Тайны шумеров

Как было сказано выше, согласно Библии, предок евреев Авраам родился в городе Ур на юге Месопотамии. Если обратиться к предыстории города Ур, то окажется, что первоначально он был одним из городов шумеров. Это народ, который к нашему времени давно исчез, но оставил заметный след не только в истории Месопотамии. Его культурные достижения, такие как клинопись – первая письменность на Ближнем Востоке (если не считать Египет в Северной Африке), – развитое земледелие, строительство монументальных сооружений, изобразительное искусство послужили основой для одной из первых цивилизаций в Передней Азии. Как мы увидим далее, многие библейские сюжеты также имеют корни в шумерских легендах и эпосах. Можно сказать, что если бы не было цивилизации шумеров, не появилась бы Библия в том виде, какой мы ее знаем. Семиты появились в Месопотамии немного позже шумеров. Для начала нужно обратиться к истории открытия, из которого мир узнал одревнем народе шумеров и о богатой древней истории Месопотамии.

В начале XVII века в Европе было широко известно имя неаполитанского купца и языковеда Пьетро делла Валле. Он был очень образованным человеком и знал латинский и древнегреческий языки и хорошо знал Библию. Он много путешествовал в далекие экзотические страны: посетил Константинополь, Иерусалим и Каир, исходил всю Месопотамию и Сирию, добрался до Ирана. Но первоначальной причиной, побудившей молодого дворянина пуститься в опасное путешествие, была попытка заглушить тоску расставания с любимой девушкой, которую выдали замуж за другого. Поэтому Пьетро делла Валле не пугало предстоящее путешествие. В XVII в. такое турне по Ближнему Востоку было делом очень трудным и опасным. Летом нестерпимый зной, отсутствие чистой воды, дожди и холод зимой, тучи жалящих насекомых в воздухе и таящихся на земле в щелях и норках, таких, например, как скорпионы и тарантулы. Кроме того, торговые караваны и путешественники могли подвергнуться нападению разбойничьих шаек кочевников – бедуинов. Основным средством передвижения для путешественников был верблюд. Непривычным к такому способу путешествия европейцам приходилось тяжело. Тем не менее, Пьетро побывал во многих местах Ближнего Востока. Бродя среди развалин дворца Дария I в Персеполе (столица персидской империи Ахеменидов в VI веке до н. э.), Пьетро заметил на кирпичах какие-то странные значки. Сначала ему показалось, что это следы, оставленные когда-то птицами на сырой глине. Но, приглядевшись, он обратил внимание на то, что значки эти складываются из ряда горизонтальных и вертикальных черточек. Все черточки имели форму клиньев вследствие того, что неизвестный художник надавливал палочкой на влажную глину. Пьетро делла Валле понял, что это какие-то надписи, и скопировал их. В октябре 1631 года Пьетро делла Валле отправил скопированные письмена своему другу в Неаполь. В письме он высказал догадку, что каждый знак может обозначать слово. Он насчитал 100 знаков. Пьетро делла Валле определил, что письменность следует читать слева направо, потому что острия горизонтальных клиньев направлены вправо. Но итальянский путешественник скопировал эти загадочные письмена с искажением. Более тщательно клинописные знаки срисовал немецкий путешественник Карстен Нибур во время посещения руин древнеперсидского города Персеполя в 1766 году. Вернувшись в Европу, Нибур опубликовал работу «Описание путешествия в Аравию и окружающие страны».

Расшифровка клинописных знаков связана с так называемой «Бехистунской надписью». Примерно 2500 лет назад персидский царь Дарий приказал выбить на скале Бехистуна (Западный Иран) знаменательную надпись в честь завоевательных походов персидских царей. Надпись была сделана на трех языках – древнеперсидском, эламском и вавилонском (аккадском). Ученые смогли расшифровать эти надписи, сделанные клинописью. Начало этому прочтению положил не ученый, а учитель из немецкого города Геттинген, Гротефенд, в 1802 году. Помогло ему в расшифровке то, что он был преподавателем древнегреческого языка и знал труды греческих историков. Древнеперсидских надписей было две. В отличие от других надписей, которые содержали несколько сот знаков, в древнеперсидских их было 43. Значит, оно было, скорее всего, фонетическим – звуковым, как и большинство современных алфавитов. Сочетание некоторых знаков было одинаковым в первой и во второй надписях. Гротефенд понял, что речь идет о титулах какого-то персидского царя. Гротефенд знал, что Персеполь (греческое название, по-древнеперсидски Парса), где были найдены эти письмена, был столицей империи Ахеменидов. Из трудов греческих историков он знал, что персидские цари обычно именовали себя «великий царь, царь царей». По этой повторяемости некоторых знаков Гротефенд определил, что вторая надпись означает«(имя?) великий царь, царь царей, (имя?) царя (?), Ахеменид». Третье неизвестное слово было, скорее всего, «сын». Гротефенду были известны из античных источников имена персидских царей династии Ахеменидов. Предпоследнее слово в первой надписи отличалось тем, что не имело после себя характерных знаков, которые были во второй надписи. Значит, этим отсутствующим словом было «царя». То есть, первую надпись составил царь, чей отец не имел царский титул. Гротефенд сопоставил эти имена с данными истории, и это привело его к мысли, что автором первой надписи был Дарий, чей отец Гистасп не был царем. Расшифровка осложнялась тем, что Гротефенд знал имена персидских царей династии Ахеменидов в греческой транскрипции, то есть как Дарий, Ксеркс и т. д. На персидском языке их имена звучали по-другому. Дарий (по-персидски Дарийувауш) был из младшего звена рода Ахеменидов. Впоследствии историки выяснили, что Дарий захватил царский трон путем переворота. Так как имена царей были написаны клинописью, под которой скрывались фонетические (звуковые) знаки (то есть, каждый знак означал один звук, как и во многих европейских алфавитах), можно было по числу знаков найти соответствующие имена царей. Гротефенд установил соответствие имен царей по их именам в древнегречески хисточниках и смог их прочитать. Правда, Гротефенд (к тому времени уже директор гимназии) ориентировался на авестийский язык – язык Авесты – священной книги зороастрийцев, один из самых древних известных к тому времени иранских языков. Но так как древнеперсидский и авестийский языки относятся к разным подгруппам древнеиранских языков, то Гротефенд немного ошибся в прочтении звуков этих знаков. Но начало дешифровке клинописи было положено. Гротефенд не мог продвинуться дальше в разгадке клинописи, потому что не знал древние языки Передней Азии. Спустя 34 года, в 1836 году большая часть клинописи была дешифрована. Правда, сделали это уже другие люди, ученые, которые знали древнеперсидский язык и современные восточные языки. Перевод облегчался тем, что все эти надписи повторяли один и тот же текст на разных языках.

Таблица сравнения шумерского, эламского, хурритского, урартского и семитских языков. Из книги «И.М. Дьяконов. Языки Древней Передней Азии». Изд. «Наука». М. 1967 г.

Древнеперсидская надпись была написана алфавитным письмом, и перевести ее не составило большого труда. Две другие оказались довольно сложные. Один и тот же знак мог означать целое слово, а в другом случае быть звуком – слогом. Аккадская надпись оказалась по своему характеру семитской, относящейся к ее северной, или северо-восточной группе. На аккадском языке говорили древние вавилоняне, ассирийцы и кочевники-аккадцы. Аккадский язык был схож с ивритом – древнееврейским языком, на котором в несколько его изменившееся форме (все-таки прошла не одна тысяча лет), говорит современное население Израиля. Это и помогло ученым, знающим ближневосточные языки, прочитать аккадские надписи.

Семитские языки делятся на северо-восточные, которые к нашему времени вымерли; северо-центральную, или северо-западные, из которых живым являются иврит (древнееврейский) и новоарамейские, которые называются еще новоассирийским; южноцентральные, к которым относятся арабские языки; южнопериферийные – языки Йемена и острова Сокотра; эфиосемитская группа – эфиопские языки.

На древнееврейском языке в XII–II веках до н. э. написаны первые тексты Ветхого Завета – собрание священных книг иудеев и христиан. Сначала ученые – ассирологи научились читать вавилонские религиозные тексты, написанные на диалекте аккадского языка, который относился к северо-восточносемитским языкам. Но часто в этих текстах встречались слова на непонятном языке, которые невозможно было перевести с помощью аккадского языка. Так, например, «бог» по-аккадски илу (по-древнееврейски эль, элохим), а в тексте денгир, «небо» – шаму (на иврите шамайим), а в тексте ан. Этот язык, как установили ученые, не был семитским. Сначала некоторые ученые считали эти письмена тайнописью, то есть зашифрованными текстами на аккадском языке. Но позже стали находить целые тексты на этом странном языке и перевод их на аккадский язык. Так ученые открыли для мира шумеров и одну из древнейших цивилизаций Ближнего Востока – Шумер.

Это название – ?umer – дали этому народу их соседи семиты – аккадцы. Сами шумеры называли себя саг-ги-га – «черноголовые». Позже это название стало общим для семитов – аккадцев и шумеров. Попытки найти родственные связи шумерского языка с другими языками мира результатов не дали. Шумерский язык оказался особенным, не похожим на другие древние и современные языки. Более того, его нельзя отнести ни к одной известной на сегодняшний момент группе языков. Родственные связи шумерского языка пытались найти с кавказскими, картвельскими (грузинскими), баскским и т. д.; но все эти попытки оказались безуспешными. Ученый И.М. Дьяконов в 1997 году написал работу, в которой обосновывал родство шумерского языка с языками мунда.[10] Мунда – это группа народов Восточной Индии, говорящих на языках австроазиатской языковой семьи. Австроазиатские языки – семья языков, распространённых в Юго-Восточной Азии (Индия, Вьетнам, Таиланд, Камбоджа, Лаос, Бирма, Малайзия, Китай). Народы мунда считаются древнейшим населением Индостана, которых затем вытеснили дравиды и индоевропейцы – арии.

В 2001 году весомые доводы против теории И.М. Дьяконова выдвинул польский ученый лингвист Ян Браун. Он выдвинул аргументы в пользу того, что шумерский язык относится к сино-тибетской языковой семье.[11] Сино-тибетская семья включает в себя китайскую и тибето-бирманскую группы. Согласно одной из дискуссионной теорий, сино-тибетская семья входит в сино-кавказскую языковую макросемью. Несмотря на множество аргументов в пользу той или иной теории происхождения шумерского языка, вопрос о его родственных связях остается открытым.

Каким же образом в Месопотамии появились загадочные шумеры? Были ли они древнейшими жителями Двуречья? Ведь большинство ученых сходится в том, что начиная с IV тыс. до н. э. в нижней Месопотамии население уверенно определяется как шумерское. Но многие факты свидетельствуют о том, что этот народ в Двуречье был пришлым, хотя и в далеком прошлом.

Некоторые ученые считали, что шумеры принесли в Месопотамию культуру Убейд. Другие же исследователи полагают, что шумеры были пришлым народом, перенявшим многое из культуры местного населения, которое было носителем культуры Убейд. Подкрепляется эта теория тем, что многие культурные термины в шумерском языке заимствованы из другого языка: «уруду» – медь, «зимбар, забар» – медный сплав, «тибира» – медник, «симу» – кузнец, «нагар» – ремесленник, плотник, «мар» – мотыга, «апин» – плуг. Лексика шумерского языка большей части односложная, то есть состоит из корня с одним слогом. Например, «ти» – жизнь и ребро; «ги» – тростник;«саг» – голова;«ки» – земля и т. д. (Кстати, путаницей шумерских слов «ребро» и «жизнь» объясняют некоторые ученые библейский миф о сотворении Евы из ребра Адама. Произошло это так. Один из шумерских мифов рассказывает, как однажды тяжело заболел бог воды Энки. Богиня-мать Нинхурсаг создала восемь богинь-целительниц по числу больных органов Энки. Одна из больных частей тела Энки были ребра (ребро по-шумерски ти). Богиню, созданную для исцеления ребер Энки, звали Нин-Ти, что значит «женщина ребра». Но это же слово можно перевести и как «женщина, дающая жизнь». Авторы этого сюжета в Библии при переводе текста на древнееврейский язык перепутали эти значения, и получилась «женщина, которой дали жизнь из ребра»).

Но некоторые слова в шумерском языке отличались по своей структуре от вышеприведенного правила. Из этого языковеды поняли, что шумерский язык скрывает в себе следы языка предшествующего населения:

«Лингвисты, изучающие названия поселений Нижней Месопотамии шумерской эпохи(топонимику) и собственные имена божеств и людей (ономастику), считают возможным выделить на этой территории существование одного или даже двух языковых пластов, предшествующих сложению шумерского языка раннеисторического периода (IIIтысячелетие до н. э.). Из тех же пластов заимствована и некоторая часть шумерской сельскохозяйственной и ремесленной терминологии. Если один из этих пластов, «протоевфратский», устанавливается очень ненадежно, то второй, «прототигридский», выделяется более определенно: его следы особенно явственно прослеживаются в названиях и именах не только Северной Месопотамии и области за Тигром, но также и в ряде мест Нижней Месопотамии. «Прототигридский» языкусловно называют «банановым», так как многие принадлежащие к нему имена собственные имеют структуру, напоминающую английское слово banana «банан»: Кубаба, Бунене, Забаба, Билулу и т. п.»[12]

У шумеров существовал также еще и «женский» язык. Он назывался эме-саль. Семиты-аккадцы называли такой язык лишан-целитим, что переводится как «скособоченный». Женский шумерский язык отличался от обыденного в плане произношения. К тому же он сохранил в себе некоторые архаичные черты. Некоторые ученые считают его просто диалектом шумерского языка. Известно, что многие тексты с речами шумерских богинь составлены на языке эме-саль. «Женские» языки существуют у некоторых отсталых народов, у которых существует «запрет» на мужское произношение для женщин. Женщины таких народов между собой говорят на «женском» языке, а при разговоре с мужчинами на «мужском».

