Необходимые отграничения и разъяснения

Здесь, на этой древней ступени родового общества, в процессе мифологизирования действительности обобщенное понятие становится отдельным существом, то есть, собственно говоря, не чем иным, как божеством. Невозможно не сослаться здесь на В. И. Ленина, который писал, что "идеализм первобытный: общее (понятие, идея) есть отдельное существо", признавая "возможность превращения (и притом незаметного, несознаваемого человеком превращения) абстрактного понятия, идеи в фантазию (in letzter Instanz=бoгa)"[5].

Античный миф, как видим, основан на непосредственно-чувственном восприятии мира и обобщении этого восприятия в целостное единство, расцвеченное вымыслом. Древняя мифология — предмет неоспоримой реальности и веры в ее непреложность. Она возникает и развивается еще до религии, которая нуждается в теоретических обоснованиях, догмах и в системе почитания божества со всеми ее обязательными ритуалами, законами, требованиями и запретами, то есть культом. Для живой мифологии культ вторичен, а первична реальность космического бытия, переживаемого как стихийно-материалистическая проекция вовне родовой жизни первобытного коллектива.

Античный миф нельзя называть сказкой, потому что сказка — это уже продукт народного творчества, она вполне сознательно придумывается, с заранее намеченной целью и идеей, причем и рассказчик и слушатель прекрасно понимают сказочную выдумку и верят ей условно, в рамках своеобразной игры.

Миф ничего заранее не придумывает и вполне реален, как сама жизнь, естественно творящая этот миф.

Чудеса, населяющие миф, превосходят всякую чудесность сказки и впоследствии снабжают ее материалом чудесности. Но эти чудеса не условны, они рождены самой первобытной жизнью с ее наивной верой в обязательность и повседневность чуда. Миф — это и не легенда, предание, хотя последние в основе своей могут иметь элементы некогда пережитой мифологии. Легенды и предания складываются с учетом обстоятельств исторической и социально-политической жизни, являясь сознательным подкреплением тех или иных идей, фактов или тенденций, требующих своего оправдания, подтверждения или опровержения и упразднения, обязательно с опорой на высшие и потому неоспоримо авторитетные силы.

Миф не знает такой преднамеренности и не складывается ни a priori, ни post factum, а рождается стихией самой первобытной жизни, обоснованной через самое же себя.

Все вышесказанное отграничивает миф и от фольклора, хотя в более позднее время мифологическая образность поставляет материал и для устного народного творчества в любой его форме (песни, сказки, предания, поучения, басни, загадки и т. д.).

Мифология не есть ни продукт просто незрелого и примитивного мышления, ни результат сознательного и целенаправленного творчества древнего человека. Она понятна только исходя из специфики родовых отношений первобытного коллектива, будучи одной из форм освоения мира этой первобытной общиной. И самое примечательное, что единство мифа и мышления в эти древние времена отнюдь не исключает их принципиального различия.

Миф только и возможен при обобщающей деятельности мысли, а значит, и слова первобытного человека, но, появившись на свет, миф призван одушевить весь мир, создавая целое, единое, целостное, живое тело космической общины. А если это так, то животворящее слово-миф в представлении древних исполнено таинственной, всемогущей, так называемой магической силы, и законы ее начинают господствовать в жизни мифа, поддерживаясь смутными человеческими ощущениями и аффектами. Но, как и должно быть, мышление в противовес мифу пытается вывести жизнь на пути объяснения ее закономерностей, стремится и ее и человеческую практику осознать вне всякой магии, направить ее разумно и целесообразно.

Вот почему, как это ни парадоксально, миф не существует без функций мышления, но само же мышление призвано этот миф признать несостоятельным и избавиться от него. Отсюда — извечное слияние и извечная борьба мифа и мышления в течение тысячелетий, отсюда же — задача науки изучить развитие человеческого мышления, идущего сначала по путям мифологического освоения жизни, а в дальнейшем вступающего в противоречие с мифом, отрицающего миф и развивающегося в борьбе за самостоятельность.