Книга Иудифи.

Книга Иудифи.

Начинается книга с подготовки Екбатан к войне. Правитель Арфаксад построил мощнейшие укрепления, готовясь к нападению Навуходоносора. (Вы не забыли, что мы не пытаемся оценивать историческую достоверность этих баек?). Построил и стал ждать атаки.

А в чём была причина этой войны?

Навуходоносор кликнул отовсюду полчища наёмников и двинулся воевать. Но полчища не откликнулись на его «клик» — остались сидеть дома и хлебали щи. Навуходоносор обиделся и решил всех наказать.

Так началась разборка с Арфаксадом. Арфаксад был бит и разбит, и убит — навуходоносорским копьём. После этого Навуходоносор разорил Екбатаны, оставил там гарнизон и вернулся к себе в Ниневию — праздновать победу. Бухали 120 дней.

На 121-й день Навуходоносор проспался и вспомнил, что он обещался наказать всех тех, кто отказался ему повиноваться. При этом он, как водится, забыл, что уже наказал их.

Перед акцией царь провёл кратенький военный совет со своими полководцами и поставил им задачи на карательную экспедицию.

После совещания он отозвал в сторону своего доверенного стратега, Олоферна, и провёл с ним отдельный инструктаж.

— Дружище, возьми 120 тысяч пехотинцев, 12 тысяч всадников и двигай на запад. Применяй тактику выжженной земли.

«Долы и потоки переполнятся их ранеными, и река, запруженная их трупами, переполнится… Непокорных да не пощадит глаз твой: предавай их смерти и разграблению по всей земле их…»

Олоферн взял под козырёк и начал готовиться к походу. Но готовился он как-то странно.

Нет, сначала он готовился, как обычно. А потом начал кавитировать. Набрал коз, мулов, овец и волов — немереное количество. Говорят — для продовольствия.

«И очень много золота и серебра из царского дома».

Да. Это он в поход собрался. А денег столько набрал, чтоб от пленных откупаться. И пошёл в поход.

Сначала двинули на Киликию. Оттуда сделали поворот и вторглись в аравийскую пустыню, где ограбили кочевых бедуинов.

Чего там было грабить? Наверное, бурнусами соблазнилися. И верблюжьим молоком.

После этого корпус переправился через Евфрат и разграбил всю Месопотамию. Очень интересно. Кто такой Навуходоносор? Да, кто он, чёрт возьми, такой? Это халдей, царь, давший Новому Вавилону второе дыхание.

А где находился Новый Вавилон? Там же, где и старый, а именно — в Междуречье. А как называлось Междуречье в самом Междуречье? Мессопотамией оно называлось.

Вот такие пироги. Навуходоносор пошёл войной на свою собственную страну.

Возможно ли это? В библии всякое бывает. На самом деле Навуходоносор воевал с Сирией, Палестиной, Финикией и Египтом. Всех победил и завоевал. Кроме Египта.

Было это в 6 веке до нашей эры. В собственной стране он не воевал, а занимался обустройством столицы, города Вавилона.

Но история с Сирией и Финикией описана достаточно правдоподобно. Покорил, обложил данью. Далее идёт ещё одна фантастика. Олоферн устроил себе лагерь в городе Скифов.

Интересный городок, правда? А находился он, если верить авторам, в Иудее. Такого ещё не бывало. Скифы оказались евреями.

Иудеи, узнав о том, как круто Олоферн обошёлся с сирийцами и финикийцами — и испугались. Испугались за свой иерусалимский храм, недавно отстроенный после возвращения из вавилонского плена.

Подождите. Из какого плена? Какое восстановление храма?

Ещё недавно нам рассказывали о том, что именно Навуходоносор их пленял. А Кир освобождал, и разрешение на восстановление храма давал.

А закончено было строительство нового храма аж при Дарии. Так нам рассказывали совсем недавно — в книгах Ездры.

Нет, всё не так. Оказывается, при Навуходоносоре храм был уже восстановлен иудеями, которые уже вернулись из плена. А вернулись они при Кире, который завоевал Вавилон после смерти этого самого Навуходоносора.

Какой простор для фантастов! Временная петля — вот, как это называется.

Проще говоря — телега стоит впереди лошади. А лошадь ещё не родилась.

