ВТОРОЙ КЛУБОК РА И ВОЛЫНЯ. Рождение Плеяны
— Ты пропой-ка нам, Алконост, про Волынюшку — Мать Трех Солнц. Спой, как Ра влюбился в Волыню. Как на мир надвинулась тень и о свадьбе их в Велик-день!
— Той великой тайны я не утаю, — всё, что ведаю, пропою…
Милый Боже! Ласковый Боже! Боже Вышний и Всеблагой! Чуден Ты на Земле и Небе!
Ты Отца Предвечного имя в Небе синем установил. В Мир войти возжелав, Ты родился. Сыном стал Ты, Отца родив.
У Отца детей-то без счёта, словно звёздочек в небесах. Но одна — любимая дочка, что Тебе, Всевышний, сестра.
О Великая, ставшая Небом и Владычицей Океана! Наполняешь ты всё собою! И в руках твоих каждый камень и были-ночка, мотылёк, в поле самый малый цветок.
О Волынюшка дочь Сварога! Ты сияешь в саде Ирийском. А лицо твоё, словно Солнце, светлый Месяц в твоих косах, часты звёздочки в волосах… Звёзды частые рассыпаются, словно скатный жемчуг катаются, златы косушки до земли висят, очи ясные как огонь горят!
Как на морюшке — Беломорье да на острове Солновейском во саду стоял светлый терем. На его крылечке Волыня, вышивала она на пяльцах.
Как сидела и вышивала, вышивала и волховала. Шила первый узор — море Белое, а на море — солнечный остров, а над островом — Солнце Красное.
Как увидел Ра — Солнце Красное то Волынино рукоделие, так влюбился он в деву красную, в чудо-вилицу ту прекрасную. Всё смотрел он и изумлялся и к закату не опускался. И шесть месяцев так прошло, Ясно Солнышко не зашло.
Загорелись тогда долины, запылали горы крутые. Реки быстрые обмелели, и ладьи на мелюшки сели.
И сошлись тогда ото всех родов семьдесят волхвов и кудесников. Стали думать-гадать: как быть, как же это лихо изжить?
И пошли они ко Ирийским горам, и пошли они ко зелёным лугам, где поёт Гамаюн и пасётся Земун. И парит над землёй Матерь Слава — златокрылая Лебедь-пава.
И просили её кудесники:
— О великая Матерь Слава, златокрылая Лебедь-пава! Ты уйми, утишь Ясно Солнышко! Землю-Мать едва он не сжёг, наше полюшко не сберёг!
И великая Матерь Слава сына Солнце спрашивать стала:
— Солнце Сурья-Ра, милый сын! Что ж к закату ты не идёшь и за край небес не зайдёшь? И зачем, сыночек любимый, ты поля и рощи спалил? Реки все вокруг осушил?
Так ответил ей Солнце Красное:
— Мама, милая моя мама! Я увидел в море девицу — ту, что нет в целом мире краше! А лицо её — словно Солнце, светлый Месяц в её косах, часты звёздочки в волосах… Коль Волыне моей не быть, перестану я восходить — не светить мне в небе так ясно, как горел доселе напрасно. Пусть же мир покроет тень, завершится Велик-день!
И спустился Ра — Солнце Красное. И сокрылся за край небес. И полгода его не видно. Не является Ра на небе, и не светит он над Землёю.
И Земля — вся в чёрных одеждах, ничего в потёмках не видно. Во пещерах спрятались люди, не выходят в поле широкое. И поникла в полюшке нива, и ветра задули холодные, принесли снега и метели, и все горы заледенели.
Так закончилось лето красное, и настала тотчас зима — и вокруг лишь холод и тьма! Взлютовал мороз, выпал снег — а в пещерах запасов нет!
Вновь собралися ото всех родов семьдесят волхвов и кудесников. Стали думать-гадать: как быть? Как же это лихо изжить?
И решили тогда те волхвы-короли:
— Мы пойдём ко Краю Земли, поспешим туда, где Сварог среди льдов возвёл свой чертог, чтобы дочь его выдать за Солнце-царя, дабы вновь ожила Земля!
И кудесники стали над тем размышлять: как Сварога им отыскать? Ведь Творец он мира всесильный, также Мастер он златокрыльный и волшебный Король Змеиный!
И имеет он три ключа — три волшебных и чудотворных, изначальною силой полных. Запирают эти ключи — все источники, кладенцы-ключи. Коль поднимет Сварог золотой свой ключ и замкнёт им покои туч, будет ясно — не жди ты зря с неба даже капли дождя. А другой серебряный чудо-ключ открывает покои туч, — если небо он отмыкает, то земля тотчас намокает — сильный ливень льёт и трава растёт. А железный ключ град скрывает, — коль Сварог его подымает, небо тем ключом отпирает, — град на полюшко выпадает и посевы все побивает.
