Надежда

Надежда

Не надейтесь на князей, на сына человеческого…

Пс. 145:3

«Врата адовы» не одолеют Церкви, но они одолевают и вполне могут одолеть многих, мнящих себя быть столпами Церкви, как свидетельствует церковная история.

Архиеп. Аверкий.

ПРАВОСЛАВИЕ, — писал архиеп. Аверкий, — это не есть просто какая?то чисто земная организация, возглавляемая патриархами, епископами и священниками, несущими служение в Церкви, которая официально называется православной.

Православие — это мистическое «Тело Христово», глава которого Сам Христос.

. Церковь, правда, не может быть совсем оторвана от земли, ибо в нее входят и люди, еще живущие на земле, а потому в устройстве и внешней организации ее неизбежен известный элемент «земного», но чем этого «земного» меньше, тем для вечных целей ее лучше, и уж во всяком случае чисто духовное — дело спасения душ для жизни вечной, ради чего Церковь и основана и существует».

К концу жизни о. Серафиму было вполне ясно — он не может уповать только на внешние церковные формирования, какими бы они ни были. Однажды он высказал поразительное утверждение, прозвучавшее для его собрата как гром среди ясного неба. «Все церковные организации, — сказал он, — в конце концов поклонятся антихристу».

Пришлось растолковать его слова. Отец Серафим сказал, что Церкви, в силу того, что являются организациями, вынуждены будут подчиниться единому мировому руководителю, чтобы быть «признанными» им для продолжения своего существования.

Полюбившийся о. Серафиму новомученик российский, еп. Дамаскин, говорил еще в начале столетия о том, что официальное признание будет использоваться как часть обмана последних времен. В работе под названием «Печать Христа и печать антихриста» еп. Дамаскин писал: «Не следует думать, что с явлением антихриста каждый согласится с его философией. Те, кто не сделает этого, будут соблазняться желанием просто сохранить себя, свои институты, т. е. свое положение и власть.»

Свят. Игнатий (Брянчанинов) — русский пророк XIX века — также говорил о том, как все церковные институты неизбежно подчинятся антихристу: «Судя по духу времени и по брожению умов, должно полагать, что здание Церкви, которое колеблется давно, поколеблется страшно и быстро. Некому остановить и противостоять. Предпринимаемые меры поддержки заимствуются из стихий мира, враждебного Церкви, и скорее ускорят падение ее, нежели остановят. Милосердный Господь да покроет остаток верующих в Него. Но остаток этот скуден: делается скуднее и скуднее».

Через несколько лет после смерти о. Серафима из России была подпольно вывезена статья с другим пророчеством, подкрепляющим его утверждение в жесточайшие годы коммунизма, за десятилетия до нынешней эры религиозной свободы в России, прозорливый старец Лаврентий Черниговский (1950) говорил своим духовным детям: «Приходит время, когда и недействующие храмы будут ремонтировать, оборудовать не только снаружи, но и внутри. Будут золотить купола храмов и колоколен. А когда закончат всё, наступит время, когда воцарится антихрист. И видите, как всё коварно готовится? — все храмы будут в величайшем благолепии как никогда, но входить в них православному христианину нельзя будет, т. к. не будет приноситься Бескровная Жертва Иисуса Христа, а будет сатанинское сборище. Антихрист будет короноваться как царь в Иерусалимском великолепном храме, с участием духовенства и патриарха».

ЧТО КАСАЕТСЯ ОРГАНИЗАЦИИ, то мы видели, как о. Серафим возлагал свои последние надежды на епископов Русской Зарубежной Церкви (Синод), полагая, что они не сдадут православных позиций. Он отстаивал эту точку зрения и в письмах, и в печати. Однако великие иерархи один за другим уходили из жизни, как будто так и должно быть, утверждались люди заурядные, ограниченные, духовный багаж которых составлял мертворожденный «догмат искупления». Возвращаясь к цитированному выше письму о. Серафима:

«Став православным христианином, я сразу понял, в Русской Зарубежной Церкви есть два типа (или две школы) епископов: по одну сторону — Владыки Иоанн, Аверкий, Леонтий, Нектарий, Савва, по другую — те, кто сейчас занимает господствующие позиции. (Митрополит Филарет может быть причислен к независимым — во всё время его правления влияние Владыки Иоанна проявлялось так или иначе). Нельзя утверждать, что последние все как один еретики или враги того или иного рода. Но как бы там ни было, противостояние это — хоть и не явное — имеет место. Последние представители того рода епископов, духовными наследниками которых мы себя считаем, уходят из жизни, и боюсь, что полученное от них наследство не принесет нам популярности в Синоде в будущем, впрочем, уже сейчас нам дают это понять».

