Тимурташ

Тимурташ

С душою твердой, чуждый обольщенья,

Взирай, мудрец, на взлеты и паденья.

Фирдоуси

...Звучное эхо под античными портиками отразило торопливое шлепанье босых ног. Хайр уд-Дин недоуменно посмотрел на султана: он никого не ждал! Вбежал тот же юноша, что внес карту, повергся ниц.

Хайр уд-Дин почтительно попросил у султана позволения заняться инцидентом, ибо это был его раб. Тот позволил.

– Говори! – процедил Хайр уд-Дин. – Но помни: если ты без достаточной причины осмелился прервать беседу султана и его везира, то о том, как ты будешь наказан, узнает и долго будет говорить вся вселенная!

– Тимурташ... наместник... вы велели сказать в любое время... – бормотал юноша.

– Тимурташ? Что сделал наместник ильханов?

– Вот хатт-и шариф ... его принес капыджи-баши ... срочно...

Хайр уд-Дин взял бумагу, передал ее султану и отпустил раба.

Султан вникал в текст и лицо его вытягивалось:

– Тимурташ провозгласил себя махди... Христианам и яхуди предписывает носить отличительные головные уборы, каждому по его вере... Строжайше запрещает употребление вина... Ничего не понимаю! – султан уронил указ на пол. – Он что, сошел с ума?

Услыхав это, Хайр уд-Дин омыл руки и лицо в бассейне, опустился на ковер, сдвинув с него вазу фруктов, и вознес благодарственную молитву. Осман, ничего пока не понимая, присоединился к нему. Когда Хайр уд-Дин поднялся после молитвы, в его глазах поблескивали слезы:

– Да снизойдет блистательный и могучий к моим словам! Тимурташ собственными руками затянул на своей шее веревку, которую намылили и подали ему мы, Ахи Анталу!

– Смысл слов твоих туманен, но слышать их почему-то отрадно, – хмыкнул султан. – Рассказывай!

– Четверть века прошло, как наш отец Осман, – да наслаждается он гуриями рая, – избавил нас от унижений перед сельджукскими султанами , но ильханам, – то ли хулагуиду Абу-Сеиду, то ли эмиру Чобану, который правит от его имени, – мы платим дань по сей день. Тимурташ – глаза и уши Чобана здесь, и пока они здесь, у нас нет реальной власти в Руме. Осман завещал нам добиться, чтобы ильханы не имели более доли в управлении султанатом Османлы! Но как это сделать?

Победы нужно одерживать, не тратя на это своих сил! Поистине, лучший путь для этого – использовать и пороки, и добродетели врага. Каковы пороки Тимурташа? Он самовлюблен, падок на лесть и никогда не замечает ее чрезмерности, считая себя пупом земли. Он жаден и строго следит за тем, как тратятся и поступают в казну деньги, но глуп и легковерен в делах, которые хотя бы на одну пядь отстоят от повседневных. Прорехи в его уме замазаны толстым слоем самодовольства. А каковы его добродетели? Поистине, он не искренний мусульманин, готовый сложить голову во славу учения пророка, но он из тех, кто считает добродетель полезной для души, как здоровье для тела: ее нужно придерживаться не во имя Аллаха, а для личного удовлетворения, ею доставляемого.

Когда все это было определено, Ахи Анталу – и я как шейх участвовал в том совете – решили, что через наших людей при его дворе надо неустанно восхвалять его до тех пор, пока он не поверит, что своим величием превосходит всех земнородных. Как только он в этом уверится, он обязательно превысит свои полномочия и сделает тот ложный шаг, за который будет смещен и наказан. Между прочим, то же делается и при дворе Абу-Сеида, где хвалы расточаются как ему, так и эмиру Чобану... Недалекие люди, впервые попав ко двору и видя там лесть, лесть и лесть, часто думают, что это происходит от желания придворных урвать себе лишний кусок. Увы – большинство из них льстят, выполняя спецзадания...

Эта стратегия и проводилась в последние годы при дворе Тимурташа. И что ж? Аллах снизошел к нашим молитвам! Действительность превзошла наши ожидания! Посеянное нами взошло! Мысль – цветок, слово – завязь, деяние – плод. Хатт и-шариф, в котором эта помесь гиены и паука объявляет себя махди, а христиан и яхуди смешивает с земной пылью, – это то, чего мы долго ждали и что тщательно готовили! Это смертный приговор, который Тимурташ подписал сам себе!

Завтра же этот хатт и-шариф будет оглашен на всех майданах и базарах бейлика. С нашими добавлениями – мы расскажем людям, если кто сам не поймет, что он отменяет и разрушает законодательство о зиммиях, которым христиане и яхуди дорожат пуще своего глаза. И, клянусь Аллахом, завтра же или послезавтра начнутся выступления народа против людей Тимурташа, этих волков в овечьих шкурах, которых он насовал во все представительные органы самоуправления. Им придется уносить ноги, отряхивая пыль с краев своих одежд! Кровопускания время от времени полезны, они веселят народ и не дают ему залежаться...

– Но мы должны поддерживать порядок! – заинтересованно возразил Орхан. – Разве можем мы позволить, чтобы преследовались и унижались ставленники верховной власти?

– В том-то и дело, что мы представим этот вопрос слишком сложным, чтобы нам решать его самим, и потребуем от муфтия Абу-Саида фетву по этому вопросу!

– Кто у него главным муфтием?

– Адуд уд-Дин ал-Иджи: его султан поставил кадием по ходатайству везира Гийас уд-Дина.. Завтра же и ему, и самому Абу-Саиду, и эмиру Чобану будут отправлены наши письма! Абу-Саиду, если он сам того не понял, мы растолкуем, что Тимурташ замахнулся на его власть. Поистине, два клинка не помещаются в одних ножнах, и там, где есть махди, нет места никакой другой власти – ни духовной, ни светской. Клянусь Аллахом, как только эти сведения дойдут до ушей ильхана, он отзовет Тимурташа, и хорошо для того, если отзовет не на казнь! А его людей, его глаз и ушей здесь уже не будет, сметенных волной народного возмущения! И нас в этом нельзя будет упрекнуть!

Будет ли новый ставленник или нет, но ему придется потратить много сил и времени, чтобы внедрить своих людей на те посты, которые мы очистим для себя завтра же!

Орхан захлопал в ладоши. Вбежал мальчик.

– Вели собрать кятибов . Завтра утром я должен иметь десять – нет, двадцать пять! – экземпляров этого хатт-и шарифа. Иди!

Хайр уд-Дин обратился к султану:

– Пусть блистательный и могучий, да буду я жертвой за него, позволит своему рабу удалиться! Еще до вечера я должен повергнуть к его стопам проекты писем к Абу-Сеиду и его шейх уль-исламу для обсуждения, дабы уже завтра курьеры могли выехать из ворот Бурсы!..

.g».D:TEXTFOENIXJANUCH8.BMP»;3.0»;3.0»;