Известный британско-австралийский историк и археолог Гордон Чайлд (1892–1957 гг.) также считал шумеров народом, возникшим в результате смешения местного и пришлого населения:

«Возможно, однако, что и сами шумерийцы представляли собою смесь различных народов или происходили от какой-то неизвестной народности. Их традиции несколько противоречивы; легенда об Оанне, человеке-рыбе, который вверх по течению доплыл до Эриду и научил людей строить города, указывает на их южное происхождение. Поклонение божествам, установленным на искусственных возвышениях, заставляет предполагать, что они происходят от какого-то горного народа. Названия нескольких городов, упомянутых как резиденции царей, правивших «до потопа», например, Шуруппак и Зимбир, трудно считать шумерийскими. Их окончания напоминают окончания, свойственные таким языкам, как аншанский язык Элама, на котором в историческую эпоху говорили в гористых областях восточнее Тигра. Эту неопределенную группу языков Шпейзер[13]предложил назвать яфетической. Действительно, гористые области к западу от Загра были заселены в древности людьми, которые не были ни семитами, ни шумерийцами и отличались от последних светлым цветом кожи. Смит называет их субарейцами, и возможно, что их язык был яфетическим в шпейзеровском значении этого слова. Возможно, что некогда родственные им племена и захватили Шумер».[14]

Знаток шумерского языка Самуэль Крамер, проанализировав названия крупных шумерских годов Эриду, Ур, Лагаш, Ларса, Нишгур, Киш и др., пришел к выводу, что они не являются шумерскими. Точно также не могут быть шумерскими названия Тигра и Евфрата – «Идиглат» и «Буранун». Название «Евфрат», скорее всего, семитское. Арабы называют эту реку Эль Фурат, армяне Еррат, курды Фират, а в Библии она называется Прат. Аккадцы называли реку Pu-ra-tu. Греки стали произносить это название как ?? —???? – Еурос, что означает «легкий поток». Что касается Тигра, это видоизмененное название эламское название ti-ig-ra от шумерского idig-na.

Названия многих шумерских городов содержит в себе корень «ур» – Ур, Ниппур, Урук, Шуруппак. В шумерском языке этому корню объяснения нет, а вот в дравидийском языке слово «ур» означает «поселение», «город». Дравиды, вернее, народы, говорящие на языках дравидийской группы, в наше время живут в Южной Индии, на острове Шри-Ланка, ина северо-западе Пакистана. Общее число людей, говорящих на языках этой группы, достигает 200 млн. Дравидийские языки резко отличаются от многих языков Северной Индии, большинство из которых относится к индоевропейской группе (74 % населения). Считается, что дравиды проникли в Индию раньше индоевропейцев, но позже австронезийцев. В Индии того времени большую часть населения составляли потомки древнейшего темнокожего населения. В результате смешения с ними дравиды унаследовали австралоидные признаки, такие как темную кожу, кучерявые волосы, толстые губы и т. д.

Возможно, что в древности дравиды жили западнее, в Южной Месопотамии, и они были предшественниками шумеров. Некоторые ученые считают, что дравиды в глубокой древности населяли Ближний Восток и уже оттуда распространились в Месопотамию и на полуостров Индостан.[15] Дравиды, как считают многие ученые, основали Хараппскую цивилизацию в долине Инда в начале III тыс. до н. э. Один из самых известных памятников этой культуры – Мохеджо-Даро (в переводе «Холм мертвых»). Этот археологический комплекс находится на юго-западе Пакистана. Останки, найденные в погребениях, определяются антропологами как европеоидные, с несколько массивными чертами. Эти черты отличаются от внешнего облика современных дравидов Индостана. Но среди дравидов Южной Индии есть народ, который отличается от большинства других родственных народов своим обличьем – это курги, или, как они сами себя называют, кодава. Вот что пишет исследователь культуры кургов, профессор Шапошникова Л.В. в книге «Мы – Курги» (изд. Мысль. М. 1978 г.):

«У многих крупных дравидийских народов, таких, как тамилы и телугу, малаяли и каннара, существует значительная примесь австралоидной крови, крови древнейшего населения Индии. Эта примесь внесла и определенные черты в облик индийских дравидов. Толстые губы, широкие носы, вьющиеся волосы, темная кожа – довольно частое явление среди индийских южан. У кургов такой примеси почти нет. Они продолжают сохранять чистоту своего древнего антропологического типа. А тип этот, как уже говорилось, европеоидный. У кургов светлая кожа, прямые волосы, тонкие носы – у многих с горбинкой, узкие губы. Цвет глаз у большинства темный, но нередко встречаются люди с голубыми, серыми и зелеными глазами. Светлоглазого курга от современного европейца отличает иногда только легкая смугловатость кожи. Форма их головы имеет тенденцию к брахикранности, то есть к короткоголовью. Это их в какой-то мере отличает от европеоидного средиземноморского типа, который существует среди населения Южной Индии с древнейших времен. Для этих средиземноморцев, к которым, например, принадлежит европеоидное племя тода, характерна доликоцефальность, или, иными словами, длинноголовость». Л.В. Шапошникова считает, что предки кургов проникли в Индию в древние времена с севера-запада: «На основании того, что сказано, можно также сделать предположение, что предки кургов являлись ветвью средиземноморской европеоидной расы, которая в течение ряда веков проникала в Южную Индию и приняла участие в формировании современных дравидов. Средиземноморцы были в основном долихоцефалы, или длинноголовые. Однако появления среди них группы с тенденцией к брахикранности исключать пока не приходится».[16]

Ведд – представитель древнего населения острова Шри-Ланка с австралоидными признаками

Австралоидами в антропологии называют представителей расы, типичными представителями которой являются аборигены Австралии. Для них характерны такие внешние признаки, как темная кожа, надбровные дуги, глубокопосаженные глаза, широкий нос, толстые губы. Австралийские аборигены напоминают внешне негров Африки, но отличаются от них вьющимися волосами, массивным широким черепом и более развитым волосяным покровом. Но австралоидными признаками обладают и потомки древнейшего населения Индии, острова Шри Ланка и т. д. Отсюда можно сделать вывод, что древние дравиды, до их смешения с коренными индийскими народами, которые в расовом плане были австралоидами, относились к средиземноморской расе. Они мигрировали с Ближнего Востока в Месопотамию, Элам и затем в южную Индию, где смешались с коренным населением, передав ему свой язык. Дравиды, скорее всего, были одними из народов Месопотамии до прихода шумеров.

О прародине шумеров можно предположительно сказать, что она находилась в горной местности. Шумеры сооружали многоступенчатые святилища – зиккураты, которые напоминают структурой горы. Верховный бог шумеров Энлиль носит эпитет «сидящий на высокой горе». Но это несколько не стыкуется с тем фактом, что шумеры сначала появились на берегу Персидского залива и уже оттуда стали распространяться по рекам на север. Это косвенно подтверждается шумерскими легендами, которые дошли до нашего времени в записи вавилонского жреца Бероса. Берос жил в IV веке до н. э. Он составил труд по истории древней Месопотамии. Но от него уцелела только небольшая часть. Согласно Беросу, у шумеров существовал миф о морском существе по имени Оанн. Правда, нигде в шумерских табличках о Оанне упоминания нет. Оанн был рыбоподобным существом, жившим в море. У него было рыбье тело. Но из-под рыбьей головы росла человеческая голова и из-под рыбьего хвоста росли человеческие ноги. Ночь Оанн проводил в море, а днем выходил к людям. Оанн научил людей грамоте и математике, и владению искусствами разного рода: жить в городах, основывать храмы, устанавливать законы, и показал, как собирать зерно и плоды, и вообще научил всему, что относится к культурной жизни. Оанн написал книгу и передал ее людям.

Оанн. Изображение на ассирийском барельефе.

Оанн, или Оаннес – это греческая форма имени аккадского Умманну – «мудрец» – эпитет бога Энки (Эа). Как же состыковать «морскую» и «горскую» теории происхождения шумеров?

Это может быть объяснено тем, что одним из народов предыдущих культур будущего Шумера были люди культуры Самарра, чья первоначальная родина находилась на севере Месопотамии, в горах Загроса. Именно от самаррцев пришел обычай сооружать зиккураты, так как ранее люди этой культуры сооружали свои святилища на вершинах гор. Симбиоз людей культуры Самарра и пришельцев с какого-то морского региона и послужил базой для возникновения Шумера. Современная наука так и не пришла к какому-либо четкому определению местонахождения родины шумеров. Под «шумерами» в данном случае имеется в виду не население Месопотамии, которое оставило нам заметные исторические памятники и письменность, а предки того народа, чей язык определяется как шумерский.

Шумерские предания считают самым древним своим поселением город Эреду, по-шумерски Эре-ду – «Добрый город» – самый южный из городов Двуречья. Местом возникновения человечества шумеры считали остров Дильмун, ныне архипелаг Бахрейн в Персидском заливе. Некоторые археологические факты указывают на Элам – древнее государство (IV–III тыс. до н. э.) – область на юго-западе Ирана, к востоку от Персидского залива. К моменту заселения Месопотамии шумеры уже были знакомы с мореплаванием. Косвенно это подтверждается тем, что если культурные термины в шумерском языке, связанные с земледелием, производством металлических и других изделий, происходят из языка дошумерского населения, то термины, связанные с судоходством, имеют шумерские названия. С приходом шумеров увеличилось судоходствопо руслам рек на построенных ими лодках. Видимо, число пришельцев – шумеров в Южной Месопотамии было невелико, так как это никак не отразилось на изменении облика населения Двуречья. Правда, неизвестно точно, к какому расовому типу относились «истинные» шумеры. Останки в погребениях немногочисленны и большинство из них разрозненны. К тому же эти люди были, скорее всего, разного этнического происхождения. На многих рисунках шумеры выглядят как круглоголовые люди с крупными носами и большими глазами. Но многие ученые считают, что этот типаж не отображает истинный внешний вид шумеров. Так было принято изображать верховных правителей и богов Шумера. Эти черты богов, по мнению шумеров, несли в себе особые качества, которые не были свойственны простым смертным. Интересен тот факт, что шумеры называли себя «черноголовыми» – саг-ги-га. Значит, они осознавали разницу во внешних признаках с другими этносами. Это самоназвание могло прийти с ними с их предыдущей территории. Ведь на территории нижней Месопотамии в наше время нет светлокожих популяций людей. Скорее всего, так было и в древности. Значит, когда-то предки шумеров соседствовали со светловолосыми людьми, и это происходило не в Месопотамии. Но где находилась эта территория? Вопрос остается открытым.

Что касается языка шумеров, то определить его происхождение путем поиска родственных языков оказалось невозможным. Шумерский язык относится к агглютинативным и эргативным типам языков. Агглютинативными («приклеивающими», от лат. agglutinatio – приклеивание)языками называют языки, изменение которых происходит с помощью «приклеивания» окончаний, каждое из которых имеет свое собственное значение.

К агглютинативные языкам относятся тюркские, монгольские, тунгусский, корейский, японский, грузинский, баскский, абхазо-адыгские, дравидийские, часть индейских и некоторые африканские языки. В отличии от агглютинативных языков флективные языки, самыми известными из которых являются индоевропейские (славянские, германские, романские и др.), в своем единственном окончании (суффиксе)содержат совокупно информацию о падеже, роде, множественности. Так, например, в русском языке в выражении «к магазинам» мы можем понять, что окончание ам придает слову «магазин» вид множественного числа и дательного падежа (направление). Это окончание нельзя разделить на составные части. Множественное число будет «магазины». А в тюркском языке, например, казахском, выражение «к магазинам» будет звучать так: «дукендерге», где дукен – «магазин», дер – окончание множественного числа, иге – падежное окончание направления. Что касается эргативного строя предложения, то здесь производитель действия стоит не в именительном падеже, а в эргативном. Предложение на русском языке «Человек строит дом» в эргативном падеже будет звучать так: «Человеком строится дом». Такой строй языка характерен для многих языков, которые часто и не имеют между собой никакого родства – баскского, многих кавказских, грузинского, австралийских, индейских, папуасских, чукотско-камчатских и других. Некоторые исследователи относят шумерский язык к тюркским на основании немногой сходной лексики. Так, по-шумерски «бог» – денгир, а у древних тюрков Тенгри – верховный бог. Но типологически и по большей части лексики шумерский и тюркские языки разняться.

Делались попытки установить родственные связи шумеров на основании антропологии найденных останков. Но это направление многими учеными подвергается сомнению, поскольку такого «чистого» в генетическом плане народа, как «шумеры», не существовало. Население Шумера уже в древние времена было смешанным, и пришельцы-шумеры, скорее всего, составляли в нем меньшинство, которое со временем растворилось среди предыдущего населения Месопотамии. С появлением шумеров, возможно, связаны перемены в ирригации в нижней Месопотамии. До этого периода селения располагались хаотично вдоль ответвлявшихся от Евфрата рукавов, чтобы было легче использовать воду для орошения полей. Другие же рукава реки попадали на равнину, терялись впустую, усиливая заболачивание местности. Люди не умели сберегать излишки воды в период паводка, чтобы использовать ее в сухой сезон. Влажные испарения и кучи вредоносных насекомых, висящих над болотами, отрицательно сказывались на здоровье людей, которые вынуждены были работать на полях под палящим солнцем. Урожаи были нерегулярными и недостаточно высокими. Количество популяции людей при таких условиях была невысокой. Однако позднее, в конце IV тысячелетия, в условиях жизни людей происходят заметные изменения. Селения, остатки которых находят археологи, располагаются вдоль искусственных каналов, которые иногда тянутся на многие километры. Число самих селений уменьшается, но появляются крупные поселки, где находится, видимо, центральное святилище. В поселениях имеются крупные гончарные мастерские, что говорит о выделении класса ремесленников. Прорытые каналы одновременно служат транспортными путями, по которым на лодках можно перевозить различные грузы и товары. На смену мотыге приходит ручной плуг, в который запрягали, вероятно, ослов. Это позволяло увеличить площадь обрабатываемых полей. Количество урожаев значительно выросло. Вместе с этим выросло благосостояние общин. Население концентрируется вокруг культовых центров, которыми служили святилища. Видимо, здесь же появляются зачатки администрирования в виде племенной верхушки. Масштабные ирригационные работы требовали большого количества людей для их выполнения. Всей этой массой было необходимо как-то управлять. Обычно эту роль выполняли лица из местных вождей. В то же время жрецы занимались проведением религиозных церемоний, которые играли важную роль в жизни древних земледельцев. Одновременно храмы также служили местами хранения и распределения зерна и других продуктов, которое общинники сдавали на хранение.

