– Люди, которым осталось одно это питье, – им ли устоять перед силами Веспасиана? Остается единственное средство: мне необходимо выбраться из стен города.

Во главе иерусалимских зелотов стоял Аба-Сикара бен Батиах, племянник р. Иоханана бен Заккая. Послал к нему р. Иоханан и велел сказать: «Приди ко мне для тайного совещания». Аба-Сикара пришел.

– Скажи мне, – обратился к нему р. Иоханан, – доколе вы будете поступать так, обрекая народ на голодную смерть?

– Что же я в силах сделать? – отвечал Аба-Сикара, – ты знаешь, что за малейшее возражение они (зелоты) убьют меня.

– Вот что, – сказал р. Иоханан, – найди способ, как выбраться мне из города; может быть, удастся хотя сколько-нибудь облегчить нашу участь.

– Нами установлено, чтобы никого живым не выпускать их городских стен.

– Вынесите меня как бы умершего.

– Хорошо, сделаем так: ложись в постель и притворись больным, а в постель положи что-нибудь с гнилостным запахом. Придут проведать тебя – и разнесется слух, что ты умер. Соберутся ученики твои и вынесут тебя в гробу за город для погребения.

Р. Иоханан так и сделал. Понесли ученики гроб с р. Иохананом, – в головах шел р. Елеазар, в ногах – р. Иегошуа. До городской стены дошли только на закате.

– Кого несете? – окликнула их стража.

– Покойника. Вы разве не знаете, что покойников не оставляют на ночь в Иерусалиме?

Зелоты вознамерились проколоть тело копьем, но Аба-Сикара остановил их, сказав:

– Не делайте этого: будут говорить: «Учителя своего закололи!»

Зелоты отворили ворота и пропустили их с гробом.

Дойдя до лагеря Веспасиана, открыли гроб. Встал р. Иоханан и приветствовал Веспасиана словами:

– Мир тебе, император! Мир тебе, император!

– Ты вдвойне заслуживаешь смерти, – отвечал Веспасиан: за то, что ты величаешь меня императором, а я не император; затем, если императором меня считаешь, почему ты до сих пор не являлся ко мне?

– Государь! – ответил р. Иоханан, – если бы ты не был императором в эту минуту, Иерусалим не был бы отдан в руки твои, ибо сказано: «Ливан от могучего падет». Не являлся же я раньше к тебе потому, что зелоты не давали мне сделать это.

На это Веспасиан сказал:

– Ехидна обвисла вокруг бочки с медом. Что остается сделать, если не уничтожить бочку вместе с ехидной?

Не нашелся р. Иоханан что ответить. По этому поводу рав Иосиф (а по словам других – раби Акиба) сказал:

– Воистину: «Низвергает ум мудрецов и превращает знание их в глупость». Р. Иоханан должен был бы ответить: «Щипцами удаляют змею и бочку сохраняют в целости».

В это время прибыл из Рима гонец с известием, что Нерон умер и императором провозглашен Веспасиан.

– Я ухожу отсюда, – сказал Веспасиан р. Иоханану, – и пришлю вместо себя другого. Проси чего хочешь, просьба твоя будет исполнена.

Зная, что просить о пощаде Иерусалима бесполезно, р. Иоханан сказал:

– Государь! Прошу тебя: пощади город Ябне[104] с его учениками и пощади княжеский род рабан Гамлиеля.

Ушел Веспасиан и вместо себя прислал Тита. Пришел Тит, встал и воскликнул: «Где Бог их, твердыня, на которую они надеялись?» – И вот что сделал он?

Войдя в Св. Святых, разостлал свиток Торы и осквернил его. Взяв меч, он проткнул завесу на ковчеге, – и совершилось чудо: из образовавшихся в завесе отверстий стала капать кровь; нечестивец же возомнил, что он Самого Предвечного поразил. Сорвал он потом завесу и, завязав в нее всю храмовую утварь, перенес все это на свой корабль, чтобы отвезти, как трофей, в свой город. Поднялся шторм, и кораблю грозило крушение.

– Видно, – воскликнул Тит, – Бог иудеев силен только на воде: фараона утопил, Сисару утопил и теперь встал Он, чтобы утопить меня. Нет, если Он действительно всемогущ, то пусть на суше поборется со мною.

Раздался Голос:

– Нечестивец, сын нечестивца, потомок Исава нечестивого! Есть одно ничтожное творение в мире Моем, комаром называется оно. Выходи на сушу и с этим творением поборись.

Едва Тит вышел на берег, как в ноздри ему влетел комар и, засев в голове, в продолжении семи лет точил мозг его.

Однажды, проходя мимо кузницы, Тит почувствовал, что при ударах молота комар перестал мучить его. «Средство найдено», – решил он и поместил в комнате своей кузнеца, который должен был беспрерывно колотить молотом о наковальню. Кузнецу из римлян выдавалась плата по четыре зуза за день, кузнецу же из иудеев Тит говорил:

– Достаточно, что ты видишь несчастье врага твоего.

