Ф. И. Успенский[339]. Русские интересы на Афоне

Для внимательного наблюдателя наших исторических отношений к Турции с самого начала открытия восточного вопроса имеет первостепенное значение тот факт, что интересы порабощенных мусульманами христиан всегда шли впереди других: племенного родства, промышленных и торговых выгод и территориального расширения. Все наши сношения с греками, приходившими в XVI и XVII вв. за милостыней, подтверждают это. Под тем же углом зрения должны быть рассматриваемы ежегодные хождения русских поклонников к св. местам, густыми толпами направляющихся в Иерусалим и на Афон. Нужно надеяться, что имеющие произойти перемены в политическом положении Ближнего Востока будут иметь последствием, с одной стороны, облегчение этих благочестивых путешествий, с другой — более благоприятные условия жизни наших соотечественников в Палестине и на Афоне.

Так как наши интересы в Палестине хорошо оберегаются могущественным по материальным средствам и по влиянию палестинским обществом, то можем оставить их в стороне. Однородные же с ними наши интересы на Св. Горе не только не оберегаются, но как будто забываются и, во всяком случае, основательно игнорируются.

Предполагаем занять внимание читателя нашими позициями на Афонском полуострове, куда с отдаленных времен направляется русское паломничество и где в настоящее время находится до 5 тысяч наших соотечественников. Чтоб составить хотя приблизительное понятие о значении русского элемента на Афоне, достаточно указать на то, что иностранцы, хорошо учитывающие наши успехи и промахи, называют Афонскую гору «русским Гибралтаром». Но этот Гибралтар в настоящее время сдан нами без войны, на нем находится иноземная военная сила и 5-тысячное русское население. Св. Гора подвергается оскорблениям, издевательству и всяческим притеснениям со стороны «бравого» капитана греческого гарнизона, расположенного на Афоне. Создавшийся после занятия греками Солуни и Афонского полуострова порядок на Св. Горе противоречит всем доселе господствовавшим здесь обычаям и порядкам и заставляет очень призадуматься над этим вопросом: ко благу или ко вреду для Афона произошел переворот, передавший здесь власть грекам?

Во всяком случае, следует жалеть, что в свое время мы не настояли на твердых гарантиях в пользу русских насельников Афона и не потребовали от греческого правительства обязательств, что оно не будет злоупотреблять своей «временной» оккупацией Св. Горы. Случилось однако так, что наш «Гибралтар» оказался не в состоянии защитить себя и сдался неприятелю без всякого сопротивления. Приходит на память «сказание» о другом русском сооружении, о монастыре при подошве Балкан, в память боев на Шипке. По поводу солидных сооружений, воздвигаемых там русскими рабочими, ходила в свое время молва, что мы строим там «крепость», чтобы командовать одной рукой в сторону Болгарии, другой — в сторону Турции. И многие верили этой молве и высказывали опасения. А на деле оказалось, что «шипкинские» сооружения остаются неиспользованными и что в обширных помещениях, предназначенных или для миссионерских, или для культурных целей, сдаются теперь квартиры на летние месяцы для членов нашей миссии в Софии.

Так действительность мало соответствует реальности.

Посмотрим же на положение наших соотечественников на Афоне. Об них год тому назад было довольно разговоров по случаю обнаружившегося между ними нового учения об имени Божием. Религиозный вопрос, который будет, вероятно, ликвидирован церковной властью, во всяком случае, не входит в нашу здесь задачу. Но политическое и церковно-административное положение русских на Афоне возбуждает интерес во многих отношениях и заслуживает особенного внимания.

Афон представляет собой монашеское государство; под турецкой властью он пользовался особенными преимуществами, как все греческие церковные учреждения. Но его изолированное положение создало ему широкую автономию. Он мало считается с административной властью патриархата и решает свои дела посредством выборных из среды афонских монастырей, которые заседают в Карее. Не раз случилось, что патриарх посылал своих делегатов из Константинополя, членов патриаршего Синода, для решения некоторых дел, которые по жалобам доходили до патриаршего суда. Но его уполномоченные, «экзархи» по греческой церковной терминологии, находили ворота монастыря, куда им надлежало войти, запертыми и нередко должны были возвращаться с Афона ни с чем. И что весьма любопытно, патриархия лишена средств воздействия на Афон, она не может или не хочет прибегнуть к мерам наказания, какие усвоены ей церковными канонами. Дело в том, что в течение тысячелетней истории Афона может быть отмечена глухая борьба между патриархом и афонской монашеской общиной. В византийскую эпоху монахи опирались на царскую власть, в турецкую — искали защиты у министров султана.