Иллюстрация из Советской исторической энциклопедии. Т. 16. Статья «Шумер». Издательство «Советская Энциклопедия». М. 1976 г.

Храмы становятся обширными хозяйствами. Для учета хранимых и расходуемых средств было необходимо вести учет и как-то его фиксировать. Так появляются первые письмена. Первоначально шумерские знаки не были письменностью в обычном смысле.

Знаки представляли конкретные рисунки предметов, людей, животных и растений. Слова «приходить» и «принести» обозначались одним и тем же рисунком человеческой ноги. Но нельзя было отличить слово «нога» от «ногой», «ходил», «ходить». Знаки выдавливались на плитке из мягкой глины с помощью тростниковой палочки. Выдавленные ребром ее среза черточки складывались в рисунок бараньего рога, что означало «баран», или ноги – «приносить, ходить, идти», или колоса, или головы человека.

Таблица развития клинописи

Это была в современном понятии пиктограмма, или рисуночное письмо. Со временем это письмо превращается в фонетическое (звуковое), где рисунки означают слово, или часть его (слог). То есть рисуночное письмо уже нельзя было понимать буквально, а нужно было читать звуки названия предмета рисунка. При этом нужно было складывать слоги из названий предметов. Как, например, в ребусах на русском языке, где нарисован пар (в виде дымящейся чашки) иус (на лице мужчины). Сложив эти слоги, мы получим слово «парус». Но при прочтении такого рода шумерского письма возникали многочисленные проблемы. Нельзя было по рисунку отличить знак «ячмень» (по-шумерски ше) от знака пшеница (по-шумерски ги). Или, как можно было передать глагол «вернули, возместили»? И тогда вместо колоса пшеницы рисовали полуочерченный круг, который обозначал «ночь» (нги). А так как в документе говорилось о зерне, понятно было, что ни о какой ночи речи быть не могло. Условно этот знак принимали за знак «пшеницы». А чтобы читающий мог прочитать, например, надпись «там ему вернул» – мунанебги (шумерское слово «вернуть» имеет корень ги), рисовали знак «тростник» (ги).

Так как речь не могла идти одновременно о пшенице и тростнике, читающий письмо понимал, что за знаком тростника скрывается слово «вернул». Такой тип письма можно сравнить с современными ребусами.

Со временем письмо становилось все сложнее. Постепенно рисунки изменялись так, что их нельзя было узнать. Дело в том, что знаки наносились прямоугольной палочкой на таблички из сырой глины. Прямоугольной палочкой сложно рисовать непрямые формы. При попытке начертить кривую линию она смазывалась и при высыхании могла исказиться.

Рисунки стали превращаться в сочетание черточек, которые уже ничем не напоминали предметы, которые когда-то были основой письма.

Постепенно из крупных шумерских поселений возникают города. Они состояли из отдельных поселков, окруженных общей оборонительной стеной. Центром каждого квартала был храм местного бога, которому поклонялись жители этой части города. Бог главного квартала почитался жителями всего города и считался господином всего города. На территории таких шумерских городов-государств были и другие селения, которые часто были захвачены силой оружия. Они находились в зависимости от главных городов. Возможно, жители этих подвластных большим городам поселков не были шумерами.

Боги Энки (Эйя), Уту (Шамаш) и Инана (Иштар). Оттиск печати аккадского времени. 2-я половина 3 тыс. до н. э. Лондон. Британский музей.

Население таких городов-государств не превышало 40–50 тыс. человек. Между этими городами-государствами лежало много неосвоенных земель. В ходе разрастания населения городов эти земли становились предметами спора, и иногда между городами вспыхивали вооруженные конфликты. Самым южным в Двуречье был город Эриду. Тогда он находился на берегу залива, который находится в наше время южнее на 110 километров. Эриду являлся древнейшим политическим центром страны. К северо-востоку от него находится холм Эль-Убейд, который известен по археологическим раскопкам. В 4 км от холма Эль-Убейд расположен город Ур, также один из важных политических и экономических центров Шумера. Важнейшими центрами были также города Ларса на берегу Евфрата, Лагаш на берегу Тигра, и к северу от него располагался противник Лагаша город Умма.

Шумеры считали колыбелью своей культуры остров Дильмун (современный Бахрейн в Персидском заливе), а началом освоения Двуречья город Эреду – в переводе «Добрый город». В Эреду верховным богом-покровителем считался Энки, владыка мирового пресноводного океана и подземных вод.

Сначала в начале IV тыс. до н. э. Эреду находился на берегу залива. Затем постепенно устье Тигра и Евфрата стало заиливаться и заболачиваться, а берег залива отступал все дальше на юг. Морской залив отступал от Эреду, и он стал терять свое значение как портовый город, но оставался культовым центром.

В Эреду почитали бога Энки – верховного бога всех шумеров. Следующим крупным городом вверх по течению Евфрата был Ур. В Уре почитали бога Луны Наннара, или Нанна. Севернее Ура в Э-АнеУруке-Кулабе почитали сразу трех богов – Иннану, или Инин (олицетворение планеты Венеры, плотской любви и распри); Ана, владыку небосвода, отца Инаны и ее брата Уту, бога Солнца.

В Ниппуре, одном из древнейших шумерских городов, поклонялись Энлилю – «господину Дуновение ветра». Энлиль, как и Энки, почитались везде в стране Шумеров. Была еще богиня-мать всего живого – Нинхурсаг. Не исключено, что какая-то часть этих богов вошла в шумерский пантеон из культов прежнего населения Двуречья.

Шумеры широко известны своими мифами. Многие из них посвящены созданию и рождению богов. Творцами мира и живых существ выступают в основном Энлиль и Энки. Согласно религиозным представлениям шумеров, богиня Нинкаси – зачинательница пивоварения, богиня Утту – ткацкого ремесла, Энлиль – создатель колеса и зерна, Шукалитудда – основатель садоводства.

Самым известным крупным произведением, написанным клинописью, стал аккадский эпос о Гильгамеше, или по-шумерски Бильгамеше (Все видавшем). Он был написан на семитском аккадском языке, но на основании сказания шумеров. Произошло это открытие во время раскопок ассирийского города Ниневия. Английский археолог Остин Генри Лейярд обнаружил в 1849 году древний ассирийский город Ниневию. Во время раскопок была обнаружена библиотека ассирийского царя Ашшурбанипала (царь Ассирии, правил приблизительно в 669–627 годах до н. э) состоящая из множества глиняных табличек.

Головные украшения царицы из погребения в Уре. Реконструкция. (иллюстрация из книги История древнего Востока. Главная редакция восточной лит-ры. М. 1983 г.)

О религиозном представлении шумеров могут многое рассказать гробницы, раскопанные археологами. Примерно с середины 3-го тысячелетия до н. э. среди шумерских городов-государств начинает доминировать Ур. Этот период в истории получил название I династии Ура.

К этому времени начинается проникновение в Месопотамию семитских племен. На севере Двуречья шумерская речь уже почти исчезает, сменившись семитской. Но на юге шумеры, вернее, жители, говорящие на шумерском языке, еще преобладают. Одна из самых значительных находок в Уре того времени – гробница царя Мескаламдуга и гробница царицы Пу-аби (первоначально ее имя почли как Шубад, что теперь считается неправильным). Интересно, эти имена были семитскими. Один из царей Ура, который правил позже этого времени, оставил надпись шумерскими знаками, но на восточносемитском языке.

Гробницы царя и царицы находились рядом, но могила царицы находилась несколько ниже. Вероятно, царица умерла через несколько лет после царя, и новую гробницу выкопали рядом с царской. Пу-аби была погребена в подземном склепе. Тело царицы лежало на деревянном ложе. Вероятно, на ней был плащ из какой-то ткани, обшитый множеством лазуритовых бус. На ее голове был надет головной убор из золотых листьев, венков и заколок в виде цветов.

Царица, вероятно, умерла или из-за болезни, или по причине почтенного возраста. Но о других погребенных вместе с царицей этого сказать нельзя.

Вокруг склепа было большое помещение, в котором с серебряными лентами в волосах и в цветных плащах сидели трупы десятков женщин свиты, музыкантш и т. д. На момент смерти эти женщины были достаточно молодыми. Тут же находились арфы, к резонаторам которых были приделаны золотые или серебряные головы быков с лазуритовой бородой (быка бога Нанны) или священной коровы, золотые туалетные приборы, доски для игры в кости, наподобие нардов, и разные драгоценные вещи. Так как на скелетах женщин отсутствовали следы травм, приведших к смерти, то, вероятно, все они умерли ненасильственным путем. Археологи предполагают, что они скончались после того, как спустились в склеп, выпив какой-то яд. Часто в таких царских погребениях иногда находят чашу, из которой, возможно, пила яд свита царицы. Эти люди, скорее всего, верили, что будут сопровождать царицу и в ином мире. Но не исключено, что у них просто не было другого выбора. В глубокую могилу царицы сверху вел пологий коридор. В нем были обнаружены остатки повозок, скелеты волов и их погонщиков, а также останки воинов в шлемах-шишаках с копьями, которые, видимо, охраняли вход. Похороненная здесь женщина была, вероятно, «энси» – верховной правительницей Ура.

Интересно, что в городах-государствах Шумера, которые в археологии приято называть греческим термином «ном», там, где верховным божеством был бог, правителем была женщина. А там, где верховным божеством было существо женского пола, правителем и жрецом был мужчина – «эн», или «энси». Это отображает распространенный в древнем мире так называемый «священный брак», когда правитель (правительница) считался супругом (супругой) богини (бога). В Уре верховным божеством был бог Луны Нанна. В 1922 году в Уре начал раскопки британский археолог Леонард Вулли, который открыл царскую гробницу. Он так описывает процесс похорон шумерского царя, который он восстановил по археологическим данным.

Похороны царя в Уре. Реконструкция. В дальнем углу виден склеп. Воины стоят у входа (спуска в яму). Из книги «Э. Кьера. Они писали на глине». Изд. «Наука». М. 1984 г.

По его мнению, в глубокой выкопанной яме на дне строили склеп из обожженных кирпичей. В него помещали тело царя. С покойным оставляли множество посуды из серебра и золота. В ту же могилу клали тела его приближенных, но не в «позе умершего», как их владыку. Так как свита царя не могла умереть естественным путем одновременно с правителем, ясно, что вельможи каким-то образом умерщвлялись, скорее всего, приняв яд.

Затем усыпальницу заштукатуривали и закладывали вход кирпичом. Но на этом процесс похорон не заканчивался. Ведь в выкопанной яме еще оставалось огромное пустое пространство вне усыпальницы царя. Далее происходило драматическое ритуальное действие. Сверху в вырытую яму был сделан пологий спуск. По нему спускалась погребальная процессия: жрецы, руководившие выполнением обрядов, воины с оружием, слуги, женщины в разноцветных сверкающих одеяниях и пышных головных уборах, украшенных сердоликом, лазуритом, золотом и серебром; военачальники и музыканты с лирами или арфами. Затем спускались повозки, запряженные ослами, или быками, которых вели под уздцы слуги. На повозках сидели возницы. Дно ямы было устлано циновками. Все занимали заранее отведенные им места. Процессию замыкали воины, которые становились на входе могильной ямы с оружием в руках. У всех мужчин и женщин были с собой небольшие чаши из глины или камня. Затем, по-видимому, начиналась какая-то торжественная религиозная церемония. Она, скорее всего, сопровождалась до самого конца музыкой арфистов. После этого все выпивали какую-то жидкость с ядом, которая находилась в одном общем сосуде, и после этого каждый укладывался на свое место в ожидании перехода в другой мир, где они будут также служить своему царю, как это делали при его жизни. Животных, по-видимому, кто-то из сопровождающих церемонию просто убивал, потому что их скелеты находились поверх останков ездовых.

Эти «церемониймейстеры» напоследок наводили порядок. В гробнице царя они положили лиры на тела музыкантш, потому что потерявшие сознание женщины выпускали инструменты из рук и те хаотично падали на пол. Телам они придали ровное положение. Затем яму сверху начинали засыпать землей, и она падала на тела людей.

Через какое-то время многие из такого рода могил были ограблены. Как известно, богатые захоронения в древности были объектами обогащения для грабителей. Такое же явление было присуще и древнему Египту. Видимо, и в те древние времена существовали люди, которые не боялись гнева богов и не испытывали религиозного трепета перед умершими вельможами. Когда могильщики выкапывали новую могилу, они иногда случайно натыкались на старое захоронение. По большей части могильщиками были бедняки, или скорее всего, рабами. Они видели, что вещи, которые должны были сопровождать умерших на том свете, никуда не деваются и остаются на месте. И тогда они могли просто ограбить старое захоронение. Затем для них это занятие становилось целью обогащения».

Вулли приводит пример раскопок еще одной царской гробницы. Место в углу занимал склеп, сложенный кирпичной кладкой. Когда археологи приступили к раскопкам захоронения, выяснилось, что кирпичный потолок склепа оказался разломанным. Это указывало на то, что могилу царя вскрыли древние грабители. Они вынесли все ценные вещи из могилы. Это было не так сложно. Сама могила царя одной стороной граничила с могилой царицы (или женщиной из правящих кругов). Когда могильщики выкапывали могилу для Пуа-би, они случайно разрушили часть стенки и обнаружили склеп царя с богатыми дарами. Грабители (видимо, действие происходило ночью), чтобы никто не мог их видеть, вынесли почти все золотые предметы. Дыру, проделанную в склепе, они закрыли сундуком, стоящим тут же, в гробнице. Но выкопать остальную гробницу вне царского склепа у них не было никакой возможности, потому что она имела большую площадь и глубину и вся была заполнена землей. Площадь могилы на дне была восемь на девять метров. Когда археологи расчистили могилу от земли, открылась такая картина. Вдоль стены лежали шесть скелетов стражей с ножами и топорами. Перед ними стоял большой медный сосуд, а вокруг него останки четырех арфисток. Руки одной из них так и остались там, где когда-то были струны арфы. Сами струны и корпус арф истлели, но осталось золотое покрытие и навершие, по которым удалось реконструировать внешний вид инструмента.