Итак, иудеи готовились к осаде. Осаждающим должен был стать Олоферн, полководец Навуходоносора. Авторы библии почему-то упорно называют его Ассирийским военачальником. Так и называют — Ассирийским.

Возможно, это фамилия? Олоферн Ассирийский. Почти, как Александр Суворов Рымнинский. Или князь Потёмкин Таврический.

Другого объяснения я не вижу. Олоферн не мог быть ассирийским военачальником.

Дело в том, что халдейская династия начала свой творческий путь с того, что разобралась с ассирийцами. Первым в династии был халдей Набополассар. Он-то и надавал ассирийцам по рогам.

Но на этом сказки не заканчиваются. Они лишь набирают обороты.

Олоферну доложили о том, что иудеи строят укрепления и собираются держать осаду. Он очень разозлился.

Вызвал вождей покоренных им аммонитян и моавитян и потребовал прочитать ему лекцию на тему: «История иудеев».

Один из пленённых аммонитян, некто Ахиор прочистил горло и начал лекцию.

— Мой генерал. Ты, я смотрю, совсем истории не знаешь. Небось, прогуливал уроки в школе? Что ты знаешь об этом народе? Ничего не знаешь. Так я тебе сейчас всё расскажу. Иудеи, чтоб ты знал, происходят из халдеев, а это значит, что они твои соплеменники.

Олоферн удивился. Я бы тоже удивился на его месте. Раб продолжал.

— Сначала они жили в Мессопотамии, но не хотели поклоняться богам своих предков, а хотели поклоняться богу неба. За это халдеи их выгнали. В Мессопотамию.

— Ничего не понимаю. Халдеи — это мы. И мы завоевали Вавилон совсем недавно — даже ста лет не прошло. А времена, о которых ты рассказываешь, очень древние.

Тогда в Мессопотамии жили шумеры, а халдеями там и не пахло. И потом, как это может быть: халдеи выгнали халдеев из Мессопотамии в Мессопотамию? Ты не видишь никакого противоречия?

— Нет, не вижу. В библии, мой генерал, не бывает противоречий. Слушай дальше. В Мессопотамии эти халдеи, которые иудеи, жили достаточно долго — после того, как их выгнали халдеи из Мессопотамии.

— Ты уже говорил это. Дальше.

— Но потом их бог сказал им, что нужно идти жить в Ханаан. И они пошли.

— Бог неба им так сказал?

— Нет, не бог неба, а Яхве.

— Подожди, только что ты говорил, что они поклонялись богу неба, и за это они выгнали сами себя из Мессопотамии в Мессопотамию. А потом ты сказал, что их богвелел им идти жить в Ханаан. Я ничего не пропустил?

— Вроде бы нет.

— А теперь ты говоришь, что это был Яхве. А куда подевался бог неба?

— Не знаю.

— И я не знаю. Может быть, Яхве и есть бог неба?

— Может быть.

— Странно всё это. Ну, а дальше что было?

— В Ханаане они жили хорошо — поимели много денег, скота. Ели от пуза. Но потом начался голод, и они перешли жить в Египет.

— Имея столько денег, они испытывали голод? Такой сильный, что ушли жить в Египет? Воистину, это странный народ. Ну, а дальше что?

— В Египте они жили ещё лучше, и расплодились там, как кролики. На одного египтянина приходилось 83 иудея.

— Откуда знаешь?

— Да уж знаю. И умножились там до того, что не было числа роду их. Видишь предел функции? Число 83 вполне туда помещается.

— Силён ты, братец. Ну, а потом, что было потом?

— Фараон поднял антиеврейское восстание. И восстал на них царь египетский, употребив на них хитрость.

— А в чём хитрость?

— Он заставил их работать. Главная хитрость — теперь им пришлось делать кирпичи из глины.

— Это действительно хитро. А, что евреи на это? Ведь на каждого хитреца довольно простоты — это все знают.

— Они пожаловались своему богу.

— Богу неба? Или этому, как его, Яхве?

— Яхве они пожаловались. За это их бог послал на Египет язвы. Египтяне заболели и прогнали евреев из Египта.

— Подожди. Если я правильно понял, то дело было так: евреи спасались от голода в Египте. Спаслись, да так удачно, что захватили там власть.