И пошли волхвы-короли к Беловодью на Край Земли. И увидели море Белое, что покрыто всё льдами белыми.
А средь льдов — Солновейский остров, что горит венцом бесценным — Асградом красы нетленной. Златы шпили на шатрах, самоцветы на стенах, — и от них идёт сиянье средь созвездий в небесах.
И волхвы к Солновейскому острову по великим льдам перешли, и Асград средь льдов обрели. И входили они в ворота, и прошли ко храму Сварога.
И увидели: вот ко храму прилетел дракон златокрылый — сам Сварог-отец, князь Змеиный. Следом в храм, крылами сверкая, ринулась Сварожичей стая. И Сварог вратами вошёл, и садился за злат престол. Справа от него — юдица, то Волынюшка-вилица.
Тут Сварог гостей привечал, им такое слово вещал:
— Хорошо, что сейчас вы явились у нас, вы — все семьдесят мудрых волхвов и царей! Приглашаю на трапезу вас, как гостей! Вы блуждали, но путь обрели вы во мгле и достигли града чудесного, лучше нет его на земле!
И направились к трапезе короли, что явились к Краю Земли. Только ко столам подступались — все Сварожичи подымались и порхнули, как птицы, тотчас за моря, им ни слова не говоря. С ними улетела юдица, то сама Волыня-вилица!
И тогда Сварог королям изрёк:
— О вы, семьдесят королей, семьдесят великих царей! Вы вначале ступайте-ка ко горе, да ко той великой норе, где хранится у нас отличное красное вино трёхгодичное. Бочку в огненную колесницу вы скорей затем погружайте. И в повозке, парящей птицей, по-над морюшком пролетайте. После в звёздных небесах выбейте у бочки дно, в море вылейте вино! Лейте бочку ту три недели, дабы волнушки покраснели!
Князи ринулись к той горе, да ко той святой норе. Бочку там они находили, в колесницу её закатили и Сварога так молили:
— Мы к Тебе, Сварог-отец, взоры обращаем! Мы Тебя, Великий Боже, просим, умоляем! Дунь на землю ветром буйным, ведь ничто Тебе не трудно! Чтобы мы в сей колеснице воспарили, как на птице!
И Сварог той просьбе внял, всех ветровниц выпускал. И тогда в Повозке Звёздной5 князи воспарили и из бочки той вино в Бело море лили. Лилось то вино три недели, в море волнушки покраснели.
И тогда обратно Сварожичи к трапезе златой прилетели, эту жертву они призрели.
Вместе с ними семьдесят королей принималися за обед. И Волыня служила им, — та, что краше на свете нет!
Ведь её лик — само Солнце Красное, Месяц светлый в её косах, звёзды частые в волосах. Звёзды частые рассыпаются, словно скатный жемчуг катаются, златы косушки до земли висят, очи ясные как огонь горят!
И тогда все семьдесят королей, семьдесят великих князей, стали требовать и просить, и отца Сварога молить, чтоб отдал он замуж девицу — ту Волынюшку-чаровницу.
— Красно Солнце любит Волыню, потому оно не восходит! Оттого зима не проходит! Лето красное не приходит!
Приносили они Сварогу красно золото, бело серебро, привели ко его порогу жертвенных быков круторогих.
И призрел Сварог подношение, высказал им благоволение:
— Вы за трапезу принимайтесь, яствами теперь наслаждайтесь! Знайте, ваши мольбы до меня дошли, мне на сердце они легли.
И вот семьдесят князей, семьдесят царей — все расселись на скамьях, что повешены на цепях. И все принялись черпать отличное красное вино трёхгодичное.
А на небушке звёзды ясные соходились в дворце Солнца Красного. Песню там они напевали, также звёздную люльку сплетали…
И вот князи-волхвы все на празднике том — ублажили себя вином. Песни свадьбные запели, но закончить их не успели — люлька звёздная на цепях со небес на землю спустилась, дверца в люлечке той открылась.
И Сварог в тот же час как её увидал, тем князьям-волхвам провещал:
— О вы, семьдесят королей! Семьдесят великих царей! Знайте, к Вышнему Богу жертва ваша дошла и Ему приятной была. И вот люлечка звёздная к нам прилетела. И Волыня в ту люлечку села…
И тотчас короли речь о том завели:
— Быстро люлечка-та в небе звёздном парит, в ней Волынюшка-дева не спит и не бдит. И не люлечка то качается — вся Вселенная колыхается.
