XV. Искорки народного остроумия

Один иерусалимлянин отправился по делам в провинцию и в одном городе заболел. Чувствуя приближение смерти, он призвал хозяина дома и, вручив бывшие при нем деньги, сказал: когда явится мой сын из Иерусалима и совершит три остроумные вещи, отдай ему эти деньги.

Вскоре иерусалимлянин умер. Жители же того города сговорились между собой[102] не указывать приезжему местожительства кого-либо из граждан.

Наследник, узнав о смерти отца и догадываясь, у кого оставлено наследство, отправился в тот город. У городских ворот ему попался дровосек с вязанкой дров.

– Продаешь дрова? – просил он.

– Продаю, – ответил тот.

– Получи следуемое и отнеси дрова к такому-то. (И он назвал хозяина, в доме которого умер его отец.)

Дровосек направился с дровами к названному домохозяину. Он идет, а наследник – за ним. Придя на место, дровосек постучал в ворота и стал звать хозяина:

– Послушай, такой-то, выходи принимать дрова.

– Но разве я заказывал тебе дрова принести?

– Правда, ты не заказывал, но заказал вот этот человек, который пришел следом за мною.

Пришлось хозяину волей-неволей открыть двери и принять гостя с подобающими приветствиями.

– Кто ты? – спросил хозяин.

– Я сын того человека, который скончался у тебя в доме.

Пригласил его хозяин к обеду. За столом, кроме хозяина и жены его, сидели двое сыновей и две дочери их. Кушанья подано было пять порций.

– Прошу тебя, – обратился хозяин к гостю, – подели кушанье между всеми нами.

Гость поделил кушанье так: одну порцию подал хозяину и хозяйке, одну – обоим сыновьям, одну – обеим дочерям, а остальные две оставил себе.

На ужин подали фаршированную курицу. Снова хозяин предложил гостю распределить кушанье. Разрезал гость курицу и роздал так: голову хозяину, печенку, сердце и пупок хозяйке, каждому из сыновей по бедрышку с ножкой, каждой дочери по крылышку, а все остальное взял себе.

– Послушай, – сказал хозяин, – это у вас, в Иерусалиме, принято так делить кушанье?

– А разве я поделил неправильно? На первый раз подано было пять порций; я положил тебе и жене одну порцию, получилась – тройня, двум сыновьям вашим одну порцию, получилась тройня, две дочери и одна порция – тройня, остался я с двумя порциям, что также составляет тройню, – не правда ли, ничуть не больше чем у вас. На второй раз подали курицу. Хозяину, главе дома, я дал головку; жене, родительнице детей твоих – внутренние органы; сыновьям, опоре дома – бедрышки с ножками; дочерям, которым предстоит улететь от тебя к будущим мужьям – крылышки, а себе взял корпус, похожий на кораблик: я на корабле прибыл сюда и на корабле уеду отсюда. А теперь, отдай, любезный друг, деньги, оставленные у тебя моим отцом.

Некий афинянин, находясь в Иерусалиме, дал ребенку несколько мелких монет и сказал:

– Иди, купи и принеси мне такого кушанья, чтобы я поел, насытился и, что останется, мог взять в дорогу.

Ребенок пошел и принес ему соли.

– Вот, – сказал он, – то, что ты велел купить: клянусь, ты и поешь, и насытишься и чтобы в дорогу взять останется

Афинянин зашел в школу и, не застав там учителя, стал задавать ученикам разные вопросы:

– Послушай, – предложили дети, – условимся так: у того кто не сумеет ответить на заданный вопрос, вопрошающий имеет право забрать все находящиеся при нем вещи.

Афинянин согласился. Тогда дети предложили такой вопрос:

– Скажи, что это значит: девять уходят, восемь приходят, двое наливают, один пьет, двадцать четыре прислуживают.

Афинянин разгадать не мог и, отдав все бывшие при нем вещи, отправился с жалобой к учителю тех детей, раби Иоханану.

– А какой вопрос они задали тебе? – осведомился р. Иоханан.

Афинянин сказал.

– Сын мой, – объяснил р. Иоханан, – девять уходят, это девять месяцев беременности; восемь приходят, это восемь дней от рождения до обрезания; двое наливают – материнские сосцы; один пьет – младенец; двадцать четыре прислуживают – число месяцев для кормления грудью.

Афинянин возвратился в школу с этой разгадкой и получил обратно свои вещи. Дети, догадавшись у кого он узнал разгадку, сказали словами поговорки:

– Кабы ты не нашей телицей пахал, ты бы загадки нашей не разгадал.

– Зашей, – сказал афинянин портному-иудею, подавая расколотую ступку.

– Скрути нитку, – ответил портной, высыпая перед ним горсть песку.

Раби Иегошуа, приближаясь к одному городу, увидел молоденькую девушку, черпающую воду из ручья.

– Дай мне напиться, – попросил он.

– Пей и ты, и осел твой, – ответила девушка.

Напившись, раби Иегошуа сказал:

– Благодарю тебя, дочь моя, ты поступила со мною подобно Ревекке.

– Да, – ответила девушка с лукавой улыбкой, – я-то поступила с тобою подобно Ревекке, да ты-то, вот, не поступил со мною подобно Елеазару…[103] (Еха-Р.)