Фараон поднял у себя в стране антиеврейское восстание, после чего заставил евреев работать. За это они заразили всех египтян кожно-венерическими заболеваниями. Египтянам это не понравилось и они выгнали евреев из страны. Так было дело?

— В принципе — да.

Олоферн хлебнул ячменного пива и задумался.

— Да, тут без пол-литра не разобраться. Очень запутанное дело, как говорят сыщики. А дальше, что было?

— Евреи бежали в пустыню Кадис-Варни через Сину. Пустыня была не совсем пустыней — там жили люди. Евреи всех жителей выгнали, и она действительно стала пустыней. После этого они захватили землю амореев. Выгнали всех хананеев, ферезеев, иевуситов, сихемитов и гергесеян. И стали там жить.

— Суровые ребятишки.

— Да уж. Но потом они начали изменять своему богу с другими богами. За это их бог повернулся к ним задом. Последствия, как ты понимаешь, были ужасными. Их стали поколачивать добрые соседи. А потом вообще пленили и увели на чужбину — в Мессопотамию. А их храм разрушили.

— В Мессопотамию, говоришь? Получается, что они вернулись на историческую родину?

— Вроде бы так, но не совсем. Своей родиной они теперь считают Ханаан, который завоевали два раза. Теперь они тут главные, ибо всех аборигенов просто вырезали.

— Как бледнолицые в Америке?

— Именно. Но потом их отпустили с исторической родины на новое старое место жительства, и они восстановили свой храм — по приказу Кира Великого, который завоюет и вас, мой генерал.

— Странные вещи происходят со временем в этих краях. Ты мне скажи: храм они уже восстановили?

— Да.

— А кто его разрушил?

— Ты его разрушил, мой генерал.

— Но ведь я ещё не начинал штурма Иерусалима.

— Ну и что?

— Как это, «что»? Как я могу разрушить храм, который восстановили после того, как я его разрушил? Противоречие.

— Никакого противоречия. Храм-то ведь стоит. Целенький.

— Логично.

Но боевые соратники Олоферна не видели никакой логики в речах Ахиора. «Надо удавить этого идиота, а то болтает фигню всякую». Жизнь моавитянина повисла на волоске. Но их вождь думал иначе.

Олоферн произнёс публичный спич, который приятно читать. Это образец ближневосточного, но не библейского красноречия. Вот, что он сказал нечестивому рабу, пугавшему его иудеями.

­— Кто ты такой, Ахиор, что напророчил нам сегодня такоеи отговаривал нас воевать с Израилем, потому что его бог защищает? А кто есть Бог, если не Навуходоносор? Он сотрёт израильтян с лица земли, и никакой бог их не спасёт.

Навуходоносор — бог, а мы — его рабы, и поразим всех израильтян, как одного человека. Мы их растопчем, горы упьются их кровью, равнины наполнятся их трупами, и они не смогут ничего сделать. Так сказал Навуходоносор — а он слов на ветер не бросает.

А ты, Ахиор, смерд, наёмник, посмевший говорить мне такое, не увидишь меня до дня нашей победы. Тогда мой меч погуляет по твоим бокам. Я изобью тебя не до смерти и брошу подыхать в горах. А сейчас уведите его прочь с глаз моих.

Я всё сказал, и каждое из моих слов чего-то стоит.

Сказать-то он сказал, но дальше всё пошло не по его словам. Авторы библии забыли о его речи. Ахиора связали и отвели к подножию горы, на которой засели израильские пращники. Оставили, бросили на землю и ушли.

Израильтяне дождались, пока халдеи, они же ассирийцы, скроются вдали, а потом развязали этого члена своей пятой колонны и отвели в своё селение.

Позвали своего старейшину, Озию, и заставили Ахиора пересказать всю эту историю. Он пересказал.

Его похвалили. И устроили грандиозную пьянку по этому поводу. Поили гостя всю ночь. И сами пить не забывали.

На рассвете Олоферн сыграл выступление своим войскам. Если вы помните, он начал кампанию, имея 120 тысяч пехоты и 12 тысяч кавалерии.

Как это ни странно, после каждой битвы численность его войска не уменьшалась, а увеличивалась.