Там сидит Волыня — рыдает и главу свою преклоняет:
— Ой ты мой отец, милый батюшка! Эта люлечка Богом сотворена, звёздами она сплетена! Сам Всевышний, мой брат, люльку ту опустил, люлькой той меня заманил. И вознёс Он меня к небесам, ко своим золотым садам…
Причитания эти Сварог услыхал, сразу к дочери он воззвал:
— О Волыня, зачем ты меня оставляешь? В беспросветной мгле покидаешь! В небесах на огненном троне сядешь ты в алмазной короне. Ты царица Солнца отныне: летом греет Ра — Солнце Красное, а зимою долгой — Волыня.
Тут дева Волынюшка к Солнцу взошла, к его чертогам пришла. А Солнце в постели как прежде лежал и очи не открывал. И было ему тяжело, он не подымал чело. Но Матерь Всеслава его пробуждала и так ему провещала:
— Встань-ка, сын мой, Солнышко Ясное, чтоб видеть Волыню прекрасную! Сидит Волынюшка на крыльце в твоём золотом дворце…
Тут он разомкнул очи ясные, увидел Волыню прекрасную. И сердце его встрепетало, возрадовалось, взликовало:
— Волыня, любимая, что же ты ждёшь? Сидишь у порога, ко мне не идёшь? О дева! Так дай же себя мне обнять и в ясные очи поцеловать!
И эти слова он ещё не изрёк, и голос его не умолк, как дева Волыня с ним рядом вставала и лик его ясный поцеловала:
— О Ясное Солнце, тебя я люблю, и также тебя молю… Восстань же ты нынче на небе со мной, твоею Ясной Зарёй. И Землю-Мать ты согрей, людей внизу пожалей…
Бог Солнца на это согласие дал и на небе заблистал. А после Матери Славе слова такие вещал:
— О Мама, милая Мама! Отныне я буду на небе блистать, греть землю и освещать, чтоб люди покинули норы глубокие, пошли в долины широкие, все стали сеять и жать, и Вышнего прославлять!
И вспомнил тут Солнцебог:
— Ведь Вышень-Даждьбог так меня остерёг: «Шесть месяцев ты освещаешь поля, чтоб тёплой стала земля… Затем же не сможешь ты подыматься и будешь в покоях своих укрываться. Потом я закрою дворец дождевой, открою же снеговой. И будет ненастье шесть месяцев длиться, и будут снега валиться… Настанет зима суровая, холодная, снеговитая, вся вьюгами перевитая, ведь люди жертв не давали и Бога не прославляли!»
Тогда говорила супругу Волыня:
— Да, так и будет отныне! Но я стану Вышнего Бога молить, чтобы мне позволил светить — все шесть месяцев: осень дождливую и зимушку ту тоскливую…
Тут Солнце прорёк птице Славе:
— О Мама, Матерь Всеслава! Всевышнему Богу дары принеси и так его вопроси: даёт ли Вышний прощение, от лютых бед избавление?
Ещё не закончил ту речь Солнцебог, как алой зарёй загорелся восток. И тут стало Солнце над миром блистать и землю обогревать.
И тут же все семьдесят королей, могущественных царей, собралися и пошли к горам родимой земли. В пещеры стали входить, на свет людей выводить, чтоб люди покинули норы глубокие, пошли в долины широкие, колосья созревшие принялись жать, в амбары и ступы зерно собирать, чтоб полнились закрома, пока не пришла зима.
Когда ж они в поле жали и урожай собирали, то диво они видали — близ Солнышка на востоке там Матерь Слава явилась и к Вышнему возносилась…
Когда ж Она возносилась ко горним златым чертогам, вещала Вышнему Богу:
— О Боже Всевышний, молю, дай ответ: ты будешь карать иль нет? Ведь та Волыня прекрасная живёт у Солнышка Ясного и Богу службу справляет, Всевышнего прославляет!
— О Матерь Всеслава, таков мой ответ: людей я прощу и избавлю от бед, поскольку Волыня прекрасная так любит Солнышко Ясное… И пусть люди Вышнему жертвы приносят — коров круторогих во храмы приводят. В Велик-день вино трёхгодичное пьют и Солнышку Красному славы поют!
Вот так навечерие было Всевышним сотворено, и Трапезой Золотою прозвалось с тех пор оно. И так сошла с мира тень в сей праздничный Велик день.
И люди увидели Солнце лучистое, которое с Девой Пречистою над миром сим поднялось, чтоб празднество началось!
* * *
Минуло три месяца, и Солнцебог такие слова Славе Матери рёк:
— О Мама, милая Мама! В угоду мне, Мама, пусть всё утихает, и спать никто не мешает. Пришло время лечь мне на лоне любви, невесту мне призови…
И тут слуги верные двери закрыли, злату постель застелили. Затем с Солнца ризы златые снимали и всё приготовили в огненной зале, где ризы Солнца хранились, а после прочь удалились. И Солнце с Большею возлегли на ложе златом любви.
