ТАИЛАНД (10)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ТАИЛАНД (10)

На территорию Западного Индокитая буддизм начал проникать во II в. н. э. через переселявшихся на эту территорию жителей Восточной Индии. Вместе с переселенцами здесь оказалось некоторое количество монахов, которые и занялись проповедью буддизма. Уже к V–VII вв. относятся археологические памятники явно буддийского культового характера: храмовые комплексы, скульптурные изображения Будды и других персонажей буддийского пантеона, ступы. Некоторое время в Таиланде шла борьба между различными направлениями буддийского вероучения, но, видимо, скоро была достигнута известная унификация на позициях тхеравады. В XI в. большую роль в утверждении тхеравадического направления в тайском буддизме (буддизме современного Таиланда) сыграла деятельность тхеры Шин-Арахана, который, по преданию, не только проповедовал в народе, но в 1056 г. явился к царю Анируде и сумел убедить его в истинности тхеравады. В дальнейшем известную роль в утверждении ее среди тайского населения сыграли распространившиеся известия о проведенном на Цейлоне царем Параккамабаху I Соборе, на котором верх одержало северное направление буддизма. Одним из главных центров буддизма таи — его пропаганды, а также развития религиозного изобразительного искусства и зодчества — стал город Сукхотай с его многочисленными монастырями и святилищами.

Особое значение в утверждении тайского буддизма и в его богословском обосновании принадлежит королю Литхаю (1347–1361). Ему приписывается современниками колоссальная богословская образованность, включающая знание не только всей буддийской, но и индуистской литературы, и вед, и специальных сочинений по астрономии. Он считается автором главного произведения тайского буддизма — «Трай пхумихаттха» («История трех миров»). Помимо верований и представлений, характерных для буддизма в целом, «Трай» содержит многое, что присуще именно тайскому буддизму, в частности те черты, которые обнаруживают особую живучесть добуддийских верований и культов.

В условиях Таиланда буддизму пришлось выдерживать значительно большее сопротивление более живучих, чем в других странах, верований и обрядов добуддийских культов. И во многом ему пришлось приспособиться к ним, меняя свою собственную природу, свои представления и культ.

Это сказалось, в частности, на центральной идее буддизма — идее нирваны. Надо сказать, что и вообще эта идея была в достаточной мере нежизненной: если последовательно придерживаться ее, надо по сути дела перестать жить настоящей человеческой жизнью. Поэтому и во всех ответвлениях буддизма она исповедовалась лишь, так сказать, теоретически. Но в тайском буддизме она просто отошла на задний план, уступив центральное место идее кармы — материального перевоплощения. Это ставило перед каждым буддистом вполне практическую задачу накопления заслуг, необходимых для получения предстоящего благоприятного воплощения. Отсюда вытекал и стимул для морального, с точки зрения сангхи, поведения верующего, скорее даже не столько поведения, сколько стандарта сознания. Термином «Кусала» обозначался набор добродетелей, способствовавших благоприятной карме, термином «Акусала» — наоборот. И тот и другой наборы включали в себя стандартные и плоские обозначения абстрактных качеств — любовь, доброта, мудрость, знание, с одной стороны, и ненависть, невежество, глупость, заблуждение и т. д. — с другой. С одинаковым успехом можно было любой поступок подвести под категорию Кусала и Акусала, все зависело от толкования, которое придавала ему сангха, а это сообщало ей громадную силу в регулировании реальных человеческих и социальных отношений людей. Есть в тайском буддизме и другая пара понятий, означающих добрые и злые дела верующих, увеличивающих или уменьшающих их шансы на благоприятную карму. Это понятия «бун» и «баб». Первое означает благой поступок, второе — наоборот. Количественное соотношение бун и баб определяет в конечном счете баланс судьбы верующего после его смерти.