Теперь у него было 170 тысяч пехоты! Кавалеристов так и осталось 12 тысяч. И он собрался с такой армадой штурмовать еврейскую деревеньку.

Но и с такими силами, если верить автору библии, Олоферн сомневался в успехе штурма. Он провёл военный совет, на котором решили отрезать иудеев от источников воды. Отрезали. Осадили.

Через 34 дня осаждённые захотели пить. Воды не было, поэтому пошли к Озии — спросить, чего делать.

— Озия, давай в плен сдаваться — очень водички хочется похлебать!

— Давайте ещё 5 дней потерпим. Не будет помощи — сдадимся.

Интересно, откуда они ждали помощи? Решили ждать ещё 5 дней.

Где же Иудифь? А вот и она! Молодая, красивая вдова, чей муж умер от солнечного удара во время жатвы ячменя.

Снопы вязать — опасное дело, доложу я вам. Умер и оставил красавице жене всё своё золото и серебро. Не считая скота.

Иудифь сильно горевала. Три года и четыре месяца. Ночевать стала на крыше дома своего — в палаточке. Пояс целомудрия одела. «Возложила на чресла свои вретище». Всё, как положено.

Но вот, что странно. Автор описывает, насколько богобоязненна была Юдифь во дни скорби своей, а потом вдруг, ни с того ни с сего, делает маленькую оговорочку.

«И никто не укорял её злым словом…».

Ой, как интересно! Но, не будем отвлекаться.

Сидя на крыше, Иудифь узнала о том, что в городе, оказывается, происходит жажда, вызванная осадой. Она удивилась и пригласила старейшин города к себе на ужин. Видимо, жажда и голод донимали не всех в этом чудном городке.

Озия со товарищи посетили благородную вдову вечерком. Они поели, попили и стали беседовать.

— Зря вы, уважаемые, собираетесь город ассирийцам сдавать.

— А что делать? Люди пить хотят.

— Нужно богу молиться, вот, что я вам скажу.

— Не у всех получается, уважаемая. Может быть, ты вымолишь дождик для этих бедняг?

— Нет, я молиться не буду. Я совершу подвиг, о котором весь мир будет говорить, затаив дыхание. Я и моя служанка… Короче так, вы выпускаете нас из города, а мы уж знаем, чего делать.

Отцы города пожали плечами. И ушли.

Как только дверь захлопнулась, Юдифь забралась на крышу и устроила стриптиз. Разделась догола и начала молиться. Молитвы в одежде — они такой силы не имеют, как в голом виде.

Красивая молодая вдова молится нагишом в знойный полдень на крыше своей мазанки. Такая молитва, можете не сомневаться в этом, обязательно будет увидена и услышана — в том числе и богом.

Помолилась, поднялась с колен и пошла в дом. Дома опять разделась. Я этот феномен в порнорассказах встречал. Героини только раздеваются. Никто из них ни разу не оделся. Не оделась — так будет точнее. Очко в пользу автора библии.

И стала прихорашиваться. Духи, кремы, наряды украшения и всё такое.

«И разукрасила себя, чтобы прельстить глаза мужчин».

Навела красоту, наконец-то оделась и собралась в путь.

Девчонки собрались совершать сексуальную диверсию в стане врага, который находился за городскими воротами, но харчей набрали столько, что хватило бы на Северный полюс сходить.

«Мех вина и сосуд с маслом, мешок муки, сушеные плоды, и чистые хлеба…»

Ведь бывают и грязные хлеба, наверное. Всё это добро она нагрузила на холку своей служанке и вышла на улицу.

Народ глазел на них, разинув рты от удивления. Ещё бы. В городе ни воды, ни еды. А тут такие тёлки, да ещё с таким количеством провианта… Посмотреть было на что. И подивиться тоже.

За первым же поворотом наши авантюристки нарвались на вражеский дозор.

— Кто такие? Куда путь держите?

— Мы еврейки. Убегаем от евреев.

— А что так?

— Вы же их всё равно скоро покорите. И плените. Вот мы и решили свалить по-тихому. А чтобы вы нас не трогали, таких красивых, мы решили навестить вашего фельдмаршала, Олоферна, и сообщить ему государственную тайну — пути прохода в горные укрепления.