Остальное пространство было занято останками шестидесяти четырех придворных дам. По остаткам драгоценностей можно было понять, что они были облачены в пышные одеяния. Под металлическими или каменными предметами сохранились несколько нитей и лоскутов. По этим остаткам установили, что одеяния состояли из короткой алой туники с рукавами, расшитыми по обшлагу золотым, лазуритовым и сердоликовым бисером.

Статуя молящейся шумерской женщины

На женщинах были ожерелья из золота и лазурита. На шеях находились также свободные ожерелья из золотых, серебряных, лазуритовых и сердоликовых бусин. На ушах они носили огромные сережки в виде полумесяца из золота. Спираль из крученой золотой или серебряной проволоки поддерживала локоны над ушами.

Длинная золотая или серебряная лента многочисленными кольцами охватывала прическу.

У женщин более высокого ранга внизу к ленте были прикреплены тройные нити золотых, лазуритовых и сердоликовых бусин и золотые, свисающие на лоб подвески в форме буковых листьев.

Надо заметить, что если и при жизни одежда членов высшего общества шумеров выделялось пышностью, то повседневная одежда простых общинников состояла из набедренной повязки. Даже тунику могли позволить не все жители Шумера. Иногда какой-нибудь обедневший шумер мог вообще появиться на улице нагим и никого это не шокировало.

О высоком культурном уровне шумеров свидетельствует не только заметная разница в материальном положении между различными слоями общества, но и богатая литература. Большую ее часть составляют мифы. Эти мифы открыли всему миру ученые, сумевшие прочитать глиняные таблички. Большую часть из них занимают сказания о богах, о сотворении мира и установлении на нем порядка и благополучия. Главными действующими богами выступают боги Энки и Энлиль. Одним из их деяний было создание человечества. О появлении человека на земле рассказывают два шумерских мифа. В одном мифе говорится о богине скота Лахар и ее сестре, богине зерна Ашнан. Этих богинь сотворили Энки и Энлиль для того, чтобы божества земли и подземного мира аннунаки (Ануны) могли бы пользоваться продуктами земледелия и скотоводства. Но аннунаки никак не могут научиться есть хлеб и пить молоко. Тогда боги и решили создать человека, который должен был приносить жертвы аннунакам, через которые они могли насыщаться. Другой миф рассказывает о создании человека богиней – матерью Дингирмах (или Нинмах) и Энки. В религиозных представлениях шумеров, как и у многих народов мира, существовал иной мир, который находился в подземном царстве. По-шумерски он имел несколько названий: Кур, Ки-галь, Эден, Иригаль, Аралии и Кур-ну-ги – «страна без возврата». В подземный мир не только спускались, но и проваливались. Границей поземного царства служила подземная река, через которую переплавляет умерших перевозчик Ур-Шанаби или демон Хумут-Шабалом. Тут напрашиваются явные параллели с греческим мифом о подземной реке Стикс и перевозчиком умерших душ Хароном. В шумерских мифах попадающие в преисподнюю проходят через семь ворот подземного мира, где их встречает главный привратник Нети. Участь мертвых в потустороннем мире тяжела. Хлеб их горек, вода соленая (иногда это нечистоты). Но в отличие от мира мертвых многих народов древности, например, у египтян, у шумеров не было суда мертвых, где бы их судили по поведению в жизни. Сносной жизни в подземном царстве (чистой питьевой воды и т. д.) удостаиваются души, по которым был исполнен погребальный обряд и принесены жертвы, а также павшие в бою и многодетные. Судьи подземного мира, аннунаки, сидящие перед Эрешкигаль, владычицей подземного мира, выносят только решения, кому на земле из живущих следует умереть. Женщина – писец подземного мира, Гештинана, заносит в свою таблицу имена мертвых. Непогребенные души мертвых возвращаются на землю и приносят беды живущим.

Гильгамеш борется с быками. Оттиск вавилонской цилиндрической печати

Одним из заметных памятников культуры Шумеров является эпос о Гильгамеше. Аккадцы переняли этот эпос от шумеров, только немного переделали имя главного героя, который по-шумерски назывался Бильгамес. Гильгамеш – реальное лицо, лугаль (правитель) шумерского города Урука. Он правил в конце XXVII – начале XXVI веков до н. э. Его отец был энном (главным жрецом). В начале своего правления Гильгамеш был подчинён лугалю Киша Аге. Ага прислал послов с требованием, чтобы жители Урука приняли участие в рытье каналов. Совет старейшин Урука был готов подчиниться требованиям Аги, но Гильгамеш, поддержанный народным советом, отказался починиться:

«Послы Аги, сына Эн-Мебарагеси,

Из Киша в Урук к Гильгамешу явились.

Гильгамеш перед старцами своего города

Слово говорит, слова их ищет:

«Чтобы нам колодцы вырыть, все колодцы в стране вырыть,

Большие и малые в стране вырыть,

Чтобы работу завершить, ведро веревкой прикрепить,

Перед Кишем главы не склоним, Киш оружием сразим!»

Собрание старцев города Урука

Гильгамешу отвечает:

«Чтобы нам колодцы вырыть, все колодцы в стране вырыть,

Большие и малые в стране вырыть,

Чтобы работу завершить, ведро веревкой прикрепить,

Перед Кишем главу склоним, Киш оружием не сразим!»

Гильгамеш, верховный жрец Кулаба,

На Инанну он надеется,

Слова старцев не принял сердцем,

И второй раз Гильгамеш, жрец Кулаба,

Перед мужами города слово говорит, слова их ищет:

«Чтобы нам колодцы вырыть, все колодцы в стране вырыть,

Большие и малые в стране вырыть,

Чтобы работу завершить, ведро веревкой прикрепить.

Перед Кишем главы не клоните, Киш оружием разите!».

Народное собрание провозгласило эна Гильгамеша военным вождём – лугалем. Ага с войском спустился вниз по Евфрату и осадил Урук. Но жители Урука под руководством Гильгамеша не только отбили атаки воинов Киша, но и разбили противника:

«На малых и старых Кулаба пало его сиянье.

Воины Урука схватились за оружье свое боевое,

У ворот городских и в проулочках встали.

Энкиду вышел из городских ворот.

Гильгамеш через стену голову свесил.

Ага его там заметил.

«Слуга! Муж сей – вождь твой?»

«Муж сей – вождь мой!

Верно сказано, воистину так!»

Людей он (Гильгамеш – прим. автора) поверг, людей он вознес,

С пылью он людей смешал,

Страны враждебные он сокрушил,

Прахом «уста земель» покрыл,

Ладьи груженой нос отсек,

Агу, вождя Киша, средь войска его в плен забрал»[17].

Этот сюжет из мифа о Гильгамеше отображает частое явление в Шумере – войну между городами-государствами. Военные правители номов, одним из них был Гильгамеш, носили титул «лугаль» (по-шумерски «большой человек»). Обычно в мирное время лугаль не имел полной власти. Лугаль обретал власть во время военных действий. Но так как войны у шумеров происходили довольно часто, то энси (храмовые верховные жрецы) не могли не считаться с положением лугаля. В свою очередь лугалей привлекали богатства храма, которые накапливались за счет налогов с населения в виде зерна, мяса, молока и других продуктов. Военные вожди шумеров тоже хотели участвовать в распределении этих храмовых накоплений.

Военное искусство шумеров непрерывно совершенствовалось. В начале своей цивилизации шумерам не было необходимости иметь регулярное войско. Но с течением времени территории городов-государств увеличивались, и это порождало новые проблемы. Для растущего населения требовалось все больше площадей зерновых, которые могли их прокормить. Из-за этого начались территориальные споры между соседними городами. Для растущих площадей культур нужно было больше рабов, а их нужно было охранять и держать в повиновении. Кроме того, каждый город и его владения (в археологии их называют древнегреческим термином ном. Так греки называли административные единицы в древнем Египте) заявляли о своем праве на гегемонию. Поэтому без регулярного войска шумерам было не обойтись. Такие войска создавались при храмах из персонала, которому можно было доверить оружие. Шумерское войско делилось на три категории: колесничие, тяжелая и легкая пехота. Колесница шумеров претерпела несколько изменений от примитивной формы до совершенной. В конце своей эволюции она превратилась в повозку с возницей и бойцом.

Шумерское войско в походе. Так называемый «штандарт Ура» III тыс. до н. э. С раскопок в Уре. Середина III тыс. до н. э.

В повозку шумеры запрягали ослов. Лошадь была им известна, но это животное не было так распространено в условиях Месопотамии. Шумеры называли лошадь «ослом гор».

Повозка была ограждена перилами и на ее передке укреплялись два больших колчана для дротиков. Луки шумеры применяли редко. Это странно, если учесть, что позднее у ассирийцев и затем у персов лук был основным оружием. Во всяком случае, на шумерских рисунках и печатях лук нигде не изображается. Возможно, это связано с нехваткой древесины для изготовления. На колесницах выезжал царь и его вельможи. Царь носил золотой шлем, который надевался на войлочный подшлемник. Форма шлема для царя была немного странной: он был выкован в виде женской прически с оплетенной вокруг головы косой. Воины сражались или в медных шлемах, или без них. Основную силу шумерской пехоты составляла тяжелая пехота, наподобие македонской фаланги. Она, видимо, состояла из храмовых служащих с хорошей строевой подготовкой и разделена на отряды (60 и 600 человек). Это число – 60 – у шумеров было наподобие нашей цифры «10» в десятичной системе исчисления. От шумеров шестидесятеричная система перейдет к вавилонянам. А затем попадет в наше время для некоторых систем отчета. Так, например, мы час делим на 60 минут, минута делится на 60 секунд, а круг равен 360 градусов.

Весьма передовой для своего времени была военная организация шумеров. Тяжеловооруженное войско шумеров имело на вооружении медный шлем, длинное копье и длинный войлочный плащ с нашитыми на нем медными бляхами. Позже эти плащи

заменили на большие деревянные щиты, обитые медью. Все это вооружение в мирное время хранилось в храме и выдавалось воинам на период сражений. Легкая пехота состояла из ополченцев, свободных членов общины, способных носить оружие. Они были вооружены дротиками или медными топориками на длинной ручке. Все воины носили также медные кинжалы.

Ополченцы, видимо, не всегда участвовали в битвах. Число сражающихся было невелико. У взятых в плен воинов после взятия города отнимали оружие и одежду, а затем убивали. Женщин воины делили между собой и уводили в плен, как наложниц. Иногда уводили в плен и подростов, которые в силу своего возраста не могли участвовать в битвах. Чаще всего их определяли в состав храмовых и правительственных хозяйств, то есть на положение рабов. Но их положение было тяжелым. Доказательством этому служит список женщин и детей в лагере военнопленных и количество отпущенного на них продовольствия:

«Столбец 1

1. 40 сила Туашубарби.

2. Умерла Хуруд.

3. 40 сила Бираду.

4. Умерла Арбиал.

5. 40 сила Зубаимша.

6. Умерла Илитумнауда.

7. 40 сила Ешменидар.

8. Умерла Таббау.

9. 40 сила Умма.

10. Умерла Ниранаме, дочь ее.

11. Умерла Кали.

12. 15 сила мальчик Гукакаша, сын ее.

14. 40 сила Шелулшебарби.

15. Умерла Анпитум.

16. Родившие.

17. 40 сила Анна.

18. 40 сила Мама.

19. 40 сила Гана.

20. 40 сила Иллазу.

21. 40 сила Шадэа.

22. 40 сила Шашаруд.

23. Не родившие.

24. Итог: 12 рабынь (по) 40 сила.

25. Итог: 1 мальчик 15 сила.

26. Итог: (7) погибли

27. Ячмень их 1 гур 195 сила.

28. Надзиратель Лугальэмахе».[18]

Пояснения: Сила – мера зерна, примерно в 1/3 литра. Зерно, которое выдавалось рабам, ячмень. 1 сила ячменя равнялось приблизительно 560 граммам.

40 сила соответствует месячной норме, которую получала рабыня, следовательно, последней выдавалось на 30 дней около 22 килограммов ячменя.

1 гур равнялся 300 сила. Исчисление количества ячменя, полученного 12 рабынями и 1 мальчиком за месяц.

Здесь не совсем понятно, где использовались рабыни, но их положение было нелегким, так как 7 рабынь умерли, вероятно, по каким-то причинам, возможно из-за болезней. Условия, в которых работали рабы, были тяжелыми. Особенно это касалось работ по прокладке ирригационных каналов. В условиях болотистой местности, под палящей жарой, подвергаясь укусам жалящих насекомых, мало кто мог выдержать долгое время. Немного в другом положении находились рабы при храмовом хозяйстве.

Среди рабов, работавших в царско-храмовом хозяйстве, были квалифицированные работники и были не имевшие определенной специальности. Среди квалифицированных рабынь были прядильщицы и ткачихи. Но если не хватало рабочей силы на тяжелых работах, как, например, на уборке урожая, использовали и этих рабынь. Среди рабов-мужчин также были ремесленники. Так, например, согласно сохранившемуся отчету надзирателя, в одной столярной мастерской работало 32 раба. Рабы работали круглый год без каких-либо дней отдыха. Для рабынь делали исключение в течение нескольких дней, когда они считались «нечистыми». Из-за такой постоянной работы организм рабов изнашивался, и продолжительность их жизни была короткой. Так, например, в одном из царско-хозяйственных храмов в течение года из 170 рабынь умерло 50. А из 44 рабов в течение 5 месяцев умерло 15.

Среди храмовых работников были и свободные квалифицированные работники, такие как ткачи, гончары, кузнецы. Все они получали определенную оплату продуктами.