Представляет особый интерес космологическая система «Трайи»11. В центре Вселенной она ставит, конечно, гору Меру. Над ней расположено шесть небес. Первое из них — это своего рода пропускной пункт, там постоянно дежурят четыре стража, не пускающие наверх тех, кому «не положено». Второе небо занимает бог Индра, управляющий делами на земле. А остальные четыре заняты вообще богами, просто проживающими там. Наиболее важным из небес является, конечно, самое высшее, занятое бодисатвой Майтрейей; там он дожидается времени, когда ему придется спуститься на землю и превратиться в очередного Будду. Жить ему там в ожидании неплохо, ибо некое дерево камапрык, именуемое деревом удовольствий и наслаждений, исполняет все его желания. И где-то на небесах — неясно, на котором небе, — расположен рай Гимаранта для людей и полубогов. Само собой разумеется, это небывалой красоты и роскоши место со всеми атрибутами рая, фигурирующими во многих религиях, вплоть до шестнадцатилетних девушек, готовых к обслуживанию праведников.

Пять миров, расположенных ниже горы Меру, предоставлены для всякой нечисти. Там обитают исконные враги богов; точнее сказать, это злые боги разных категорий и названий — преты, асуры, наги. Они, как правило, имеют животноподобный образ змей, драконов, разного рода чудовищ, но похоже на то, что в этих образах надо видеть людей-грешников. Весь обычный ассортимент мучений и наказаний фигурирует и в тайском аду, но здесь еще следует отметить и разновидность наказаний, в какой-то мере аналогичных знаменитому образу сизифова труда. Грешников постоянно преисполняют всевозможные вожделения, которые они не в состоянии выполнить. В частности, это относится к желаниям сексуального характера. Наказываемого таким способом человека преследует желание, объект которого находится на высоком дереве. Он прилагает отчаянные усилия к тому, чтобы достичь вершины дерева, но, когда ему это наконец удается, объект вожделения оказывается внизу у подножия дерева; все надо начинать сначала. То же и с грешниками, наказываемыми неизбывным голодом, жаждой и т. д.

«Обмирщение» буддизма в его тайском варианте и его сближение с добуддийскими религиями, бытовавшими в Юго-Восточной Азии и Таиланде, особенно сильно сказалось на его культе и его образном оснащении.

В заботу человека должно всегда входить стремление наладить нужные отношения с духами-демонами, с одной стороны, и добрыми демонами-охранителями, с другой стороны. И те и другие являются двойниками всех окружающих человека вещей, и ему постоянно приходится пребывать в их обществе, либо претерпевая неприятности от вредоносных демонов, либо пожиная плоды охранительной деятельности добрых. За последними надо всячески ухаживать, их надо ублажать, и прежде всего надо их обеспечивать жильем. На окраине селения строились специальные домики, которые предназначались для духов-покровителей данного селения. При монастырях, как считалось, тоже проживали один или несколько охранителей, и их изображение нередко выставлялось для постоянного обозрения рядом со статуей Будды. Жилище каждой семьи тоже охранялось сверхъестественным «караульным», для которого иногда строился специальный домик. Поле, сад, река, холм, роща имели своих охранников. Это был универсальный пандемонизм, органически сраставшийся с буддийской религией «утонченного» хинаянистского толка.

Сам Будда оказывался в ходе такого сращивания чем-то вроде обыкновенного демона, а его изображения, в особенности скульптурные, в истолковании верующих оказывались чем-то наподобие идола. Изображение Будды наделялось сверхъестественными свойствами и, по представлениям верующих, могло творить чудеса. В истории религии такие верования, правда, не являются уникальными. Чудотворные иконы в православии обладают, как известно, не менее удивительными свойствами.

Различные изображения Будды могут вступать между собой в определенные отношения. Так, например, считалось, что две статуи — «Изумрудный Будда» и «Пхра Банг» — находятся во взаимной вражде, и когда они оказываются в территориальной близости, то всячески вредят не только друг другу, но и людям, которые чтут другого Будду 12. И здесь можно провести параллель с ветхозаветным повествованием о том, как Ковчег Завета, оказавшись в одном храме с филистимским идолом Дагоном, напал на него и покалечил. Статуи Будды подвержены таким же переживаниям, как и любые живые существа, — они плачут и радуются, залечивают свои раны, разговаривают между собой и людьми.

Тайская сангха имеет централизованную организацию и издавна обладает большими богатствами. Раскопки средневековых храмов иногда обнаруживают целые клады золотых статуэток и прочие драгоценности. Как и в других странах Азии, в Таиланде сангха владеет большими земельными угодьями. Одним из видов ее хозяйствования является ростовщичество, признаваемое вполне благочестивой формой деятельности.