Дозорные с интересом разглядывали говорившую и не могли насмотреться. Хороша, чёрт возьми! Но, что поделаешь — придётся пропустить её к командору — нецелованной.

Чтобы гарантировать беглянкам беспрепятственный проход по лагерю, им выделили сопровождающих. Эскорт был средним по численности — 100 человек.

Можно себе представить, каков был размер дозора, если уменьшение на 100 человек не снизило его боеготовности.

Олоферн в это время спал в своём походном будуаре. Спал он там не один. Те, кто делил с ним ложе, проснулись и вышли посмотреть — кто это шумит возле генеральской палатки.

Сам генерал тоже проснулся и вышел в прихожую, протирая заспанные глаза. Ух, ты!

Иудифь сделала вид, что не заметила этого «ух ты!», а притворилась сильно напуганным созданием, пережившим много бед на своём веку. И «пала на лице свое».

Убедительности этой сценке добавляла служанка с двумя мешками провианта на плечах, переминавшаяся с ноги на ногу на заднем плане.

Олоферн мгновенно потеплел душой и принялся успокаивать беглянку, поглаживая её по голове.

— Никто тебя не тронет, дитя моё. Не бойся. Уж я позабочусь об этом. Напротив — «всякий будет благодетельствовать тебе». Честное пионерское!

Иудифь утёрла слёзы и начала говорить, глотая слова.

— Олоферн, ты самый умный из генералов у Навуходоносора. Мы все это знаем. Я бежала от евреев, ибо у них начался голод и жажда.

Генерал, услышав эти слова, мельком посмотрел на мехи с вином и куль с «чистыми хлебами» и прочей снедью, которые держала на плечах служанка, покряхтывая от натуги.

— Да положи ты их на землю — мои воины не голодны. А даже если и так, никто не отнимет у тебя эту жратву.

Потом он вернулся к прерванному разговору.

— Ты остановилась на том, дитя моё, что у вас голод. Я это уже понял. Продолжай, ибо я тебя перебил.

— Да, у нас голод. И мои земляки решили резать и употреблять в пищу тех животных, которые у нас считаются нечистыми.

— Ну и что? Голод — не тётка. Я слыхал, что ваши земляки при осаде могут и детей своих схарчить.

— Так то оно так, да только это грех большой. А я девушка богобоязненная (при этих словах все ассирийцы переглянулись между собой).

— И ты решила не участвовать в грехе? Судя по твоему сухому пайку, грех поедания нечистых продуктов не светит тебе в ближайшее время.

— Это ещё не всё, мой генерал. Мало того, что они решили резать свой скот. Они ещё (какое богохульство!) вознамерились употребить в пищу ту десятую часть урожая, которая предназначена левитам на прокорм. Такого святотатства я не смогла стерпеть.

Олоферн покачал головой в изумлении. Иудифь продолжала.

— Поскольку я не смогу пережить такого глумления над верой моих предков, позволь мне пережить это лихое время у тебя.

— Живи, дорогая. О чём разговор?

— Есть у меня маленькая странность, мой командор. По ночам я люблю ходить в чисто поле, чтобы помолиться. Там я и узнаю о том, что евреи уже согрешили. А как только узнаю — тебе скажу. Тут уж ты не плошай, добрый молодец.

— Об этом не беспокойся, уважаемая, — сказал Олоферн и лихо подкрутил ус.— Всё сделаем в лучшем виде. А тебя, красавица, за заслуги перед царствующим домом, возьмём жить в царские апартаменты. Тебе понравится, вот увидишь.

Иудифь присела в книксене. Аудиенция состоялась.

После этого разговора генерал велел разместить перебежчицу в кладовой с серебряной посудой. Где же ещё?

Их или назначают казначеями, или позволяют жить в Гохране. Иначе не бывает.

А ещё он приказал кормить её от пуза. На это Юдифь воспротивилась.

— Не могу я кушать ваших шницелей, мой генерал. Вера моя такая — чужого не есть. Пусть мне готовят твои повара из моего мешочка.

Генерал пожал плечами. Пожмём и мы. Только что мы видели, чем нагрузила Иудифь свою служанку — масло, сухофрукты, мука… Чистые хлеба. Да, и вино — куда без него? Ну, что из этого можно приготовить? — подумал генерал.