Независимо от того, монашеская афонская община имеет прочную организацию, коренящуюся в порядках и обычаях весьма отдаленных времен и опирающуюся на царские грамоты и специальные монастырские уставы. В этой организации, оберегающей не только церковную, но политическую и административную сторону жизни, сохранились любопытные пережитки средневековья и частью обыча и феодальной эпох и. Борьба за сохранение своих привилегий скрепила монастыри, из коих каждый имеет полную автономию на своей территории, как по отношению к братии своего собственного монастыря, так и других монашеских общин, поселившихся на его территории (вассалы). Монастырь участвует в политической деятельности Афонской горы посредством своего делегата, посылаемого в Карею и заседающего в «Протате», как называется собрание делегатов монастырей. В настоящее время количество автономных, скажем даже суверенных, монастырей доходит до 20, в числе их 17 греческих, 2 славянских и 1 русский. Уже отсюда читатель легко поймет, как слабо представлен в политической организации представительства русский элемент, составляющий, однако, половину всего монашеского населения, и как трудно русским учреждениям находить на Афоне свободное поприще для своей деятельности.

Биржевые ведомости 14 мая 1915 года № 14841.

Русские организации выражены в настоящем в 1 монастыре, в 2 скитах и приблизительно в 70 кельях, из коих некоторые имеют до сотни братии. Кроме того, живет несколько сот или в одиночку, или небольшими группами, по два или по три монаха (старец и с ним один или два ученика). До последнего времени приток русских на Афоне все увеличивался и приводил в смущение господствующие монастыри. Вновь прибывающие или входили в существующие уже организации, или, если были со средствами, основывали свой монастырский поселок.

Вот здесь и начиналась процедура хлопот об уступке в аренду участка земли для новой колонии. Вся земля на Афоне принадлежит 20 монастырям и, следовательно, от воли одного из этих монастырей зависит принять или не принять нового арендатора небольшого участка с постройкой или без таковой. Так как в большинстве случаев, с прошедшего столетия, по крайней мере, такими искателями были наши соотечественники, то весьма становится понятным то обстоятельство, что условия найма-аренды год от года становились более тяжелыми и обуславливались всяческими затруднениями, старательно придумываемыми. Форма и условия аренды выражаются в письменном акте, называемом омология, которая обыкновенно имеет долгосрочный характер и заключается на три лица. По смерти одного из них необходимо поставить новое лицо, затем вновь заменить выбывшего другим, по соглашению с хозяином-монастырем. Если отношения нанимателя к хозяину устанавливаются удовлетворительно, то возобновление омологии не встречает препятствий. В противном же случае начинаются судебная волокита, жалобы в Протат, непомерное поднятие аренды и проч. Почти всегда, однако, спор с монастырем кончается не в пользу арендатора, потому что судьи — греки, хорошо оберегающие свои хозяйские на Афоне интересы.

Тем не менее, тяготение к Афону в крестьянской среде большое. Еще бы. Серый мужик, при умении и сноровке, на Афоне может основать келлию, т. е. купить или арендовать участок, собрать несколько послушников, заручиться в России «благодетелями» и, еще лучше, адресами добрых людей в городах и селах и разыгрывать роль старца, к которому подходят с поклоном и имя которого провозглашается в ектениях и молениях. В более или менее удовлетворительно обставленной, с точки зрения церковной утвари, келье, считающей от 50 до 80 братии, положение старца, вчерашнего деревенского жителя, поистине завидное. И нужно признаться, он несет почет и принимает поклоны с достоинством, как будто с детства готовился к почету. В большом нашем монастыре (св. Пантелеймона), называемом Русик, живет до 800, в двух скитах, Андреевском и Ильинском, столько же, т. е. в первом около 600, во втором до 300. Вся остальная масса соотечественников живет кельями и каливами и считает до сотни старцев.

