41. «Я молился о тебе»
41. «Я молился о тебе»
Мне страшно начинать это письмо. Есть такая скорбь, перед лицом которой ничего невозможно сделать, кроме как только молиться и безмолвствовать: любой совет грозит причинить больше зла, чем добра. Ведь так легко давать советы… Я ограничусь потому лишь тем, что расскажу об одной откровенной беседе, которой однажды удостоил меня старый миссионер, у которого за плечами было добрых сорок лет жизни в джунглях. В то время, когда мы встретились, он уже несколько месяцев отдыхал на ферме у своего брата, в департаменте Высокой Юры. Пока мы прогуливались с ним по тамошним местам, суровым и прекрасным, по пастбищам и еловым лесам, он с удивительным воодушевлением делился со мной своими воспоминаниями о джунглях, захватывающими, как приключенческий роман. Но однажды, рассказывая мне об одном эпизоде своей жизни, он внезапно сделался серьезным. Он не стал бы говорить со мной об этом, если бы не мои вопросы о месте молитвы в жизни миссионера. «Я уже в течение шести лет находился в Миссии, — сказал он, — когда внезапно мощная волна искушения накатила на меня, как на лодку, брошенную на прибрежном песке. Оно неодолимо подхватило меня, приподняло, бросило, вновь меня охватило… Я попытался молиться и не сумел: отчаявшийся ребенок хочет побежать к своему Отцу и не может… Я не знаю, как и почему, но после многих дней изнурительной борьбы у меня из груди буквально вырвалась молитва, столь же внезапно, как вот эта куропатка слетела с куста. Я воззвал к Иисусу Христу: «Ты видишь, что я не могу больше молиться! Значит, это Тебе следует сейчас молиться. Молись же, молись за меня!» Почти мгновенно установился мир. Я не мог в это поверить. Я сперва принял его за затишье перед еще более свирепым натиском. Но затем, очень скоро, пришла уверенность, что я был услышан, что Христос сказал мне, как некогда Петру, чудесные ободряющие слова: «Я молился о тебе; и ты некогда, обратившись, утверди братьев твоих» (Лк 22,32). И правда, я знавал в дальнейшем и другие часы искушений, но никогда более я не испытывал этого гнетущего чувства — быть игрушкой яростной и всемогущей бури. Слова плохо передают напряженность этого переживания. Я не в силах выразить, сколько в моем крике, обращенном ко Христу, было спонтанного, требовательного и даже, рискну сказать, повелительного: “Молись же за меня!” Если бы вы знали, как велика разница между тем, чтобы узнать из книг, что Христос молится за всех людей, и тем, чтобы внезапно обнаружить посреди отчаянной ситуации, что Он здесь, что Он действительно стоит рядом со мной, и вместо моей немощной молитвы Он, Сын Возлюбленный, молится за меня, Сам вступается за меня перед Отцом! “Я молился о тебе”. С тех пор мне достаточно в самые горькие часы вспомнить эти слова, чтобы вновь обрести мир в глубине души».