Чтобы охранять рабов и держать их в повиновении, необходимо было крепкое вооруженное войско. Кроме того, богатые города шумеров и богатства храмов не оставляли без внимания алчные взоры многочисленных агрессивных соседних государств. Да и сами шумерские города-государства частенько воевали друг с другом.

Колесницы шумеров были в то время единственным мощным видом вооружения, которым еще в этот период истории не владел ни один народ. Это отбивало охоту у некоторых воинственных соседей шумеров вторгаться в их владения.

В 2675 году до н. э. Гильгамеш добился независимости города Урук. Фактически вся власть над южной Месопотамией перешла к Уруку. Со временем Гильгамеш стал обожествляться. С XVIII века до н. э. его имя в форме «Бильгемес» или «Бильгамес» упоминается среди шумерских божеств. О Гильгамеше стали складывать легенды, где исторические факты перемежались с мифическими эпизодами. Позже имя Гильгамеша стало очень популярно в Вавилонии, Хеттском царстве и Ассирии, с ним связывался образ героя, борющегося со зверями, его спутником являлся герой получеловек-полуживотное Энкиду. Некоторые ученые считают, что под влиянием мифа о Гильгамеше у древних греков появились сказания о Геракле. Некоторые мифические сюжеты из эпоса о Гильгамеше, несколько измененные, вошли в библейские сказания. Таким является, например, сказание о всемирном потопе.

Согласно Библии, однажды бог увидел, что люди погрязли в грехах и настолько нравственно упали, что всевышний решил их истребить, оставив в живых только благочестивого Ноя и его семью:

«И вот, увидев, как много на земле зла человеческого и что все помыслы человеческие – одно лишь каждодневное зло, Господь пожалел, что сотворил на земле человека, и опечалился в сердце своем, и сказал:

– Сотру я с лица земли человека, которого сотворил, всех сотру, от людей до скотов, до гадов ползучих и птиц небесных, потому что мне жаль, что я сотворил их.

А Ной нашел милость у Господа. Вот родословие Ноя: Ной был в своем поколенье человек праведный, беспорочный, о боге помнящий, и родил трех сыновей – Сима, Хама и Яфета.

Но земля стала в глазах Бога растленна и полна кривды. И вот, увидав, что земля растленна, потому что всякая плоть извратила свой путь на земле, Бог сказал Ною:

– Пришел для меня конец всякой плоти, потому что из-за них земля наполнилась кривдой. Что ж, я погублю их вместе с землей.

Сделай себе ковчег из крепкого дерева, устрой в нем отсеки и осмоли его внутри и снаружи. И ковчег сделай вот какой: длиной в триста локтей, шириной в пятьдесят локтей, а высотой в тридцать локтей. И сделай его сводчатым, с отверстием в один локоть вверху. И дверь в ковчег сделай сбоку, и сделай в нем три яруса: нижний, средний и верхний. А я напущу на землю воды потопа, чтобы истребить под небесами всякую плоть, в какой только ни есть дыхание жизни, и погибнет все, что есть на земле. Но с тобой заключу я союз, и ты войдешь в ковчег, и с тобою войдут в него твои сыновья, твоя жена и жены твоих сыновей. И в ковчег ты возьмешь по паре от всяких животных и от всяческой плоти, чтобы они уцелели вместе с тобой, и пусть будут они мужского пола и женского. Ты возьмешь с собою по паре от каждого рода птиц, и от каждого рода скота, и от каждого рода гадов, что ползают по земле, чтобы они уцелели вместе с тобой. И всяческой пищи, какую только ни едят, возьмешь ты с собой и сложишь ее у себя, чтобы было чем кормиться тебе и им.

И Ной сделал все; как велел ему Бог, так он и сделал»[19].

Затем наступил потоп, который длился 40 дней и ночей. На Земле погибли все, остались только Ной и все, кто были в ковчеге. Только через 150 дней вода стала убывать. Ковчег причалил к горе Арарат. Ной ждал 40 дней, затем выпустил ворона. Ворон, не найдя земли, вернулся. Затем Ной выпустил голубя. Голубь два раза возвращался, и только на третий раз не вернулся. Тогда Ной понял, что голубь нашел землю. Он открыл дверь ковчега и увидел, что земля высохла, и покинул корабль вместе со своей семьей. Постепенно его потомки заселили всю Землю. Животные также вышли и разбрелись кто куда и затем стали плодиться.

Гравюра Ноев ковчег. Густав Доре (1832–1883 гг.).

Шумерское сказание о Потопе дошло до наших дней в вавилонской (аккадской) версии, как одна из частей сказания о Гильгамеше. Этот текст, написанный клинописью на глиняных табличках, был найден при раскопках Ниневии – столицы Ассирийского государства. При этом была найдена библиотека ассирийского царя Ашшурбанипала (669–627 г.г. до н. э.). В ней ученые и нашли эпическое сказание о герое Гильгамеше. В одной из частей эпоса рассказывается, как Гильгамеш в поисках бессмертия отправился на край земли к Утнапиштиму – единственному человеку, пережившему потоп и которому боги даровали бессмертие. Утнапиштим – это аккадский перевод шумерского имени Зиусудра – «нашедший жизнь долгих дней». Утнапиштим рассказывает Гильгамешу о Великом Потопе. Великие боги задумали погубить человечество. Вместе они принесли клятву, что никто из них не донесет это решение богов до людей. Одним из богов, принесших клятву, был Эа (шумерск. Энки) – бог мудрости, пресных вод, культурных достижений и подземного мира. Некоторые ученые считают, что культ этого бога перешел к шумерам от прежних жителей Двуречья. Эа – один из немногих богов, который благосклонно относился к людям. Он решил предупредить Утнапиштима о грядущей опасности. Но как при этом не нарушить клятву? Эа поступил хитро. Он приблизился к хижине Утнапиштима и стал шептать как бы хижине:

«19 Светлоокий Эа с ними вместе клялся,

20 Но хижине он их слово поведал:

21 «Хижина, хижина! Стенка, стенка!

22 Слушай, хижина! Стенка, запомни!

23 Шуриппакиец, сын Убар-Туту,

24 Снеси жилище, построй корабль,

25 Покинь изобилье, заботься о жизни,

26 Богатство презри, спасай свою душу!

27 На свой корабль погрузи все живое.

28 Тот корабль, который ты построишь,

29 Очертаньем да будет четырехуголен,

30 Равны да будут ширина с длиною,

31 Как Океан, покрой его кровлей!»

32 Я понял и вещаю Эа, владыке:

33 «То слово, владыка, что ты мне молвил,

34 Почтить я должен, все так и исполню.

35 Что ж ответить мне граду – народу и старцам?»

36 Эа уста открыл и молвит,

37 Мне, рабу своему, он вещает:

38 «А ты такую им речь промолви:

39 «Я знаю, Эллиль меня ненавидит, —

40 Не буду я больше жить в вашем граде,

41 От почвы Эллиля стопы отвращу я.

42 Спущусь к Океану, к владыке Эа!

43 А над вами дождь прольет он обильно,

44 Тайну птиц узнаете, убежища рыбы,

45 На земле будет всюду богатая жатва,

46 Утром хлынет ливень, а ночью

47 Хлебный дождь вы узрите воочью».

После этого Утнапиштим построил корабль и погрузил на него все необходимое:

«Нагрузил его всем, что имел я,

Нагрузил его всем, что имел серебра я,

Нагрузил его всем, что имел я злата,

Нагрузил его всем, что имел живой я твари,

Поднял на корабль всю семью и род мой,

Скот степной и зверье, всех мастеров я поднял».

После этого на Земле разразился страшный шторм и ливень, который залил водой всю Землю, не оставляя ничего живого.

Когда боги увидели, что они натворили, они устрашились и раскаялись:

«Боги потопа устрашились,

Поднялись, удалились на небо Ану,

Прижались, как псы, растянулись снаружи.

Иштар кричит, как в муках родов,

Госпожа богов, чей прекрасен голос:

«Пусть бы тот день обратился в глину,

Раз в совете богов я решила злое,

Как в совете богов я решила злое,

На гибель людей моих войну объявила?

Для того ли рожаю я сама человеков,

Чтоб, как рыбий народ, наполняли море!»

Ануннакийские боги с нею плачут,

Боги смирились, пребывают в плаче,

Теснятся друг к другу, пересохли их губы.

Ходит ветер шесть дней, семь ночей,

Потопом буря покрывает землю.

При наступлении дня седьмого

Буря с потопом войну прекратили,

Те, что сражались подобно войску.

Успокоилось море, утих ураган – потоп прекратился».[20]

На седьмой день корабль останавливается у горы Ницир. Утнапиштим выходит из корабля и приносит жертву богам в знак благодарности. Энлиль, узнав, что один человек все-таки спасся, разгневан. Но другие боги его уговаривают оставить человека, и он успокаивается. Местонахождение горы Ницир неизвестно. Предполагают, что эта гора находилась на севере гряды Загроса, в Курдских горах.

Согласно священным книгам иудаизма, христианства и мусульман, после потопа, который уничтожил все живое, уцелел Ной (Ноах или Нух) и вся живность, которую он взял с собой в ковчег. После долгих скитаний ковчег остановился у горы Арарат. Вот как описывается в Библии конец скитаний легендарного Ноя:

«И сказал (Господь) Бог Ною: выйди из ковчега ты и жена твоя, и сыновья твои, и жены сынов твоих с тобою; выведи с собою всех животных, которые с тобою, от всякой плоти,

из птиц, и скотов, и всех гадов, пресмыкающихся по земле: пусть разойдутся они по земле, и пусть плодятся и размножаются на земле. И вышел Ной и сыновья его, и жена его, и жены сынов его с ним; все звери, и (весь скот, и) все гады, и все птицы, все движущееся по земле, по родам своим, вышли из ковчега. (Быт. 8. 15–19)».

«Сыновья Ноя, вышедшие из ковчега, были: Сим, Хам и Иафет. Хам же был отец Ханаана. (Быт. 9. 18)»

Сим – старший сын Ноя, считается прародителем семитских народов – евреев, арабов и арамеев. Потомком Сима был Авраам – согласно Библии первый патриарх.

В Коране Ной носит имя Нух. Он первый из пяти пророков (наби по-арабски). Всевышний послал Нуха к идолопоклонникам проповедовать верув единого бога. Но те только смеялись над пророками не прислушались к нему. Только небольшая часть пошла за Нухом. Аллах решил наказать грешников и наслал на них потоп. Нух и его единомышленники спаслись, потому что Бог заранее дал задание Нуху построить ковчег.

Когда наступил потоп, ковчег понесло по морю и носило его так несколько месяцев. Затем ковчег с Нухом и его командой, которая состояла из верующих в единого Бога, пристал к горе Ал-Джуди. Идолопоклонники, отказавшиеся прислушаться к проповеди Нуха в единого Бога, все погибли.

О том, что в Месопотамии в древности действительно произошел потоп, имевший катастрофические последствия, подтверждаются археологическими раскопками, которые производил британский археолог Чарльз Леонард Вулли в 20-х годах прошлого века. Он приступил к раскопкам небольшого холма недалеко от руин города Ура. Оказалось, что этот холм образовался из мусора, который жители выкидывали со стен, окружавших город. Большую часть мусора составляли черепки разбитой посуды. Вулли наметил район для раскопок площадью 23 метра на 18 метров. Для работ было привлечено около 400 рабочих-арабов. Во время работ были открыты многочисленные слои с захоронениями, которые располагались один поверх другого. Видимо, наносы песка и развалины жилищ засыпали со временем в один слой с могилами. Затем люди для новых захоронений выкапывали ямы в образовавшемся новом грунте. Так, Вулли пишет, что, выкопав грунт на глубине 7 метров, археологи обнаружили уже 8 пластов с остатками глиняных построек, причем все располагались один над другим. Глубина шахты достигла 19 метров. На этой же глубине располагались и гробницы людей, живших в то время. Но нижевсе исчезло: не было ни глиняных черепков, ни золы и вообще никаких следов деятельности людей. Там были только слои ила, нанесенного когда-то водой. Араб-рабочий собирался перейти на другой участок территории раскопок. Вулли спустился в яму и убедился, что в этом слое ничего нет. Но интуиция подсказывала ему, что не все так просто. Он сравнил глубину залегания ила с уровнем окрестной долины и понял, что слои с речными наносами залегают выше уровня долины. Значит, девственный первоначальный слой должен находиться ниже. Поэтому он приказал землекопу спуститься вниз и продолжать работу. Рабочий-араб продолжал углубляться в землю, но безрезультатно. Он выкопал яму в два с половиной метра, которая не содержала ничего, кроме слоев земли, которые были когда-то илом. Вулли уже собирался остановить раскопки, и вдруг на этой глубине неожиданно стали появляться кремневые осколки и черепки расписной посуды.

Вулли пишет, как у него зародилась вполне определенные выводы о причине отсутствии следов деятельности человека на протяжении двух метров: «Я еще раз спустился в шахту, осмотрел ее и, пока делал записи, пришел к совершенно определенному выводу. Однако мне хотелось узнать, что скажут об этом другие. Вызвав двух участников экспедиции, я изложил им суть дела и спросил, что из этого следует. Оба стали в тупик. Подошла моя жена, и я обратился к ней с тем же вопросом.

– Ну, конечно, здесь был потоп! – ответила она не задумываясь. И это был правильный ответ».[21]

Раскопки показали, что наводнение действительно было катастрофическим для жителей Месопотамии. Вулли делает выводы на основании следов, оставленных потопом:

«Все города Месопотамии, в том числе и Ур, сохранили следы наводнений, происходивших в разное время. Зачастую такие наводнения местного характера возникали в результате дождей. Однако мы ни разу не встречали даже отдаленно похожего на то, что обнаружили на дне нашего большого котлована. Здесь перед нами предстали последствия такого наводнения, какого Месопотамия не знала за всю свою многовековую историю, – в этом не приходится сомневаться».[22]

Рабочие прокопали несколько ям и везде толщина слоя, который был когда-то илом, была разной. Вулли рассчитал, что если максимальная толщина слоя ила доходит до трех с половиной метров, вода должна была подниматься, по крайней мере, метров на семь с половиной. Во время такого наводнения на плоской низменности Месопотамии под водой оказалось бы пространство километров пятьсот в длину и сто пятьдесят в ширину. Все поля и поселки были затоплены, а многие селения были смыты. Это было действительно катастрофа для жителей древней Месопотамии. Город Ур, стоявший на возвышенности и окруженный защитной стеной, не погиб, но селения на плоскости исчезли, и места эти еще долго оставались безлюдными. Это послужило причиной упадка культуры Убейд. Большая часть убейдцев, видимо, погибла в результате страшного наводнения.