— Дело твоё, уважаемая. Что-нибудь из этого мои повара сварганят. Но, что, скажи на милость, ты будешь делать, когда твой провиант иссякнет? Чем будешь питаться — амброзией?

— А ты не переживай, касатик. Мои продукты не успеют кончиться, а мы уж порешаем наше дело.

Иудифь стала полноправной жительницей солдатского лагеря. По вечерам ходила к лагерному источнику воды — умываться. Потом молилась. Потом ела то, что ей приносили повара Олоферна. Потом шла баиньки. Всё чин чином.

Так продолжалось три дня. На четвёртый день Олоферну наскучили суровые армейские будни.

Он решил закатить пьянку для своих офицеров. На вечеринке решили обойтись без прислуги — поваров, официантов и прочих халдеев.

Видимо, решили оторваться по полной. Для полноты отрыва решили пригласить на этот сабантуй еврейскую перебежчицу.

К Иудифи послали евнуха-ординарца. Полноценного мужчину отправлять побоялись — лихой народ крутился по лагерю!

«Ступай и убеди еврейскую женщину придти к нам…».

Ординарец запылил по палаточному городку.

«Стыдно нам оставить такую жену…».

Это точно. Евнух выполнил поручение на «ять». Иудифь начала пудрить носик. Офицеры ждали. Иудифь оправдала их ожидания.

«Затем Иудифь пришла и возлегла».

В столовой воцарилась мёртвая тишина. Лишь вставные челюсти ассирийских ветеранов с бульканьем плюхались в миски с борщом. Что и требовалось доказать.

Олоферн мгновенно пришёл в приподнятое настроение.

«Он сильно желал сойтись с нею… и искал случая обольстить ее».

Такова се-ля-ва, как говорят в Голландии, что по-нашему означает: шерше ля фам.

Старый генерал протянул гостье кружку крепкого армейского пойла. «Пей и веселись с нами!». Интересно, что ответила религиозная красавица? Неужели у неё и выпивка была своя? Нет!

Выпивка-то у неё была своя, как мы помним, но отказываться от дармовой водки она не стала. Как говаривал незабвенный Лёлик, на халяву пьют даже трезвенники и язвенники.

«Буду пить, господин…». Да. И ела и пила. Всё, как положено. «А Олоферн любовался на нее…». В конце концов, древние люди ничем не отличались от людей сегодняшних.

Наелись. Напились. Разошлись по койкам. «В шатре осталась одна Иудифь с Олоферном». Олоферн в тот вечер нализался порядочно. На ногах он стоять уже не мог — повалился на генеральский диван.

Иудифь решила, что этой вечеринке чего-то не хватает для полноты сюжета. Чтобы сделать его полным, она взяла в руки генеральский меч и рубанула старого воина по шее.

Голова не отлетела. Пришлось рубить ещё раз. Наконец-то голова генерала стала чем-то отдельным от туловища.

Наша героиня вынесла голову на улицу и велела своей служанке спрятать её в мешок с хлебушком.

После этого они пошли в чисто поле молиться. Шли втроём — Иудифь, её служанка и мешок с сухарями и генеральской головой. Так они дошли до своего городка и постучали в ворота.

Евреи открыли ворота. Произошла сцена взаимного обмена приветственными речами. Иудифь сказала то-то и то-то. Озия сказал то-то и то-то. Старейшины сказали то-то и то-то. Народ сказал то-то и то-то. Все возликовали.

Иудифь была на коне. Громким голосом она повелела землякам укрепить генеральскую черепушку на зубце городской стены — как трофей.

(Прошу не забывать, что даже по библейским меркам этот сюжет выдуман, ибо библейский Навуходоносор погиб в Африке, а в Иудее с ним ничего не случилось).

Наша киллерша не собиралась слезать со своего коня. Или конька? В любом случае она приказала разбудить Ахиора и привести его на городскую площадь.

А, кто такой Ахиор?

Это тот самый мужичок, который рассказал Олоферну историю еврейского народа и советовал ему не трогать избранный народ, за что был изгнан из ассирийско-халдейского лагеря. А потом он обрёл политическое убежище у земляков Иудифи. Вспомнили? Наконец-то.