Последнему из выдающихся святителей, Владыке Нектарию, предстояло пережить о. Серафима менее, чем на четыре месяца. На погребении этого епископа в Джорданвилле, после того, как гроб был засыпан землей, одна женщина, работавшая в штаб–квартире Синода в Нью–Йорке, подошла к о. Герману. «Не доказывает ли это, — сказала она, — неправоту архиепископа Иоанна? Почти все его друзья в могиле, а враги живы–здоровы и у власти». И впрямь: через несколько месяцев архиеп. Виталий возглавил Русскую Зарубежную Церковь.

Как бы предвидя события, о. Серафим писал в 1975 году о епископах, занимающих господствующие позиции в Синоде: «Они выглядят совершенно как светский «совет директоров» и управляют Церковью, полагаясь на свои человеческие понятия, а не на Божие водительство. Это грозит бедой.. Он лишают нас почвы под ногами».

Одно время о. Серафим также полагался на объединенное движение «Ревнители Православия» как противодействие обману последних времен. «В годы нашей наивной молодости, — писал он в 1979 году, — мы с о. Германом мечтали о деятельном движении единомышленников — ревнителей Православия — среди молодых новообращенных русских, греков и т. д. Увы, мы стили старше и мудрее и теперь не ожидаем многого. Всем нашим исповедникам Православия не чуждо ничто человеческое. У весьма многих православных «ревнителей», мне кажется, присутствует интеллектуальная ограниченность, сочетающаяся с некоторого рода политической ориентацией, что порождает левые и правые «фракции» и затмевает «общую задачу», которая, как мы думали (и до сих пор думаем), очень ясна, особенно когда сопоставляешь ее с откровенным обновленчеством, происходящим в Митрополии (Американской Православной Церкви), Греческой Архиепископии и др.»

Отец Алексий Янг отмечает, как со временем менялась позиция о. Серафима по отношению к православным «юрисдикциям», не принадлежавшим к Русской Зарубежной Церкви:

«Он рьяно «отгораживался» от других юрисдикций в первые несколько лет нашего с ним знакомства (примерно 1966–1975 годы).

Я полагаю, что в это время его знания о других православных группах были довольно ограниченны и почерпнуты из книг, и строгие взгляды сложились в основном на идеологической основе. Однако они разительно изменились, когда он увидел: 1) результат подобного «отгораживания» в Зарубежном Синоде и 2) резко возрастающий фанатизм «сверхправильной» группировки Синода, выступающей за слепое уставничество в Православии. Поначалу ему было просто не по себе, а затем он уже открыто ужасался абсолютному отсутствию любви к ближнему у так называемых «ревнителей». Он сам был «ревнителем», но не отвержения милосердия. В конце своей жизни он сказал мне: «Я сожалею, что ранее мы опубликовали много «проревнительских» статей в «Православном Слове» и тем самым помогли в сотворении этого чудовища. Я раскаиваюсь в этом.» Каялся он горячо и искренне.

За год–два до смерти о. Серафим часто говорил мне, что он начал причащать мирян из других православных юрисдикций и добавлял: «Я знаю, что этого не одобрили бы, но люди приходят и они ждут духовного руководства и окормления. Что ж делать? Прогнать их?» Когда я спросил, не боится ли он, что ему предъявят обвинение в ультраревнители в Синоде, он ответил: «Ты плохо меня знаешь, если думаешь, что меня это беспокоит. Я знаю — так нужно поступить, а наживу ли неприятности — не важно».

Вообще, я должен заметить, что о. Серафим, уважая букву правил и законов, всегда старался проникнуть в их дух. С начала 70–х годов (насколько я помню) он понимал всё яснее, что мы должны подняться над различиями юрисдикции — не для того, чтобы стать обновленцами и изменниками, а для того, чтобы спасти как можно больше душ, ищущих «аромат истинного христианства» (как он любил говорить). Таким образом, избегая крайней меры — скандала и не стараясь кого?либо провоцировать, он тем не менее раскинул сети далеко и широко. И насколько мы знаем, это «ловец человеков» преуспел».