Оставшиеся не смогли до конца оправиться от последствий катастрофы. Через какое-то время на обезлюдевшие места пришли предки народа, которых мы называем шумерами.

Разумеется, не все люди погибли. Уцелевшие сохранили остатки древней культуры: следы ее мы нашли в захоронениях. Но люди эти опустились и обнищали, и к тому времени, когда на месте древнего кладбища возникли гончарные печи, традиционное искусство окончательно пришло в упадок.

Чарльз Вулли делает такой выод из результатов раскопок:

«Появление в гончарном слое красной, черной или серой посуды «урукского стиля» открывает новую главу в истории дельты. В богатую, но теперь обезлюдевшую долину хлынула новая волна пришельцев, на сей раз с севера. Они принесли с собой более развитую культуру – умение свободно пользоваться металлом, искусно обрабатывать медь и изготовлять посуду не руками, а на гончарном круге. Сначала они просто селились рядом с уцелевшими от потопа людьми эль-обейдского периода, но вскоре стали хозяевами страны».

Конечно, масштабы такого наводнения не были всемирными. В то же время сказания о потопе существуют у многих народов мира. Но археологически они не находят подтверждения.

Такие мифы редки в Европе (кроме Южной). Если посмотреть географию стран, где были распространены такие мифы, то большинство из них находятся вблизи с морем, или океаном, либо через их территорию протекают крупные реки. Вероятно, эти мифы – отголоски действительных событий, когда по причине природных катаклизмов (ураганы, затяжные дожди, цунами из-за землетрясения и т. д.) вода затапливала прибрежные земли. Британский ученый – религиовед Джеймс Джордж Фрезер (1854–1941 г) в своей книге[23] описывает события, случившиеся в 1849 году в Багдаде. 5-го мая в Багдад прибыл британский археолог Лофтус.[24] Он застал население в панике. По причине быстрого таяния снега в Курдских горах и быстрого переброса воды с Евфрата в Тигр через канал, вода в Тигре поднялась на 5 футов (1,5 метра) выше максимального уровня, который наблюдался в те годы. Этот уровень был выше предыдущего поднятия уровня воды в Тигре в 1831 году, когда река смыла городские стены и разрушила не менее 7000 домов. Турецкий паша Багдада (в то время Багдад был городом Турецкой империи) собрал все население и приказал возвести вокруг городских стен высокую и прочную насыпь. Таким образом, город устоял под натиском стихии, чего нельзя сказать об окружающей его местности. Если бы защитные сооружения вокруг города не устояли, то город был бы смыт с лица Земли. Река поднялась выше берега на 60 сантиметров. Пространство вокруг на многие мили было покрыто водой. Прошло не менее месяца, когда уровень воды спал, и жители могли выезжать из города верхом. Но испарения от застоявшейся воды послужили причиной вспышки малярии. Из населения в 70 тыс. человек 12 тысяч умерли от лихорадки, вызываемой малярийными комарами. Таким образом, катастрофическое наводнение в Месопотамии, следы которого обнаружил археолог Вулли, скорее всего, имело еще более тяжкие последствия для людей того времени, так как медицины в то время фактически не существовало.

В письменном творчестве шумеров религиозные сказания занимают видное место, но встречаются таблички с письменами, где затрагиваются многие жизненные вопросы. Часто встречаются тексты нравственного характера. Например, в одном произведении говориться о терпении и смирении. Шумеры хотя и верили в богов, но и они были подвержены сомнениям относительно их существования. Вызывал иэти сомнения болезни, стихийные бедствия и т. д. Причем эти напасти происходили вне зависимости от того, приносили ли люди жертвы богам, как того требуют жрецы, или делали это нерегулярно, соблюдает ли человек правила нравственности, или нет. Рядовые общинники, живущие в нищете, задавались вопросом, почему богачи живут в роскоши и не страдают от этого. В библиотеке ассирийского царя Ашшурбанипала[25] сохранился табличка, которая рассказывает о человеке, который тяжело заболел. Этот рассказ относится к вавилонскому периоду в истории Двуречья, за тысячу лет до царствования Ашшурбанипала, но он является аккадской версией еще более древнего шумерского повествования. Поначалу страдающий жалуется на свое несправедливое положение. Но он не стал изливать свой гнев на бога, а молил его о выздоровлении и в конечном итоге бог обратил внимание на его мольбы и избавил от страданий:

Князь, «житель Ниппура» Таби-утул-Энлиль, взывает:

«…Я уподобился рабу. Яростный вырыл для меня яму… Пошли мне избавителя; на мой вопль открой для врага яму. День – вздохи, ночь – слезы, месяц – вопли, год – скорбь. Я дошел до конца жизни. Куда ни обращусь – бедствие. Напасти увеличились, благоденствия не нахожу. Я взывал к моему богу, но он не явил мне своего лица; молился моей богине, но она не подняла своей головы; жрец «бару» не предсказал будущего, жрец «шакну» не добился моего оправдания при возлиянии, к жрецу «закику» (некроманту) пошел я, но он не дал мне услышать ответа; жрец «ашипу» не разрешил моих уз путем волхвования. Как превратно все на свете! Озираюсь я назад – за мною бедствие, как будто я не принес моему богу жертвенного возлияния и не подумал о богине при жертвенной трапезе, не склонил своего лица и не доказал своего смирения, удержал в устах мольбу и молитву, не почтил дня бога, пренебрегал праздником (?), был небрежен к богам, не внимал их изречениям, не учил свой народ страху божьему и богопочитанию… небрежно произносил имя великого бога. Между тем, я всегда думал о мольбе и молитве, молитва была моим правилом, жертва – моим законом, день богослужения – радость сердца моего, день почитания богини – мои прибыль и богатство. Почтение царя было моей радостью; приятное ему было для меня прекрасно. Я учил свою страну чтить имя божие, прославлять имя богини наставлял я мой народ. Почтение к царю я ставил высоко и учил народ уважению пред дворцом. О, если бы я был уверен, что это угодно богу! Ибо что самому человеку кажется благоприятным, перед богом бывает мерзостью, а что для его сердца незначительно, находит у бога милость. Кто может понять совет богов на небе? Предначертания бога – темнота (?), и кто может уразуметь ее? Как мы, люди, можем понять путь божий? Кто еще вечером жив, бывает утром мертв, он быстро сходит во мрак, мгновенно бывает поражен. Тот, кто сейчас весел и играет, чрез мгновение рыдает, как плакальщик. Настроение людей меняется непрерывно: они голодны – подобны трупу; они сыты – чувствуют себя богами; хорошо – они говорят о восхождении на небо; они подавлены – говорят о сошествии в преисподнюю. Злой демон вселился в меня;… меня бросили на землю и простерли на спину, мой высокий рост согнули, как тростник… Я привязан к узкому болезненному ложу; мой дом стал для меня темницей… Жезлом своим пронзил он меня… Целый день преследует меня гонитель и ночью не дает мне вздохнуть. Мои члены сокрушены… Я лежу на своей нечистоте, как бык, пребываю в нечистоте, как баран. Жрец «ашипу» не понял моей болезни, и симптомов моего недуга не определил жрец «бару»… Бог не помог мне, не взял моей руки; богиня не умилосердилась надо мною и не пошла на моей стороне. Уже открыли мой гроб, и стали расхищать мое достояние; я еще не умер, а уже обо мне стали плакать. Когда вся моя страна возгласила: «увы», – мой враг услыхал это, и просияло лицо его; когда ему принесли радостную весть, он повеселел».

Но благочестивый образ, который вел страдающий, не был оставлен богом без внимания, и он выздоровел:

«Я, который спустился уже в гробницу, снова вернулся в Вавилон. В «воротах изобилия» мне было даровано изобилие. В «воротах великого гения хранителя» приблизился ко мне мой гений хранитель. В «воротах милости» я увидел милость. В «воротах жизни» была мне дана жизнь. В «воротах восхода солнца» я был причислен к живущим. В «воротах явления знамений» стали явны мои знамения. В «воротах освобождения от греха (?)» был я освобожден от греха. В «воротах испрашиванья уст» уста мои испрашивали. В «воротах освобождения от стенания» я был освобожден от стенания. В «воротах вод очищения» я был окроплен водою очищения. В «воротах милости» я явился перед Мардуком. В «воротах излияния мощи» я целовал ноги Сарпанит». После принесения обильных благодарственных жертв спасенный принимает вместе с людьми Вавилона участие в торжестве по поводу своего выздоровления. Люди, увидев, что Мардук спас больного почти из гроба, восхваляют величие Мардука и его жены Сарпанит, которые одни из всех богов сумели привести человека от смерти к жизни, вырвав его из гроба. Поэтому и призываются все в заключении «преклониться перед Мардуком».[26]

Этот сюжет очень схож с рассказом о страданиях библейского Иова. В Ветхом Завете в книге Иова рассказывается о праведнике, который вел благочестивый образ жизни, был богат и имел много детей. Сатана, который позавидовал Иову, решил опорочить его перед Богом. Он сказал Богу, что Иов благочестив только из-за своего комфортного положения на Земле, но если его лишить всех благ, благочестие Иова и его верность богу исчезнут. Бог согласился на испытание Иова всеми тяготами жизни. Сатана лишил Иова всех богатств, детей и слуг, а затем наслал на него проказу. Иов был вынужден удалиться в пустыню, потому что люди от него отвернулись. Видя его страдания, жена Иова советовала ему отречься от Бога. Она указывала ему, что Бог не должен был так карать за праведный образ жизни, и значит его нужно отвергнуть. Но Иов отказался ее слушать. Вначале он начал причитать о своей несправедливой судьбе, о том, что ему лучше было не родиться, но при этом не произнес ни единого слова против Бога. Всевышнего тронула верность Иова, и он вознаградил праведника за перенесенные страдания еще большим богатством и детьми. В священной книге мусульман Коране Иов фигурирует как святой Аюб. В исламских странах немало мест, которые называются могилами святого Аюба.

Шумеры знали о том, что человеческий мир имеет и светлую сторону и темную, но считали, что такими же свойствами обладает мир богов. Боги, как и люди, могли испытывать те же чувства, как, например, любовь, ненависть, завистливость. Они могут быть жестокими и добрыми. Они женятся, расстаются, изменяют друг другу и т. д.

У шумеров существовал миф о любви с трагическим окончанием. Они поклонялись богине любви Инанне, чье имя означает «царица небес». Ее мужем был пастушеский бог Думузи – библейский Таммуз (Фаммуз). У шумеров существовало два мифа в форме поэмы о сватовстве и женитьбе Думузи. В одной поэме Думузи приходит к дому Инанны и требует, чтобы его впустили. По его рукам и бедрам струятся молоко и сливки. Инанна спрашивает совета у своей матери, затем омывается, натирается благовониями, надевает царственные одежды, дорогие украшения и впускает жениха. Они обнимаются, затем, видимо между ними происходит близость, после чего Думузи уводит жену в город «своего бога». Но Думузи не предполагал, что эта женитьба на богине, к которой он так стремился, принесет ему несчастье. Инанна, которой было мало ее положения властительницы неба (имя Инанна происходит от шумерского Нин-анна – «повелительница неба»), решает стать еще и царицей подземного мира. Облачившись в царственные одежды и надев лучшие драгоценности, она спускается в подземное царство. В подземном мире правит богиня смерти и мрака злобная Эрешкигаль – старшая сестра Инанны и ее злейший враг. Инанна боится, что из этого путешествия она может не вернуться, поэтому она дает наставления своему визирю Ниншубуру, что надлежит сделать, если она не вернется в течении трех дней. Инанна спускается в подземное царство. У входа ее встречает главный привратник Нети. Привратник пропускает Инанну по приказу Эрешкигаль и проводит ее через семь врат в подземное царство. Перед каждыми вратами с Инанны, несмотря не ее протесты, с нее снимают какую-либо одежду, или украшение, так что после последних врат она остается нагой. Затем под взглядом Аннунаков, семи судей подземного царства, она умирает, и ее тело подвешивают на крюк. Проходит три дня и Ниншубур, согласно приказу Инанны, начинает просить богов о помощи. Но все боги, кроме Энки, отказываются помочь Инанне. С помощью Энки Инанна воскресает, но она не может покинуть подземное царство. Это возможно только в том случае, если ее в мире мертвых не заменит кто-то из мира живущих. Инанне позволяют вернуться на землю для поиска замены в сопровождении двух демонов смерти.

Инанна путешествует по разным городам, ноне решается заменить себя кем-либо из живых, пока она не прибывает в город Куллаб. Этим городом правит ее супруг Думузи. Вместо того чтобы проливать слезы при виде супруги, вернувшийся из подземного мира и падать перед ней на землю, царь-пастух надевает свои лучшие одежды и усаживается на трон. Это приводит богиню в ярость. Она отдает Думузи демонам смерти, чтобы те увлекли его в царство смерти. Думузи с рыданиями умоляет солнечного бога Уту – брата Инанны – спасти его от смертельных когтей демонов смерти. Здесь надпись на табличке с рассказом обрывается. Но так как из других источников Думузи известен как один из богов подземного царства, можно сделать вывод, что мольбы Думузи о помощи ему не помогли, и он все-таки попал в царство мертвых. Культ Думузи (Фаммуза) впоследствии вошел в сирийский и финикийский пантеон под именем Таммуза или Фаммуза, а Инанна под именем Иштар. Фаммузу поклонялись также древние иудеи. Согласно Библии, во времена царя Иудеи Седекии, (Седекия – на иврите Цидкияху – последний царь Иудеи (597–587 до н. э.) у северных ворот Иерусалимского храма Яхве женщины оплакивали Фаммуза. Иудейский пророк Иезекииль обличал этот языческий культ:

Бог Уту и Инанна. Барельеф.