Печальная сторона положения русских насельников Афона заключается в том, что они не имеют средств защищаться против эксплуатации господствующих монастырей. Произошло это оттого, что движение на Афон никем не поощряется, не вызывается ни административными, ни политическими целями, напротив, духовная и светская власть употребляет всякие средства, чтоб приостановить это движение, как наносящее ущерб интересам России. До сих пор, однако, не заметно, чтобы афонское дело стало важной заботой правительства, чтобы приняты были меры к легализации положения наших соотечественников на Афоне. Как замечено выше, русские на Афоне вне закона, они отстали от своего отечества и не пристали к закону, действующему на Афоне. Может быть, легализовать их положение было трудно при турецком господстве, но настоящий момент представлял бы все основания войти в рассмотрение положения русского элемента на Афоне и создать для него прочные гарантии.

Были слухи, что на Лондонской конференции, назначенной для ликвидации дел, возбужденных союзнической войной с Турцией, рассматривался и афонский вопрос. Но практически конференция не достигла каких-либо осязательных и обязательных постановлений, и судьба наших соотечественников осталась в том же неопределенном и необеспеченном против греков положении. Появление в среде русских афонцев внутренней смуты на почве вероучения далеко не благоприятствовало установлению правильных отношений между греками и нашими сородичами.

Нельзя закрывать глаза на ненормальное положение, создавшееся на Афоне. Конечно, следует оказать помощь русским монахам и найти средства сделать их участниками афонской политии, т. е. ввести их как составной элемент в политический организм монашеской республики. Не следует в этом отношении останавливаться перед затруднениями, выставляемыми греками, фальшиво ссылающимися на исконные порядки, утвержденные царскими грамотами. Исконные порядки не за них. За них все то, что успели они интригами и подкупами сделать во время турецкого режима. Большая ошибка была допущена в то время, когда ставился года два тому назад афонский вопрос на очередь, в том, что вздумали применять к устройству Афона конституционные порядки новых государств. Этим подняли на дыбы эллинские церковные круги и опорочили самую мысль о проведении реформ на Афоне.

Реформы необходимы в смысле перенесения части политических прав на бесправное население, составляющее целую половину живущих на Афоне. Реформы оправдываются и порядками при св. Афанасии, и типиком И. Цимисхия, и грамотами Алексея Комнина. Только намеренно игнорируя древний порядок на Афоне, можно позволять себе насмешки над домогательством русских улучшить их положение. Как бы греки ни упорствовали, они должны будут уступить, к этому приводит естественный ход вещей.

Но для наших соотечественников в свою очередь становится обязательным соображаться с теми требованиями, какие предъявляются к ним и местной церковной, и гражданской властью. Против них приводится целый ряд упреков, в большинстве основательных. Справедливо укоряют русских за бродяжничество, за постоянные переезды из Афона в Солунь и Царьград, за излишнее стяжательство, за постройку обширных хором, увеличение без нужды числа братии в кельях, зазорную жизнь некоторых старцев и отдельно живущих каливатов. Конечно, прежде всего нужно ввести в надлежащее русло колонизацию Афона русскими и поставить наших соотечественников в определенные отношения к церковной и светской власти на Афоне. Самый главный недостаток в организации русского монашества на Афоне — это отсутствие местной административной и церковной власти, которая бы могла наблюдать за жизнью различных монашеских общин, из коих каждая имеет внутренне автономное управление. Организация этих общин (кельи, каливы и проч.), отношения старца к подчиненной ему братии и обратно, способы управления хозяйством, право принятия новых членов и исключения из числа братии негодных — все это нуждается в регламентации. Хотя несколько лет назад возникло на Афоне стремление объединить все отдельные общины в «Братстве», но в основание этой новой организации положены начала, далеко не могущие внушать сочувствия, поэтому братство не развивается и мало приносит пользы.

Если с течением времени удастся устранить недостатки в организации внутренней жизни русской семьи на Афоне, то, конечно, выступит во всей обязательной силе необходимость пересмотра местных обычаев и временных положений, на которых зиждется взаимоотношение между владеющими монастырями и подчиненными им скитами, кельями и каливами. Уже принципиальный характер этих отношений — сюзеренность, с одной стороны, и вассальные обязательства — с другой, долгосрочная аренда на три лица и т. п. — достаточно свидетельствуют, что здесь имеешь дело не с каноническими правилами, а с остатками средневековья, с которыми можно легко расстаться. Но прежде чем наступит пора изменить политическое положение наших соотечественников, от души желаем, чтоб в их собственной среде народилась идея внутренних преобразований и приспособлений к местным обычаям и требованиям.