То, что говорил о. Алексий, взято из сохранившихся писем о. Серафима о духовном руководстве. В одном из них он отвечает на вопросы своего духовного сына, который, будучи в Русской Зарубежной Церкви, хотел жениться на женщине из «соперничавшей» Митрополии (Православной Церкви в Америке). Духовник этой женщины, будучи полностью предан своей юрисдикции, отказался обвенчать пару, пока молодой человек не покинет Русскую Зарубежную Церковь. «. Смело соединяйся с единой Святой и Апостольской Церковью, — самоуверенно писал ему этот пастырь. — Шаг в этом направлении значительно изменил бы мое решение».

«Спасите! — взывал молодой человек к о. Серафиму. — Я нуждаюсь в Вашем совете и молитве, что делать? Мы с невестой оказались в очень неловком положении.»

Столкновение любви и церковной политики о. Серафим рассудил так: «Я думаю, что он (священник) слишком сгущает краски. Вопрос «юрисдикции» (в случае Американской Митрополии и Русской Зарубежной Церкви) не настолько важен, чтобы помешать женитьбе, даже если жених и невеста принадлежат разным лагерям. Единодушие здесь, несомненно, предпочтительнее, но решать самим брачующимся».

Мы говорили ранее, что о. Серафим никогда не менял своего отрицательного отношения к экуменизму и церковным реформам. Однако в последние годы, когда он увидел людей, называвших тех, кто был из других юрисдикций, «еретиками», потому что они ходили в экуменические собрания, он постарался высказаться по данному вопросу более ясно.

По своей сути решение о. Серафима покончить с обособленностью было продиктовано острым ощущением грядущего конца света. Если все религиозные организации действительно падут пред антихристом, то и нахождение в «правой» юрисдикции не спасет никого. В 1978 году о. Серафим замечал в одном письме: «Мы чувствуем, что знамения времени всё более и более указывают нам на приближающееся «катакомбное» существование, какую бы форму оно ни приняло. Чем быстрее мы сможем приготовиться к этому, тем лучше. Каждый монастырь или общину мы рассматриваем как часть будущей катакомбной «сети» борцов за истинное Православие, и вероятно, в эти времена (если они действительно будут настолько критическими, как представляется) вопрос юрисдикции отступит на второй план.»

Те, кто вкусит истинного христианства (которое означает гораздо больше, чем просто уставничество), соберутся вместе, презрев внешние юрисдикционные ярлыки, их призовет сердце. По словам Солженицына, которого о. Серафим так любил цитировать: «Линия, разделяющая добро и зло, проходит не между государствами, не между классами, не между партиями — она проходит через каждое человеческое сердце, и через все человеческие сердца».

НО ЕСЛИ О. СЕРАФИМ не возлагал последних надежд ни на церковные структуры, ни на религиозные «движения», на что же тогда он уповал в нашем падшем бренном мире? Ответ можно найти в его лекции, адресованной не только православным христианам, но и всем людям, особенно молодежи, — «Божие откровение человеческому сердцу», которое он прочитал в университете Санта–Круз.

Единственным его земным упованием были людские души, чудесным образом приходящие ко Христу в Православие из всевозможных бедствий, грехов и отчаяния. На том зижделось всё христианство: люди, погрязшие во грехе, чувствовали благодать в Иисусе Христе и их души тянулись к Нему, они видели, что тонут, а Он спасал их. И никаких «организаций»: первоначальная катакомбная Церковь никогда не являлась таковой. Она собирала верующих в единодушии. Приобщение Творца, то, что о. Серафим называл «Божиим откровением человеческому сердцу», случается как бы само собой — Бог действует таким путем.

Именно холодный расчет и сухое «планирование» — в противовес этому — и убили Христа. Кто боится за себя и за свое положение, уничтожает всё неподвластное расчету и «планированию». Ведь неспроста архиеп. Виталий без восторга отнесся к обращению американцев в Православие, он понял, что не сможет «контролировать» этот процесс: это оказалось не в его руках, а в руках Бога, призывающего всякую тварь последовать Ему.

Отец Серафим говорил, что слепое следование букве устава «вызвало формализм в Православии, словно суть нашей религии в церемониях, помпезности, официальных встречах и речах. В этом и была ошибка первосвященников и фарисеев во времена Христа: в хорошо отлаженном церковном механизме ничего не делается без официального разрешения высших инстанций, церковные службы исполняются четко и торжественно, а евангельское учение забыто, и Сам Христос без угрызений совести распинаем людьми».

В противовес холодному формализму о. Серафим опубликовал книгу «Святые русских катакомб», в которой ясно показывал, что преданность Христу невозможна в каких?либо организациях, планах, проектах — она в душе каждого человека.