Прошло тридцать дней – и комар, привыкнув к стуку молота, снова принялся точить мозг Тита.

Умирая, Тит завещал:

– Тело мое сожгите и пепел развейте по семи морям, дабы Бог иудеев не мог отыскать меня и призвать на суд Свой.

За три преступления был разрушен Первый храм: за идолопоклонство, кровосмешение и кровопролитие. Но Второй храм, во времена которого занимались изучением Торы и исполнением заповедей, и процветала благотворительность, – за что подвергся этот храм разрушению? За беспричинную вражду. Этим указано, что беспричинная вражда равносильна вместе взятым идолопоклонству, кровосмешению и кровопролитию.

б) Разрушение Тур-Малки.

Существовал обычай – в свадебном шествии нести перед женихом и невестой петуха и курицу, символ плодородия. Однажды со свадебным шествием встретились римские воины, и отобрали петуха и курицу. Свадебные гости кинулись на римлян и побили их. Донесли императору: «Иудеи взбунтовались против тебя».

И пошел император на Тур-Малку.

Был среди жителей Тур-Малки некий богатырь Бар-Дероми[105]. Человек этот делал прыжок версту в длину и на всем этом пространстве производил избиение римлян. Видя это, снял император венец свой и, положив его на землю, воскликнул:

– Властитель мира! Молю Тебя, не предавай меня и царства моего в руки единого человека.

Бар-Дероми же, горделиво воскликнул: «Не Ты ли, Боже, отринул нас и не выходишь, Боже, с войсками нашими?» Ужалила Бар-Дероми ехидна, и он умер. Узнав об этом, император сказал:

– Вы благодарность за чудо, совершенное ради меня, я оставлю город этот в покое.

Едва император удалился, свадебные гости принялись пировать и веселиться. Освещение на этом пиршестве было такое, что на расстоянии целой версты от города можно было различать начертание именной печати на перстне.

– «Так вот что! – подумал император, – иудеи издеваются надо мной!» – И он снова напал на город.

Предание гласит:

Приговорив к смертной казни двух иудейских богатырей в Лаодикее, братьев Юлиануса и Папиаса, император Траян обратился к ним с такими словами:

– Вы единоплеменники Ханании, Мисаила и Азарии. Пусть же явится Бог ваш и спасет вас от меня также, как он спас Хананию, Мисаила и Азарию от Навуходоносора.

На это Юлианус и Папиас ответили:

– Ханания, Мисаил и Азария были истинными праведниками и достойны были, чтобы произошло чудо для их спасения; и царь Навуходоносор был личностью незаурядной и достоин был, чтобы через него чудо то совершилось.

А ты, нечестивец – человек ничтожный, не достоин ты, чтобы через тебя чудо сотворилось. Мы же заслужили гибели своей, и если не ты казнишь нас, то есть у Господа много других истребителей, – достаточно есть медведей, львов, тигров, чтобы наказать и умертвить нас.

И если предал нас Господь в руки твои, то Он же и взыщет с тебя за кровь нашу.

Не взирая на слова их, Траян тут же казнил обоих. Предание гласит, что не успел Траян тронуться оттуда, как был убит двумя посланцами из Рима, которые, напав на него, поленьями размозжили ему голову.

Жена Траяна разрешилась от бремени в ночь на девятое Аба, когда иудеи справляли траур в память разрушения храма. Рожденный императрицей ребенок умер в дни Хануки. Совещались иудеи, зажигать ли свечи Макковеев, – и решили зажигать, как ни опасно было это (ввиду смерти императорского сына). Зажгли иудеи свечи Макковеев, а жене Траяна было донесено:

– Иудеи эти, когда у тебя родился сын, устроили траур, а когда сын твой умер, праздничные огни зажигают!

Написала императрица к Траяну: «Вместо того, чтобы с чужими народами воевать, возвратись лучше и накажи иудеев, которые бунтуют против тебя».

Сел Траян на корабль, рассчитывая прибыть к берегам Иудеи через десять дней. Поднялся попутный ветер, и на пятый день Траян уже был у цели. Прибыв в город, он проник в бет-гамидраш в ту минуту, когда там изучали стих:

«Подымет Господь на тебя народ от пределов земли,

Из дальнего края подобно орлу налетит он».

– Про меня, – сказал Траян, – гласит стих этот: я рассчитывал прибыть через десять дней, но ветер через пять дней привел меня сюда.

Окружили иудеев воины Траяна и умертвили их. Женщинам же Траян сказал:

– Будьте послушны моим воинам, дабы я не поступил и с вами так, как поступил с мужьями вашими.

– Сделай с женщинами то, что ты сделал с мужчинами, – ответили жены иудейские.

Окружили их воины Траяновы и умертвили всех, и смешалась кровь их с кровью убитых мужей.

в) Разрушение Бетара.