Около XXIII тыс. до н. э. Рисунок с сайта www.smallbay.ru «И привел меня ко входу в ворота дома Господня, которые к северу, и вот, там сидят женщины, плачущие по Фаммузе, и сказал мне: видишь ли, сын человеческий? Обратись, и еще увидишь большие мерзости. (Ветхий завет. Книга пророка Иезекииля 8, 14).

Отдаленно схожий библейский сюжет можно увидеть в шумерском памятнике, который имеет условное название «Инанна выбирает мужа». Инанна – это богиня. Ее брат Уту, бог солнца, обращается к ней, уговаривая Инанну стать женой бога пастухов Думузи. Инанна не желает выходить замуж за пастуха, предпочитая бога земледельцев Эмкиду:

«Пастух на мне не женится,

Своим новым одеянием он меня не укроет,

В свою тонкую шерсть он меня не оденет.

На мне, юной деве, женится земледелец,

Земледелец, выращивающий растения в изобилии,

Земледелец, выращивающий зерно в изобилии…».[27]

Думузи старается переубедить Инанну. Он приводит много доводов, что земледелец ничем его не лучше:

«Земледелец лучше меня? Земледелец лучше меня? Земледелец, чем он лучше меня?

Энкимду, человек каналов, плотин и луга,

Чего у него больше, чем у меня, чего у земледельца больше, чем у меня»?

Далее он доказывает богине, что пастух нечем не хуже земледельца. Тому, что производит земледелец, пастух может противопоставить продукты животноводства. Если тот даст пастуху свое черное одеяние, то Думузи ему может дать белую овцу.

Если Энкимду даст Думузи пива, тот взамен может дать желтого молока «кисим».

Если земледелец нальет пастуху соблазнительного пива, тот нальет ему молока.

В ответ на разведенное пиво, пастух может дать молока из растений

(Непонятно, что за молоко, возможно, здесь речь идет о каком-то нектаре или соке).

Если земледелец даст хорошего хлеба, то пастух может предложить вкусный сыр.

Если Энкимду даст мелких бобов, Думузи может дать маленькие сыры.

По-видимому, Инанна все-таки переменила свое решение и согласилась выйти за бога пастухов Думузи. Думузи радуется своему счастью. Сидя на берегу реки, он встречает Энкимду и начинает его задирать. Энкимду не желает ссориться с Думузи и, чтобы замирить пастуха, позволяет тому пасти стада на своих землях:

«С тобой пастух, с тобой пастух, с тобой

Из-за чего мне тягаться?

Пусть твои овцы щиплют траву на берегу реки,

Пусть твои овцы бродят среди моих возделанных земель,

Пусть они едят зерно на светлых полях Урука,

Пусть твои козлята и ягнята пьют воду из моего (канала) Унун»[28].

Думузи успокаивается и меняет свое отношение к Энкимду, и даже приглашает земледельца на свою свадьбу.

Энкимду отвечает, что принесет подарок в виде отборных продуктов из своего хозяйства.

Автор поэмы завершает ее прославлением богини:

«В споре между пастухом и земледельцем,

Да будешь прославлена ты, дева Инанна!»[29]

Затрагивается тема противостояния пастуха и земледельца в Библии в Книге Бытия. Начинается рассказ о том, как у первых людей Адама и Евы родилось два сына – Авель и Каин:

Каин убивает Авеля. Гравюра Густава Доре.

«Адам познал Еву, жену свою; и она зачала, и родила Каина, и сказала: приобрела я человека от Господа. И еще родила брата его, Авеля. И был Авель пастырь овец, а Каин был земледелец.

3 Спустя несколько времени, Каин принес от плодов земли дар Господу, и Авель также принес от первородных стада своего и от тука их. И призрел Господь на Авеля и на дар его, 5 а на Каина и на дар его не призрел. Каин сильно огорчился, и поникло лице его. 6 И сказал Господь (Бог) Каину: почему ты огорчился? и отчего поникло лице твое? 7 если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? а если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним. 8 И сказал Каин Авелю, брату своему: (пойдем в поле). И когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его.

9 И сказал Господь (Бог) Каину: где Авель, брат твой? Он сказал: не знаю; разве я сторож брату моему? 10 И сказал (Господь): что ты сделал? голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли; 11 и ныне проклят ты от земли, которая отверзла уста свои принять кровь брата твоего от руки твоей; 12 когда ты будешь возделывать землю, она не станет более давать силы своей для тебя; ты будешь изгнанником и скитальцем на земле. 13 И сказал Каин Господу (Богу): наказание мое больше, нежели снести можно; 14 вот, Ты теперь сгоняешь меня с лица земли, и от лица Твоего я скроюсь, и буду изгнанником и скитальцем на земле; и всякий, кто встретится со мною, убьет меня. 15 И сказал ему Господь (Бог): за то всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро. И сделал Господь (Бог) Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не убил его. 16 И пошел Каин от лица Господня и поселился в земле Нод, на восток от Едема».[30]

Из этого библейского сюжета можно сделать вывод, что Бог предпочел земледельца пастуху. В книге «Иудейские мифы. Книга Бытия»[31] библейского рассказа есть вариант его толкования, что братья поссорились из-за любви к первой Еве[32].Якобы Адам отверг Еву, которую создал Бог в подруги первому человеку, и она осталась одна. В этом случае непонятно, от кого родились Авель и Каин. Этот вариант более схож с шумерским рассказом о любви пастуха Думузи и земледельца Энкимду к богине Инанне.

Другую параллель с библейской историей можно отметить в шумерском рассказе о споре земледельца со скотоводом. Сюжет его таков. Бог воздуха Энлиль решил сделать так, чтобы на Земле было процветание и изобилие. Для этого он создал двух братьев – Эмеша (Лето) и Энтена (Зиму) и определил каждому определенные обязанности.

«Энтен заставил овцу рожать ягнят, а козу – рожать козлят. Чтобы молока и сливок было в изобилии, он заставил размножаться корову и быка.

Он благоволил к дикой овце, козлу и ослу, то есть, создавал им нормальные условия жизни в дикой природе.

Птиц он заставил вить гнезда. Рыбам морским велел в зарослях метать икру.

Пальмовые рощи и виноградники он заставил давать в изобилии мед и вино.

Деревья он заставил плодоносить. Сады он заставляет процветать.

Сады он одел в зеленый убор, украсил их пышной растительностью.

С зерна, брошенного в борозду, он дает множественные всходы.

Эмеш сотворил деревья и поля, расширил хлева и овчарни.

Он приносит людям обильные урожаи и наполняет доверху их житницы.

Именно Эмеш заставляет людей строить жилища и дороги и возводить высокие храмы.

Интересным памятником шумерской литературы является так называемый «Спор между Мотыгой и Плугом». Мотыга подчеркивает свои важные свойства, необходимые при земледелии, и считает обязанности Плуга второстепенными.

Далее Мотыга перечисляет работы, в которых она участвует: запруды для воды, наполнение илом корзин, работы при строительстве дома, содержание улиц в порядке, производство кирпича и т. д.

Плуг в ответ произносит длинную речь, где подчеркивает свою значимость перед людьми:

«Я Плуг, сделанный могучей рукой,

Я надзиратель Энлиля на полях,

Я верный землепашец человечества».[33]

Плуг перечисляет важные работы при вспашке полей, которые он производит, в результате чего люди получают необходимый для жизни урожай.

Но в конце текста следует вывод, что бог Энлиль все-таки ставит Мотыгу выше Плуга.

Еще один аспект из жизни шумеров, который очень схож с современностью – это учеба в школе. Поначалу учеба в школе сводилась в основном к изучению знаков письма и готовила писцов, которые были необходимы для хозяйственной и административной жизни для дворцов и храмов. Затем тема изучаемых предметов расширилась и включала в себя богословие, зоологию, географию, грамматику и лингвистику. Школа была одновременно и начальным и высшим образованием. Учится могли не все дети, а только из богатых семей, так как платить за обучение были в состоянии только зажиточные родители.

Порядки в школе были суровыми, и основным видом наказания была палка. До наших дней дошел текст, повествующий о жизни шумерского школьника. Этот школьник очень похож на современного. Как только он проснулся, он боится опоздать в школу, так как учитель может его за это побить палкой. Он торопить мать, чтобы та приготовила ему завтрак. Затем в школе он пересказывает табличку, которую ему надо было выучить накануне дома. Потом он получает устное задание, затем письменное. Когда он возвращается домой, он входит в комнату отца и рассказывает ему о домашнем задании и читает наизусть свою табличку. Отец радуется успехам сына. Дневников в то время не было, поэтому родитель не все знал про истинное положение вещей. Как происходило все на самом деле, описал неизвестный автор, оставивший табличку с воспоминаниями: «В школе наставник сказал мне: «Почему ты опоздал? В страхе, с бьющимся сердцем, предстал я перед учителем и почтительно поклонился ему».[34] Но день сложился для школьника неудачно. Его наказали за болтовню на уроке и за то, что он встал во время урока, и за то, что он вышел за ворота школы. Но еще большее наказание ждало его в конце занятий, когда учитель сказал ему: «Твоя рука (рукопись) никуда не годится», – и снова побил его палкой.

Кончается текст тем, что сын жалуется отцу на несправедливое отношение к нему со стороны учителя и предлагает отцу чем-то задобрить наставника. Отец соглашается и приглашает учителя к себе домой. После хорошего угощения и щедрого подарка в виде кольца суровое сердце учителя смягчается, и он в корне меняет свое отношение к этому ученику. Учение в школе было делом нелегким. Когда все население Месопотамии разговаривало уже на аккадском языке, шумерский оставался культовым языком. К окончанию школы выпускник должен был выучить аккадско-шумерский словарь, состоящий из нескольких тысяч слов. Но причина существования шумерского языка среди ученого люда была еще в том, что аккадские слова длиннее шумерских. Поэтому, если записывать клинописью аккадские слова, текст получался много больше, чем если писать на аккадском языке, но знаками, передающими звуки шумерского языка. Примерно, как если бы мы писали текст на латинице, но слова на русском языке: «put-shest-ie» вместо «put-et-she-stave-ear» английскими словами.

Шумерская школа.

По сохранившимся некоторым шумерским текстам можно сделать выводы, что вопросы нравственности, которые затрагиваются в Библии (10 заповедей), были задолго до этого определены шумерами. Они ценили истину и доброту, закон и порядок, отвергали зло и ложь, беззаконие и беспорядок, ценили свободу и добродетель. Многие цари Шумера и Аккада часто похвалялись тем, что они установили законность и порядок, защитили слабого от сильного, бедного от богатого. Так, например, царь Лугаша Урукагина (XXIV до н. э.) гордо сообщает, что он вернул правосудие и свободу многострадальным жителям города, наказал ненасытных и жестоких чиновников, положил конец несправедливости и защитил вдов и сирот. Сохранился рассказ шумерского историка о беззаконии и несправедливости, царивших до реформ Урукагины. По его словам, смотритель над лодочниками захватывал лодки. Смотритель над рыбьими угодьями захватывал рыбу. Когда житель Лагаша приводил во дворец овцу для стрижки, он должен был платить пять шекелей (8 гр. серебра). Когда муж разводился с женой, он должен был уплатить ишаку (правителю)пять шекелей, а его визирю – один. Когда торговец благовониями готовил благовония для умащений, ишакку получал пять шекелей, его визирь один, а управляющий дворцом – еще один. Ишакку завладел всем храмом и его имуществом. Высшие сановники храма были вынуждены были отдавать ишакку большое количество ослов, быков и зерна. Даже смерть человека служила поводом для обогащения. Когда покойника приносили на кладбище, там уже ждали многочисленные чиновники, чтобы выманить у родственников умершего как можно больше ячменя, пива, хлеба и других яств.

Наши современники могут сопоставить такие факты далекого прошлого с нашим настоящим. Наверное, многие живущие в наше время могут заметить, что среди современных чиновников немало таких, которые мало чем отличаются в плане нравственности, вернее, безнравственности, от своих шумерских коллег далекого прошлого. Это свидетельствует о том, что свойства человеческая натуры за несколько тысяч лет почти не изменились.

Урукагина покончил с беззаконием и несправедливостью. Он отозвал смотрителей над лодочниками. Он отозвал смотрителей над рыбьими угодьями. Он отозвал смотрителей над мелким и крупным скотом. Он отозвал сборщиков серебра, которые взимали плату за стрижку овец. Когда муж разводился с женой, ишакку и его визирь не получали ничего. Когда родственники приносили покойного на кладбище, они платили гораздо меньшую плату, чем раньше. Владения храма стали неприкосновенными. Урукагина покончил в городе с грабежами, воровством и убийцами. Он положил конец беззаконию со стороны богатых по отношению к бедным. Так, например, если раньше богач мог захотеть купить дом у бедняка, а тот не соглашался на низкую цену, то богач мог «надавить» на него различными способами, чтобы отнять дом. Урукагина положил конец таким явлениям. Ни один богатый чиновник не имел права, как раньше, ворваться в дом бедняка, отрясти деревья и уносить упавшие плоды. Но Урукагина также боролся с некоторыми старыми семейными устоями, причем делал это весьма жестко:

«Жены прежние по два мужа имели, казнь жен теперешних (за это) устанавливается».[35]

В наше время нередка полигиния (от греческого поли – «много» и гини – «жена»), то есть многоженство, в восточных странах. Но оказывается, в древности существовала на Востоке и полиандрия (от греческого поли – «много» и андрос – «муж»), то есть, многомужество (не путать с мужеством, как проявлением личного качества). Видимо, у шумеров существовали пережитки матриархата, с которыми боролся Урукагина.