В ЛЕКЦИИ «ПОИСК ПРАВОСЛАВИЯ», прочитанной в 1981 году во время Свято- Германовского паломничества, о. Серафим поделился своим оптимизмом: люди всего мира, в каких бы условиях они ни жили, находят истинный образ Христа в Православии.

«И молодым, и старым американцам надоело неглубокое и произвольно толкуемое учение современного протестантства, они открывают истинное и глубокое христианство Православия.

Католики, наблюдая распад своей Церкви, признают, что в Православии нашли то, что прежде тщетно искали в католичестве.

Молодые евреи, как в Советском Союзе, так и во всём мире, чтобы заполнить духовную пустоту современной жизни своего народа, всё чаще обращаются в Православие.

В России поиск духовных истоков очевиден. Это связано с возрождением национального сознания в среде русского народа после 60–ти лет атеизма и разрушения религиозных институтов. Если попытаться вернуться к тому, что было до безбожного режима — мы непременно придем к Православию.

Что?то подобное, но только в меньшем масштабе, происходит с православными молодыми людьми в Греции. Они отвергают современное «западничество», коим отравлено греческое общество за более чем 100 лет. Эта молодежь находит свои корни в православном прошлом Греции, особенно в монашестве — сердце православной жизни».

Отец Серафим очень интересовался обращением африканских народов в Православие. Годами он следил за этим явлением, переписывался с православными африканцами, опубликовал ряд статей об «африканской миссии». «А как насчет Африки? — спросил он как?то на своей лекции, — какие православные корни способны найти ее народы? Мы можем очень удивиться, но Православие и вообще христианство в Африке прививается быстрее, чем где бы то ни было, и, по- видимому, через несколько лет эта часть планеты станет ведущим христианским континентом, как по числу верующих, так и по истовости веры. Тертуллиан, историк христианства II века, говорил, что душа по природе — христианка, что видно из стремления некогда языческих народов принять христианство. Южнее Сахары его стали проповедовать только последние 100 лет. Католичество и протестантство снискали в Африке много последователей, но кто действительно ищет истоки христианства — приходит к Православию. Вероятно, не многие из вас знают историю о двух семинаристах англиканцах, обучавшихся в Уганде в 1920 году, которые в своих исследованиях пришли к заключению, что только Православие есть «истинная древняя религия», от которой отклонились все современные западные секты. Сегодня Православные Церкви Уганды, Кении и других стран восточной Африки являются подтверждением плодотворности идей Православия. Почти без помощи внешнего православного мира они пришли ко всей полноте христианства, избегая ловушек, в которые попалось множество обращенных Запада». Уже после кончины о. Серафима в другом уголке африканского континента — Заире — выросла и окрепла православная христианская миссия. Случилось это, главным образом, трудами праведного иеромонаха Космаса (1989), а также монахов–миссионеров с Афона. Тысячи людей крестились, веруя в Иисуса Христа, исповедуя нестяжание, смирение и истину. Отец Серафим булл бы счастлив увидеть это.

Многие американские протестанты возвращаются к историческим христианским корням. «В Америке, — говорил о. Серафим, — потребность в этом очевидна: разрозненность христианских сект, разное толкование христианского учения и жизни, основанное на личной интерпретации Писания — всё указывает на необходимость возвращения к изначальному, нераздельному христианству, коим является Православие. За последние несколько лет всё больше и больше протестантов находят свой путь в Православную Церковь. Существует даже группа, известная как Евангельская Православная Церковь, прошедшая путь от «Студенческого крестового похода» (движение в духе Билли Грэма 50–х годов) до глубочайшего осознания таинств, иерархии, исторической связи с древней Церковью и всем тем, что предлагает Православная Церковь как истинное апостольское христианство».

Поиск духовных истоков, как указывал о. Серафим, является поиском надежности: Надежность Православия — это неизменная истина, которую оно получило и передавало из поколения в поколение со времени Христа и Его апостолов до наших дней. Поэтому не удивительно, что оно привлекает души, которые более всего жаждут истины — истины, идущей от Бога и дающей смысл и точку опоры всем тем, кого носит по житейским волнам.

Но, пожалуй, глубочайшая и наиболее привлекательная сторона в Православии сегодня — это призыв к любви. Самое печальное в нынешнем мире то, что он стал холоден и бессердечен. В Евангелии Господь говорит нам, что основным признаком последнего времени будет то, что «любовь многих охладеет». Но ведь апостол любви, св. Иоанн Богослов благовествует, что основной отличительной чертой христиан является любовь друг к другу. И самые выдающиеся учителя последних времен — кто исполнен этого чувства и открывает для людей богатство православной веры собственным примером изливающейся самоотверженной любви. Это и св. прав. Иоанн Кронштадтский, и св. Нектарий Пентапольский, и наш архиеп. Иоанн (Максимович)».