Существовал обычай: когда родится сын, сажали кедровое дерево, когда родится дочь, сажали акацию; когда дети эти вырастали и вступали в брак, срубали деревья и изготовляли из них шесты для венчального балдахина.

Однажды через Бетар проезжала дочь императора, и сломалась ось в ее колеснице. Слуги срубили первый попавшийся кедр и сделали новую ось. Напали на них иудеи и побили их. Донесли римляне императору: «Иудеи взбунтовались». Пошел император на Бетар.

Предание от р. Иоханана:

– В числе римлян, нападавших на Бетар, одних «трубящих в трубы»[106] было восемьдесят тысяч человек. В Бетар находился в то время Бен-Козиба[107]. У него было двести тысяч воинов, каждый с отрубленным толстым пальцем на руке. На вопрос старейшин: «Доколе ты будешь заставлять сынов израилевых увечить себя?» – Бен-Козиба ответил: «Каким же иным способом испытать их мужество?» На это старейшины сказали: «Кто верхом на лошади не сумеет на всем скаку вырвать с корнем кедр ливанский, того не принимай в ряды своего войска».

Бен-Козиба так и сделал, и оказалось у него два отряда воинов, прежних и вновь принятых, по двести тысяч в каждом. Но люди эти, выходя на бой, говорили:

– Пусть Он (Господь) нас не поддерживает, но пусть и не вредит нам.

Сам Бен-Козиба обладал такой силой, что пущенные в него с пращей камни он одним коленом отбрасывал обратно, убивая этим каждый раз множество неприятеля.

Увидя его, раби Акиба сказал:

– Вот царь Мессия!

На что р. Иоханан бен Торефа ответил:

– Акиба! Быльем порастут челюсти твои, пока еще Мессия придет.

Три с половиною года продолжалась осада Бетара Адрианом. В Бетаре жил в то время дядя Бен-Козибы, раби Елазар Модийский. Проводя все дни в посте и молитве, раби Елазар ежедневно взывал к Господу:

– Владыка мира! Да не совершится сегодня суд Твой над нами!

Адриан уже намеревался отступить от Бетара, как явился к нему некий самаритянин и, рассказав про р. Елазара, сказал:

– Государь! До тех пор, пока курица эта в пепле валяется, не взять тебе Бетара. Однако, позволь мне, и я устрою так, что сегодня еще город будет в твоих руках.

Пробрался самаритянин в город и, застав р. Елазара погруженным в молитву, наклонился к нему, делая вид, будто шепчет ему что-то на ухо. Донесли Бен-Козибе: «Дядя твой р. Елазар намеревается предать округ этот Адриану». Послал Бен-Козиба за самаритянином.

– О чем говорил ты, – спросил он, – р. Елазару?

Отвечал самаритянин так:

– Скажу, буду казнен императором; не скажу буду убит тобою. Так лучше сам покончу с собою, но тайны, доверенной мне императором, не открою.

Эти слова убедили Бен-Козибу в том, что р. Елазар намеревался предать народ в руки Адриана. Велел Бен-Козиба привести р. Елазара.

– О чем, – встретил он р. Елазара вопросом, – говорил тебе тот самаритянин?

– Не знаю, – ответил р. Елазар, – о чем шептал он мне на ухо: я был погружен в молитву и ничего не расслышал.

– А что ответил ты ему?

– Ничего.

Разъяренный Бен-Козиба толкнул ногою р. Елазара с такой силой, что старик упал мертвый. В эту минуту раздался Голос: «Горе негодному пастуху, оставляющему стадо! Меч на руку его и на правый глаз его!» Тобою, – продолжал Голос, – сокрушена мышца Израиля и ослеплен правый глаз его. Рука того, кем сделано это, совершенно иссохнет и правый глаз его совершенно потускнет.

Мера прегрешения исполнилась, – Бетар был взят и Бен-Козиба убит.

Принесли голову Бен-Козибы к Адриану.

– Кем убит он? – спросил император.

– Мною, – ответил один самаритянин.

– Иди и принеси тело его, – повелел Адриан.

Когда тело было принесено, на убитом оказалась обвившаяся вокруг шеи змея.

– Нет, – сказал Адриан, – если бы не Господь убил этого человека, кто в силах был бы убить его?

Истребление бетарийцев продолжалось до тех пор, пока кровь их не стала литься через пороги домов, через кустарники, через края водостоков. Кони тонули в крови. Камни весом в сорок саа катило кровавым потоком. На протяжении четырех верст окрашена была кровью вода морская. Виноградник был у Адриана, восемнадцати верст в квадрате, и повелел император поставить вокруг этого виноградника ограду из убитых бетарийцев, воспретив хоронить их. И лишь впоследствии, по приказу другого императора, трупы эти преданы были погребению.

Предание гласит, что в продолжении семи лет собирали урожай с напитанных иудейской кровью виноградников, обходясь без удобрения. (Еха-Р.; Иеруш. Таан., 4; Гит., 57)