Образцом нравственного поведения для шумеров были боги. Шумеры верили, боги всегда ставят нравственность выше аморальных поступков. Некоторые из них, как, например, бог солнца Уту, следили за соблюдением людьми нравственных норм. Богиня Нанше, почитавшаяся в Лагаше, упоминается как богиня, приверженная истине, правосудию и милосердию. Найденное в библиотеке Ашшурбанипала поучение Утнапиштима, героя вавилонского сказания о потопе, своему сыну, содержит моральные принципы: «Не клевещи, но говори дружественное. Не говори злого, но возвещай благорасположение. Кто клевещет и злословит, тому отомстит Шамаш и сотрет главу. Не расширяй уст, храни уста, не говори тотчас, если раздражен, – придется в молчании раскаяться за необдуманную речь; лучше успокойся кротостью. Ежегодно приноси жертву своему богу, молись и кади ему и имей пред ним чистое сердце – самое достойное для божества. Каждое утро должен ты приносить ему молитву, моление и преклонение, и он тебе подаст обилие… Если ты разумен, научись от этой доски: страх божий – начало милости, жертва благоприятна для долголетия, молитва разрешает грех»… «Не касайся блудницы, у которой мужей бесчисленное множество, иеродулы, посвященной божеству… В напасти она не поддержит тебя… Благочестие и покорность не живут у нее; если она попадет к тебе в дом, удали ее»…[36]

Храмовые жрицы (блудницы). Иллюстрация из книги «История Древнего Востока. Ч. 1 Месопотамия». Под. ред. И.М. Дьяконова. М. 1983 г.

Необходимо прояснить, кто такие иеродулы. Это греческий термин, который применил переводчик при переводе шумерского текста. Конечно, у шумеров такого термина не существовало и было свое обозначение для этой категории жриц. Иеродулами Древней Греции называли служителей храма, которые работали добровольно, или по чьему-либо указанию, но не были рабами. Чаще всего они были пожизненно прикреплены к храму. В вышеприведенной цитате термином иеродулы обозначены храмовые проститутки. Они должны были отдаваться посетителями храма за принесенный дар богам. Они имели свои названия согласно языка страны, где находился тот, или иной храм. В древнем Шумере существовали женщины, занимавшиеся проституцией и не относящиеся к служительницам храма, но храмовые блудницы были особой кастой. И иногда даже цари, как например, лугаль Ура Месанепада, носили титул «супруг храмовой блудницы» (ну-гиг). Под ну-гиг подразумевалась богиня плодородия, «небесная блудница», урукская Инана. В то же время земная супруга царя носила титул нин – «хозяйка». Но не все жрицы в храме были блудницами. Жрицей обычно становились девушки, которых отдавали в услужение храма их отцы, если не выдавали их замуж. Согласно шумерским законам начала II тыс. до н. э., отец мог выдать дочь замуж, отдав ей в долю приданое, или сделать ее жрицей нин-дингир (по-аккадски энтум), лукур (по-аккадски надитум), или ну-ги (по-аккадски кадиштум).

Жрицы энтум и эдитум, хотя и были связаны с обрядом «священного брака», но обязаны были блюсти целомудрие. Жрица кадиштум была обязана принести в жертву свою девственность, но это не мешало ей потом выйти замуж. При царе Вавилона, который стал наследником Шумера и Аккада, Хаммурапи (1793–1750 годах до н. э), в законах были прописаны права жриц, ограждающие их от каких-либо оскорблений и порицаний со стороны (видимо, отношение к ним в обществе было не всегда хорошим, несмотря на то, что они были служительницами культа). Кроме того, закреплялось право храмовых жриц на долю в семейном наследстве. Вот некоторые выдержки из этого кодекса:

127. «Если кто-нибудь, протянув палец (то есть будет клеветать – прим. автора) против божьей сестры или чьей-нибудь жены, окажется неправым, то этого человека должно повергнуть пред судьями и остричь ему волосы.

178. Если божьей сестре, божьей жене или блуднице (проститутке – прим. автора) ее отец даст приданое и напишет документ, (но) не напишет в написанном документе, что она может отдать свое наследство, куда захочет, и не предоставить ей свободного распоряжения, то, по смерти отца, ее братья получаютее поле и сади должны давать ей, сообразно с размеромее доли: хлеб, масло и шерсть, и (этим) продовольствовать ее. Если ее братья не станут давать ей, сообразно с размеромее доли, хлеб, масло и шерсть, и (этим) продовольствовать ее, она может передать свое поле и сад подходящему для нее земледельцу, (чтобы) онсодержал ее. Она пользуется садом и всем данным ей ееотцом, пока жива, (но) не может ни продавать за деньги, ни отдавать другому в уплату (долга), ее наследство принадлежитеебратьям.

179. Если божьей сестре, божьей жене, или блуднице ее отец даст приданное и напишет в написанном документе, что она может отдать свое наследство, куда захочет, представить ей свободное распоряжение, то по смерти отца, она может отдать свое наследство, куда захочет, ее братья не могут предъявлять никаких требований.

180. Если отец, посвящая (дочь) богу в качестве божьей жены, храмовой блудницы или храмовой девы, не даст ей приданого, то, по смерти отца, она получает из имущества отцовского дома треть наследственной доли и пользуется ею, пока жива, ее наследство принадлежит ее братьям.

181. Если отец посвятит богу божью жену, храмовую блудницу или храмовую деву и не даст ей приданого, (то) после того, как отец уйдет к судьбе, она получает из достояния отцовского дома треть своей наследственной доли, и может пользоваться ею, пока жива; то, что (останется) после нее, (принадлежит) только ее братьям.

182. Если отец не даст приданого своей дочери – божьей жене Мардука Вавилонского, не напишет ей (документа) с печатью, (то) после того, как отец уйдет к судьбе, она получает (при разделе) с братьями из достояния отцовского дома треть своей наследственной доли; повинности она не должна нести; то, что (останется) после нее, божья жена Мардука может отдать куда захочет».[37]

Но по отношению к храмовой жрице, нарушившей нравственные нормы, закон был жесток:

«110. Если божья жена (или) божья сестра, не живущая в обители, откроет корчму или войдет в корчму для (питья) сикеры[38], (то) эту свободную женщину должно сжечь».

Закон Хаммурапи также по-разному относился к приемным сыновьям, рожденным от обычного жителя Вавилона, и к приемному сыну, рожденному от храмового жреца и от храмовой блудницы:

«186. Если человек усыновит малолетнего и, (лишь) когда его усыновили, он (то есть, усыновленный – прим. автора) узнает своего отца и свою мать, (то) этот воспитанник может вернуться в дом своего отца».

«192. Если (приемный) сын евнуха (?) или (приемный) сын храмовой блудницы скажет своему отцу, вырастившему его, или матери, вырастившей его: «Ты не мой отец» (или) «Ты не моя мать», ему должно отрезать язык».

«193. Если (приемный) сын евнуха (?) или (приемный) сын храмовой блудницы узнает (о) доме своего (естественного) отца и возненавидит отца, вырастившего его, или мать, вырастившую его, и уйдет в дом своего отца, (то) ему должно вырвать глаз».

Таким образом, можно заметить, что отношение законов Хаммурапи к храмовым жрицам, особенно блудницам, было более жестким, чем к другим членам общества.

Шумеры, как и многие другие древние и современные народы, имели свои пословицы и поговорки. Исследователь культуры шумеров Самуэль Крамер замечал большую смысловую схожесть этих пословиц с пословицами многих современных народов:

«Шумерские пословицы и поговорки были записаны более трех с половиной тысяч лет назад, а многие из них наверняка возникли раньше и передавались устно из поколения в поколение. Они созданы народом, который отличался от нас буквально всем: у него был иной язык, иная религия, иные политические и экономические принципы. И, тем не менее, пословицы древнего Шумера в основе своей удивительно близки к применяемым в наше время. Без труда различаем мы в них отражение наших собственных чаяний, надежд, слабостей и затруднений, узнаем свои собственные взгляды».[39]

Это высказывание С. Крамера можно подтвердить следующими шумерскими пословицами: «Не отрубай голову тому, у кого она отрублена» (Не толки воду в ступе); «Не переспав – не забеременеешь, не поев – не разжиреешь» (Нет дыма без огня); «Мой бык тебе молоко принесет» (Толку как от козла молока); «В прошлом году жевал чеснок – в нынешнем дерет горло» (Как аукнется, так и откликнется).

У шумеров существовала литература, которую можно назвать научной. К ней можно отнести памятник, носящий название «Календарь земледельца». Он написан в форме нравоучения, которое опытный земледелец дает своему сыну. В нем отец дает указания, как сохранить плодородие почвы и приостановить процесс ее засоления. В тексте дается наставление, в какой последовательности нужно проводить полевые работы. Так, сначала необходимо увлажнить засохшую почву. Для этого нужно открыть шлюзы, но нужно следить за тем, чтобы вода не поднималась слишком высоко, для этого нужно следить за запрудами. Затем необходимо проследить, чтобы вода достаточно пропитала почву, но не слишком, иначе она превратиться в грязь.

Затем на поле надо выгнать волов, чтобы они утоптали поле и одновременно вытоптали сорняки, которые там растут. После этого надо дать указание работнику выйти на поле с мотыгой. Он должен разбить следы, оставленные волами, большие комья земли и сравнять все неровности и ухабы. Затем следуют указания о предварительных работах, где должны принимать участие домочадцы. Нужно подготовить инвентарь, где особое внимание уделяется бичам. Не совсем понятно, какую роль они играли при посевных работах. Но, скорее всего, ими погоняли не только волов, но и работников, занятых на работах. В шумерском царстве, например, Ура (по-шумерски Урим) существовал класс храмовых работников. Вероятно, это были общинники, потерявшие свои наделы. Происходило это по разным причинам. Надел можно было потерять в результате залога земли под проценты. Если общинник не мог выплатить вовремя проценты (а они доходили до 40 %), он терял свой участок. Также общинной землей могли торговать предводители общины, которых мало заботила участь простых общинников. По мере роста власти царя (лугаля) он мог прибрать к рукам храмовые земли вместе с храмовыми работниками. Таким образом, правящая верхушка богатела, в то время как низшая часть общества становилась все беднее. Если раньше рядовые общинники привлекались на сельскохозяйственные работы на период сева и уборки, то теперь могли привлекаться постоянно.

Кроме царя, большими угодьями владели богатые члены шумерского общества, которые беззастенчиво эксплуатировали труд гурушей, чье положение почти не отличалось от положения рабов. В назидании говориться хозяину поля, чтобы он не выпускал бич из руки, то есть не допускал лени в работе:

«Когда ты приступаешь к пахоте поля, не спускай глаз с человека, который будет бросать семена на одинаковую глубину в два пальца (и) высеивает по одному шекелю ячменя на каждый гаруш.[40] Если семена ячменя не попадают на должную глубину, перемени лемех, «язык плуга»[41]. Здесь шекелем называется мера веса – 8,28 грамм. Оно происходит от шумерского названия зерна – ше. Вес 180 ше образовывал сикль, или, по-семитски, «шекель». Далее, когда появятся первые ростки, нужно вознести молитву богине Никилим, покровительнице полевых мышей и прочих вредителей, чтобы они не попортили посевы.

Следует отгонят также птиц. Затем необходимо поливать ячмень несколько раз. В третий раз нужно полить «царский» ячмень, то есть ячмень, достигший полной высоты. Если зерна зреющего ячменя становятся красными, значит, его поразила заразная болезнь. В таком случае урожай пропадет, и все труды окажутся напрасными.

Если же ячмень в хорошем состоянии, его нужно полить в четвертый раз. Затем следуют наставления по распределению обязанностей среди сборщиков урожая. Они должны распределиться по трое: один жнет, другой вяжет снопы и третий их складывает. Затем речь идет о «собирателях колосьев». Видимо, имеются в виду крайне нуждающиеся, которые собирают колосья, оставшиеся после уборки: «пусть земля твоя в каждый день уборки урожая, как в «дни нужды» дает хлеб насущный детям и собирателям колосьев, согласно их числу (и) разреши им спать (на твоем поле), как (открытой) болотистой местности. (Если ты исполнишь это), твой бог будет всегда милостив к тебе».[42]

Самуэль Крамер считал, что это наставление вошло в Ветхий Завет (Библия, Левит19, 9-10 и Руфь 2, 3):

«9. Когда будете жать жатву на земле вашей, не дожинай до края поля твоего и оставшегося от жатвы твоей не подбирай,

10. и виноградника твоего не обирай дочиста, и попадавших ягод в винограднике не подбирай; оставь это бедному и пришельцу. Я Господь, Бог ваш».[43]

В наше время арабы Южного Ирака, живущие в болотистой местности и которые, как считают некоторые ученые, являются потомками шумеров, занимаются, кроме рыболовства, еще и рисоводством. Как и у их далеких предков, одежда этих рыбаков и рисоводов состоит из набедренной повязки.

В мирное время значительную часть деятельности шумеров составляла торговля, причем нередко с далекими странами. По тем сокровищам, которые были найдены в гробницах, можно сделать вывод о товарообмене с другими странами.

Так как в Шумере отсутствовали месторождения золота, то оно могло поступать только из Индии (шумерск. Мелаха). Из Афганистана через Индию доставляли лазурит. Медь шла с полуострова Оман.

И все-таки между городами государствами Шумера происходили частые столкновения из-за обладание властью в Двуречье. К 2500 году до н. э гегемонию в Шумере разделяли правители Киша на севере и лугаль, правивший в Уруке или в Уре. Пользуясь смутами в Лагаше в XXIV веке до н. э., лугаль (патеси) города-нома Уммы, Лугальзаггиси, возобновил борьбу против Лагаша, разбил войско патеси (лугаля)Лагаша Урукачины и присоединил Лагаш к своим владениям. После этой победы Лугальзаггиси настолько усилился, что на некоторое время подчинил себе весь Шумер. Столицей своего нового государства он сделал древний город Урук. Последующая история Шумера связана с гегемонией в Месопотамии восточных семитов-аккадцев и завоеванием Двуречья аккадским царем Саргоном.