В СВОЕ ВРЕМЯ о. Серафим определил два основных вида Православия. Первое — «гладенькое», или «удачливое», оно толкает человека ко всеобщему одобрению, признанию, самовозглашению, заботиться прежде всего об организованности, официальности и внешнем успехе.

И второе — это «страждущее Православие»: на него смотрят свысока, оно гонимо миром, ему чужды ценности «удачливых», оно не кичиться успехами и победами на духовном поприще. Островки «страждущего смиренного Православия» можно найти по всему миру. Отец Серафим писал: «Среди страданий и борьбы за сохранение живой веры, видя, как много больше нашего страдают люди в других частях света за свою православную веру, давайте решим в сердце своем, что наше место среди борющихся, чего бы это ни стоило».

«Страждущее Православие» горит вдохновением, оно позволяет не бояться риска. «Память о Боге, сопровождающаяся болезнованием сердца о благочестии», каждого человека сливается с болью человечества. «Будучи преисполнены евангельского учения и пытаясь жить в соответствии с ним, — говорил о. Серафим, — мы должны иметь любовь и сострадание к несчастному человечеству наших дней. Никогда еще не было оно столь несчастно, несмотря на все удобства и технические достижения. Люди страдают, умирают без Бога, а мы можем помочь им обрести Его. Любовь многих действительно охладела в эти дни, так не охладеем же мы сами! Пока Христос посылает нам Свою Благодать и согревает наши сердца, нам нельзя быть холодными.»

Когда организация Церкви поколеблется, словами свят. Игнатия (Брянчанинова), «страшно и быстро», останется лишь «страждущее» Православие. Новомученик еп. Дамаскин предвидел это еще в годы русской революции. Наблюдая тьму, покрывающую его Родину (и в действительности весь мир), он призвал к построению невидимого «Божьего града», коему совсем не обязательно зависеть от официальной Церкви. В выдержке, включенной о. Серафимом в книгу «Святы русских катакомб», этот мученик пишет: «Без суесловия и громких фраз создайте сначала малое ядро из немногих людей, жаждущих Христа, которые готовы претворять евангельский идеал в своей жизни. Объединяйтесь для благодатного руководительства вокруг достойных пастырей и давайте каждый в отдельности и все вместе приготовимся для еще более верного служения Христу. Несколько людей, объединенных такой жизнью, уже есть малая Церковь, Тело Христово, в котором обитает Его Дух и Любовь».

Последнюю лекцию в своей жизни о. Серафим закончил словами современного румынского исповедника православной веры — о. Георгия Кальчу о том, что значит в действительности быть членом Православной Церкви, истинного Тела Христова: «Церковь Христова жива и свободна. В ней движемся и существуем через Христа, являющегося главою ее. В Нем мы имеем полноту свободы. В Церкви «познаете Истину, и Истина сделает вас свободными» (Ин. 8:32). Ты находишься в Церкви Христовой всякий раз, поднимая сломленного скорбью, подавая нищему, навещая больного. Ты в Церкви Христовой, когда взываешь: «Господи, помоги мне!» Ты в Церкви Христовой, когда ты добр и терпелив и отсекаешь гнев на брата своего, даже если он ранил твои чувства. Когда молишься: «Господи, прости его!» Когда честно трудишься, возвращаясь домой уставшим, но с доброй улыбкой. Когда на зло отвечаешь любовью — значит ты в Церкви Христовой. Посмотрите, мои юные друзья, как близка Церковь Христова. Сострадай тому, кто рядом. Никогда не спрашивай: «Кто он?» — но говори: «Он не чужой, он — брат мой. Он, как и я, — Церковь Христова».

«С таким зовом в наших сердцах, — заключил о. Серафим, — давайте всем сердцем прилежать Церкви Христовой, Православной Церкви. Внешнего прилежания недостаточно, что?то должно подвигнуться внутри нас, дабы сделать нас отличными от окружающего мира, даже если этот мир и называет себя «христианским», или даже «православным». Если мы действительно живем православным мировоззрением, наша вера выдержит любые испытания и будет источником вдохновения и спасения для тех, кто всё еще ищет Христа, даже среди крушения человечества, которое уже началось».