Русские на Афоне. Конец XIX в.

Резкое увеличение числа русских на Афоне связывают с двумя именами — духовника монастыря Св. Пантелеймона о. Иеронима и игумена архимандрита Макария; благодаря их трудам монастырь стал одним из величайших духовных центров русского народа конца XIX — начала ХХ в.[19] О. Иероним (в миру Иван Павлович Соломенцов) родился в 1806 г. в г. Старый Оскол Курской губернии в купеческой семье. В 1831–1836 гг. он странствовал и жил в разных российских монастырях, а в 1836 г. прибыл на Афон, где купил келлию пророка Илии, относящуюся к Ставроникитскому монастырю; вскоре он принял постриг с именем Иоанникий. В 1840 г. он был приглашен на жительство в русский монастырь и там принял схиму с именем Иероним. Игумен Герасим назначил его духовником для русской братии. Скончался он в 1885 г.

Не менее известным был его ученик, игумен Пантелеймонова монастыря архимандрит Макарий. Архим. Макарий (в миру Михаил Иванович Сушкин) родился в г. Туле в купеческой семье. В 1851 г. он прибыл на Афон, где внезапно заболел и принял постриг в ноябре того же года. Выздоровев, о. Макарий под руководством о. Иеронима вскоре стал одним из самых ревностных монахов Пантелеймоновского монастыря. Видя высокую духовную жизнь своего ученика и его несомненные способности, Иероним стал готовить его к настоятельству. Вскоре после прибытия Макария в монастыре начались попытки вытеснить русских. Греки старались ограничить их число, так чтобы они составляли не более братии. Наибольшей остроты конфликт достиг к началу 1870-х годов. Не добившись признания на Афоне, русские монахи предоставили дело патриархату. При поддержке патриарха Иоакима II и активном содействии российского посла Н. П. Игнатьева в 1875 г. спор был решен в пользу русских, монастырь официально получил наименование русского, а о. Макарий был назначен игуменом[20]. Во время русско-турецкой войны 1877–1878 гг. отношения снова обострились, но уже по Сан-Стефанскому миру русские приравнивались в своих правах к грекам; Ильинский и Андреевский скиты были названы русскими обителями наравне с Пантелеймоновским монастырем (статья 22). Согласно 62 статье Берлинского трактата русские монахи Афона пользовались покровительством России через ее дипломатических представителей[21].

После 1878 г. начался период наивысшего расцвета русского монашества на Афоне; теперь можно с полным правом говорить не просто о русском присутствии на Св. Горе, но о Русском Афоне как весомой церковно-политической единице на православном Востоке. Более чем четырехтысячное русское монашество на Афоне являлось опорой для восточной политики русского правительства. Пантелеймонов монастырь служил моральной поддержкой для русских организаций на Востоке. Так, при основании Императорского Православного Палестинского общества его будущий секретарь В. Н. Хитрово писал: «Хотя Пантелеймоновский монастырь не входит в круг деятельности нашего Общества, тем не менее, не только игнорировать мы его не можем, но наоборот, мы должны его поддерживать и ему оказывать содействие всеми нашими силами. Такой монастырь в Святой Земле (если бы был возможен!) был бы все, чего мы могли бы ожидать и желать. Это русский клин, и к тому же единственный, вбитый на Востоке»[22].

В годы игуменства архим. Макария монастырь Св. Пантелеймона достиг величайшего благоденствия. Монастырские финансы были приведены в порядок; было положено основание трех подворий монастыря за пределами Афона[23]; основан Новоафонский монастырь в Абхазии; в 1883 г. была построена Пантелеймоновская часовня в Москве; в 1888 г. освящен храм Новоафонского подворья в Петербурге. Подворья Пантелеймонова монастыря были в Константинополе, Одессе, Анапе, Новороссийске, Сухуме и других городах; они служили как транзитные пункты для паломников, через них собирались пожертвования и распространялись сведения о Св. Горе. Особо следует сказать о просветительско-издательской деятельности Пантелеймонова монастыря. Паломникам бесплатно раздавались тысячи листков и брошюр назидательного содержания, которые бережно хранились ими. Издательская деятельность монастыря началась в 1850 г., когда вышли в свет уж упоминавшиеся «Письма Святогорца о Св. Афонской Горе». В 1860 г. был напечатан «Афонский патерик» библиотекаря монастыря о. Азарии (Попцова) (впоследствии книга выдержала 6 изданий), а также книга «Вышний покров», в которой были собраны сказания о всех чудотворных иконах Афона. С 1865 г. в монастыре функционировала своя типография. В 1878 г. был основан ежемесячный журнал «Душеполезные размышления», переименованный в 1888 г. в «Душеполезный собеседник», в котором, наряду с различными статьями духовного содержания, печаталась летопись жизни русского Афона. Благодаря этим публикациям русский Афон воспринимался читателями как неотъемлемая часть, уголок России на Востоке. Наряду с популярными изданиями монастырь предпринимал и успешно осуществлял публикацию текстов Св. отцов, Добротолюбия, экзегетических сочинений авторов XIX в., а также описания паломничеств прежних столетий. За вторую половину XIX в. значительно пополнилась монастырская библиотека, которая в 1844 г. насчитывала 500 печатных книг и 60 рукописей, а к концу столетия составляла около 20 000 печатных книг и более 1 000 рукописей. Отбор и покупка рукописей у других монастырей осуществлялись благодаря трудам библиотекарей о. Азарии (Попцова) и особенно о. Матфея (Ольшанского)[24].

