12. Новая надежда

12. Новая надежда

Шли первые дни месяца Ав. Солнце нещадно палило. Казалось, будто над лагуной висел раскаленный туман. Крушение дома и упущенная возможность спасения повергли всех в уныние. Доски и бамбук в беспорядке валялись под деревьями, как молчаливое напоминание о неудачном строительстве. Сил хватало только на самые неотложные дела.

Когда наступил Тиша бе-Ав настроение у ребят было ужасным. Они сидели на земле и слушали скорбное повествование книги «Эйха»[*]. Именно сейчас они по-настоящему поняли, что такое изгнание и крушение надежд. Они познали не только горечь исторического изгнания евреев с родной земли, но и на собственном опыте ощутили тягость разлуки с домом и близкими: Их личное несчастье позволило им впервые по-настоящему осознать, что означало для их народа разрушение Бейт а-Микдаша, священного Храма.

Утром они сидели среди деревьев, бледные и изможденные постом, и слушали те немногие слова коротких плачей, которые Шалому удалось вспомнить. Вскоре его голос замолк. И вдруг неожиданно хриплый голос Шмиля продолжил: «Эйха яшва бадад». Как ей одной живется... на острове среди неизвестности, далеко от родных и друзей...

«Как мы здесь живем одни,— подхватил Шалом,— без радости, мира и любви. Все из-за этой глупой борьбы, из-за нее мы потеряли надежду».

Все с удивлением посмотрели на Шалома и Шмиля. Они сочинили свои собственные плачи, соблюдая все установленные благочестивой традицией каноны! И их плачи нашли отклик в каждом сердце.

— Все из-за нашей глупости,— вздохнул Шмиль.

— Правильно,— подтвердил Шалом.— Если бы мы не спорили, то не забывали бы молиться о спасении.

— И помнили бы о необходимости зажигать костер,— добавил Ашер.— И тогда самолет нашел бы нас.

Ребята мрачно молчали. В глубине души они понимали, что именно ссоры привели к неудаче и крушению надежд. Но Дани и Гилад до сих пор не произнесли ни слова, гнев и возмущение все еще переполняли их сердца.

— Скажи им, чтобы они помирились,— прошептал Ашер на ухо Шмилю.— Так дальше продолжаться не может.

Шмиль печально кивнул и стал думать, как бы помирить мальчишек. Зная упрямство обоих, он решил поговорить с каждым в отдельности.

В полдень Шмиль увидел, что Гилад бродит среди разбросанных досок и бамбука, оставшихся от рухнувшего дома. Он тихо подошел к нему:

— Такая беда... Мог бы получиться прекрасный дом. Гилад молча взглянул на Шмиля.

— Помнишь,— продолжал Шмиль,— нам рассказывали о разрушении Второго Храма, Бейт а-Микдаша? Ведь он был разрушен именно из-за бессмысленной ненависти.

— Ты обвиняешь меня? — спросил Гилад.— Не я это начал!

— Я не обвиняю тебя,— сказал Шмиль.— Ты знаешь, Дани тоже об этом очень жалеет.

— Дани? — переспросил Гилад.— Не смеши меня! Дани рад, что дом рухнул. Он с самого начала говорил, что дом не простоит долго. Теперь у него имеется доказательство.

— Не дури,— проговорил Шмиль.— Дани очень сожалеет, что так получилось. Дом рухнул не из-за того, что была ошибка в твоем плане, просто мы упустили веревку, когда услышали мотор самолета.

— Это ты так считаешь,— пробормотал Гилад,— но я не могу поверить, что Дани тоже жалеет о нашем доме.

— Ему очень жаль, он очень переживает,— сказал Шмиль.— Дани тебя высоко ценит. Он говорил мне об этом много раз. Он считает, что без тебя мы не смогли бы сделать на этом острове многого.

— Правда? — переспросил Гилад, внимательно глядя на Шмиля.— Дани так думает?

— Конечно,— отвечал тот.— Он сожалеет, что ссорился с тобой. Хотел бы помириться, но не знает, как это сделать.

— Я тоже не знаю,— признался Гилад.— Честно говоря, я был тоже неправ. Без Дани и других ребят я не смог бы построить и половины дома.

— Послушай,— улыбнулся Шмиль — Я поговорю с Дани и мы все уладим, хорошо?

Так и получилось. Шмиль сказал Дани, что Гилад очень сожалеет о происшедшем, что он восхищается Дани и считает его своим другом.

— Он хотел только хорошего.— тихо проговорил Дани,— без его выдумки и смекалки мы не смогли бы здесь обойтись.

К концу поста Дани и Гилад встретились на пляже. Шмиль издалека наблюдал за ними. Он видел, как они пожали друг другу руки и повернулся к лагуне. Постепенно другие ребята присоединились к Шмилю, наблюдая, как парочка туда и обратно ходит по пляжу.

— Это чудо,— прошептал Шалом.— Невероятно!

— То, что было разрушено ненавистью,— улыбнулся Шмиль,— будет восстановлено любовью.

Дани и Гилад долго сидели на пляже. Их силуэты отчетливо вырисовывались в лучах заходящего солнца.