И только с Солнышком Красным, своим супругом прекрасным, Волынюшка возлегла — как в тот же час понесла. Поскольку на небе ни мало ни много — три месяца славила Вышнего Бога.
И вот уж ей время приспело родить, и стала Волынюшка Солнце молить: на землю рожать чтоб её отпустили, домой её опустили. Ведь на небе в огненной зале — досель ещё не рожали. Здесь нет и воды родильной, и жар стоит очень сильный.
И Красное Солнце мольбу услыхал и так супруге сказал:
— Тебя я с небес вниз на землю спущу и от того загрущу: на мир надвинется тень, закончится Велик-день! Молю, ты детей до заката роди и вновь на небо приди. Возьми-ка кольцо золотое, вилица! Его повернёшь — и ко мне возвратишься!
И звёздных сестёр он к себе призывал и тут же им приказал: ту люлечку звёздную сотворить, Волынюшку опустить. И все сёстры звёздные приходили и в люльке Волынюшку опустили.
— Спускайся, сноха! Вниз на землю ступай! Пей воду родильную ты и рожай! Родишь ты вскоре детей — сынка и двух дочерей. Родятся дети святыми — с косицами золотыми!
Та звёздная песнь в небесах разливалась, и люлечка опускалась. И вот опустилась она ко крыльцу, ко золотому дворцу.
Но был дворец в запустенье, заброшен давно в небреженье. И град был безлюден уже много дней и стал пристанищем змей…
Сварог ведь оставил в Асграде престол и в светлый Ирий ушёл. Там были лишь самовилы, великие горные вилы. И начали вилы поклоны давать, роженицу прославлять.
Затем великие вилы из Асграда в Ирий святой унеслись — Сварогу о дочери весть принесли. А также они Живу Юду сыскали, к Волыне её позвали, чтоб та Жива Юда — живую водицу доставила роженице.
Из Ирия вскоре явился Сварог — драконом златым он прилёг на порог, а после колечком свернулся и вновь собой обернулся.
А с ним Жива Юда от Бога пришла, и были у ней за спиной два крыла. В руках же златая чаша с живой родильной водой, святою и ключевой. Ведь Жива родильную воду открыла и в чашу её налила.
И Жива-юдица давала водицы:
— Волынюшка-вилушка, воду отпей! А после рожай смелей!
И вила Волыня чуть-чуть пригубила, живой водицы отпила. Едва из чаши отпила, во тот же час и родила — двух дочек, а следом сына, с косицами золотыми!
Родила Волынюшка — Раду, что Солнышко затмевала и Крышню супругой стала.
Родила Плеяну, Владычицу моря, что стала супругою Святогора.
А следом родился бог Хоре Солнцелицый, что мужем стал Зареницы.
И так Солнце-Pa и Волыня-вилица — Трисветлыми стали царём и царицей! Поскольку родили Три Света средь звёзд! О том поёт Алконост!
И были пир и гуляние. И радость была великая в Асграде том золотом — о том мы песню споём!
И вот уж Велик-день кончается, а праздник не прекращается. На празднике том задержать захотели Волыню-вилицу — родные сестрицы.
Марена и Живушка вилы во храме ставни закрыли и свечечки запалили.
И вот уже Солнце к закату склоняется — Волыня не возвращается. Она на пиру во Асграде святом не ведает ни о чём.
Владыка Сварог сам тому удивился и к дочерям обратился:
— Зачем же вы окна во храме закрыли и свечечки запалили? Ведь мы не видим напрасно: заходит ли Солнце Красное?
Открыли дочери ставни, и видят они, что последний луч послало им Ясно Солнце и сразу зашло средь туч.
Тотчас Волыня Свароговна колечко волшебное повернула и облачком обернулась. Над морюшком Солнцу вослед полетела и только чуть не успела… И так дождём пролилась она в то морюшко синее, Водяницей став отныне.
Теперь Солнце-дева Волыня средь звёзд плывёт на Дельфине. Средь ночи — Млечным Путём, дорогою Солнца — днём.
А Сурья-Ра, Солнце Красное, — рекою пролился с Уральских гор, Водяником став с тех пор. И только Суряный — сурицей пролился, к Волыне он устремился. Потёк к Волынскому морю Великою Pa-рекою, а также рекой Сурою.
Так Солнце-владыки бог Ра и Волыня — Владыками вод также стали отныне.
Днём в солнечной колеснице над миром посменно супруги блистают и землю обогревают.
А ночью плывут в ладье золотой — небесной Млечной рекой. Затем — Pa-рекою средь отблесков звёзд, — о том поёт Алконост.
И ныне в Великий День Волыню все вспоминают и Солнышко прославляют!