Большой резонанс в русской общественной мысли 1870–1880-х годов имели произведения одного из самых оригинальных русских мыслителей и писателей, К. Н. Леонтьева. В течение многих лет Леонтьев был профессиональным дипломатом, консулом в разных городах Османской империи — Адрианополе, Тульче, Янине, Фессалониках. За время своей дипломатической карьеры он написал немало записок и отчетов по вопросам религиозности народов Турции и их национальной борьбы. В 1871 г., после тяжелой болезни, Леонтьев отправился на Афон уже не как консул, а как кающийся грешник и, к удивлению настоятеля и духовника Пантелеймонова монастыря, просил принять его в послушники. Ввиду как духовных, так и политических соображений, ему было отказано. Результатом его поездок на Св. Гору яви лась «За писка об Афонской горе и об отношениях ее к России» (1872 г.). В ней даются меткие характеристики национального характера и религиозности турок, греков и болгар. Специальное место уделяет Леонтьев русскому присутствию на Востоке. «Всякий лишний переселенец в Турции служит сознательно или бессознательно нашим самым священным, самым отдаленным и глубоким интересам, раздражая при этом очень мало своим присутствием (а чаще и вовсе не раздражая) государственный организм Турецкой империи». Афон, по мнению Леонтьева, имеет двоякое значение. Одно его значение — общеправославное, другое — это русский Афон, с каждым годом приобретающий все большую силу[25].

Отдельную страницу составляют исследования русских ученых — византинистов и славистов — на Св. Горе. В середине XIX в. на Афоне дважды побывал с ученой целью архим. Порфирий Успенский. Результатом его поездок явились детальные описания жизни монастырей и хранящихся в них культурных сокровищ, а также единственная в своем роде трехтомная история Афона[26]. В середине XIX в. на Афоне трудился не менее известный историк христианского Востока архим. Антонин Капустин. Свое путешествие на Св. Гору в 1859 г. он описал в отдельно изданной книге[27]. В том же году на Афоне работала экспедиция П. И. Севастьянова[28]. Славянские рукописи изучались казанским профессором В. И. Григоровичем. В конце XIX — начале ХХ в. на Афон неоднократно приезжали с учеными целями русские византинисты — А. А. Дмитриевский, Н. П. Кондаков, Ф. И. Успенский, В. Н. Бенешевич и другие. Целью их занятий было изучение письменных и археологических памятников, церковной архитектуры и живописи; они неизменно встречали гостеприимный приют в русских обителях. В русском монастыре Св. Пантелеймона не только радушным хозяином ученых гостей, но и деятельным сотрудником их был библиотекарь о. Матфей. Его активные контакты с византинистами А. А. Дмитриевским, В. Э. Регелем, И. В. Помяловским, Н. Ф. Красносельцевым, А. И. Алмазовым нашли отражение в сохранившейся переписке ученых и еще ждут своего исследования[29]. Во второй половине XIX в., наряду с Пантелеймоновым монастырем, Ильинским и Андреевским скитами, значительное число русских монахов селилось в келлиях — небольших обителях, принадлежавших тому или иному из 20 святогорских монастырей. За получение права на келлию монах платил главному (кириархическому) монастырю определенную сумму денег, после чего составлялся договор (омология), в котором оговаривались условия аренды келлии. Русские воспринимали этот акт не как аренду, а как покупку келлии, разворачивали в них строительные работы, принимали новых насельников, превышающих число указанных в документе, а нередко пытались добиться признания за келлией прав скита. Все это вызывало длительные тяжбы с главными монастырями, вмешательство дипломатов и гражданских властей в жизнь Афона[30].