Теперь же Иудифь решила устроить этому эмигранту очную ставку с головой генерала. Очная ставка состоялась — голова была опознана Ахиором. После чего он вынужден был признать, что избранный богом народ ещё круче, чем он до сих пор думал.

А ещё ему пришлось тут же, не сходя с места, сделать себе публичное обрезание. «…обрезал крайнюю плоть свою и присоединился к дому Израилеву» . Иудифь с интересом наблюдала за процессом присоединения.

Если женщина хоть на мгновение завладеет массами, то выжмет из ситуации всё.

Не так давно мы видели ещё одну такую героиню. Она стояла под дождём и смотрела на ревущую толпу. Лицо раскраснелось, глаза сверкали. Она переживала оргазм — в политическом смысле.

«А сейчас я хочу, чтобы вы завтра были сильными! Сильными, как никогда! Придите завтра утром туда-то и туда-то. Я хочу, чтобы вы сделали то-то и то-то! Потому что вы сильны! Потому что мы с вами едины, как никогда!».

В конце концов, трудно найти сегодня что-то новое — Экклезиаст был прав. Вернёмся к нашей хайсяку.

— Завтра на рассвете выступаем. Надерём этим ассирийцам задницу!

Народ зашумел одобрительно.

Пришло утро. Ассирийские офицеры услышали шум в иудейских селеньях и выглянули из своих палаток. Картина им открылась безрадостная. Собрались у генеральской палатки. Вход преграждал ординарец Олоферна, охраняющий его спокойный сон.

— Эй, полковник! Буди хозяина. Тут неотложное дело. Эти рабы осмелились выйти на сражение.

Вагой, который ординарец, поспешно вошёл в палатку генерала. Генерал лежал без головы и не желал просыпаться. Ординарец удивился. Заглянул под тумбочку — головы нигде не было. Вагой поспешно выбежал на улицу.

— Господа! Спешу сообщить вам пренеприятнейшее известие — рабы совсем нюх потеряли. Еврейская баба нас опозорила. Вона Олоферн валяется на кроватке, а башки его нет!

События приняли сюрреалистичный оборот. Ветераны Навуходоносора, которые прошли весь Ближний Восток и хлебнули всякого — закричали от страха!

140-тысячная армия непобедимых до того воинов испугались горсточки деревенских жителей. Сколько этих селян могло быть? Не больше тысячи.

И вот — картинка! По равнине в дикой панике и спешке бегут, куда глаза глядят, 120 тысяч пехотинцев. Их обгоняют, обливаясь слезами и крича от страха, 20 тысяч всадников.

А их настигают еврейские молодцы — целая тысяча, «каждый из них воинственный муж».

Мюллер нёсся в «майбахе» по Принц-Альбрехтштрассе со скоростью 120 километров в час. Рядом бежал Штирлиц, делая вид, что прогуливается.

Озия послал весточку всем 12-ти коленам. Дескать, тромби козлов! Вали мамбетов! Весь Израиль взялся за меч.

Армия Навуходоносора была разгромлена по всему Израилю и даже в Сирии. Евреи в который раз овладели Дамаском.

После победы сыграли триумф — по римскому образцу. Триумфатором была Иудифь.

«Народ расхищал лагерь в продолжение тридцати дней, и Иудифи отдали шатер Олоферна, и все серебряные сосуды и постели, и чаши и всю утварь его. Она взяла, возложила на мула своего, запрягла колесницы свои и сложила это на них».

Во время триумфа Иудифь научила народ, какие песни надо петь, и какие мелодии играть. Все заиграли и запели. Весело было.

Песня была обычной для триумфа. Одна маленькая деталь. Мы уже знаем, что автор упорно называет халдеев ассирийцами. Но, оказывается, халдеи были не только ассирийцами.

«Персы ужаснулись отваги ее, и Мидяне растерялись от смелости ее».

Странно, что греки не испугались. С египтянами.

Триумф закончился. Гульба продолжалась в Иерусалиме три месяца, но кончилась и она. Иудифь вернулась в дом своего мужа. И жила там счастливо до 105 лет. И счастливо же умерла.

Подождите. Разве не был Израиль завоеван халдеями? Нет, судари мои! Как минимум, ещё 80 лет он оставался свободным, если верить книге Иудифи. Сейчас мы узнаем, стоит ли ей верить.