Сила судьбы и мудрость Земли

А есть ли какая-нибудь сила, которой подчинен сам Зевс и которая направляет его действия, или он поистине управляет Олимпом по собственному усмотрению?

Этот вопрос решается вполне конкретно в зависимости от разных ступеней героической мифологии, более ранних или более поздних.

Одно несомненно — наряду с Зевсом и всеми другими богами существует еще одна мощная сила, которую именуют судьбой.

Древнейшее понимание судьбы связано с представлением о неведомом, неожиданном, не имеющем названия демоническом проявлении. Как и положено демонической силе, она не имеет не только имени, но даже образа, налетая на человека внезапно и неся ему внезапную гибель. Однако в мифологии героизма этот древнейший демонизм находится в рудиментарном состоянии, что хорошо видно на гомеровских поэмах, где иной раз умирающий герой винит наряду со своими убийцами свою судьбу, которая его "сковала" или "окутала" (Ил. XVI 849; IV 517; XII 116) своей волей, причем судьба рядом со смертью может коварно подстерегать героя (там же XVI 853; XXI 110), убивая его из засады.

Гораздо более развита в олимпийской мифологии персонификация судьбы, которую обычно именуют Мойрой — участью (греч. moira — часть, доля), что присуща человеку от рождения. Мы уже говорили, что здесь сказался древний обычай родового коллектива наделять каждого определенной долей добычи, трапезы, жертвы, чтобы все члены рода оказались причастными общему, связующему всех делу. Отсюда — первоначальное воплощение участи человека в фетише, физическом предмете, наделенном живой силой.

Нами упоминался миф о Мелеагре, участь которого была заключена в головешке и жизнь которого завершается со сгоранием ее на костре.

В классической мифологии такое явление, несомненно, является рудиментом, так как здесь участь существует независимо от материи, в которой она когда-то заключалась, и получает божественный статус наряду с антропоморфным образом, правда, неясным, смутным, до конца неведомым и загадочным.

138. Гермес и Харон с умершей. Фрагмент росписи лекифа. V в. до н. э. Мюнхен. Государственные античные собрания

Это та самая Мойра или Мойры, число которых твердо не установлено и колеблется от одной до трех. Мойры — дочери Ночи, затем усердные пряхи: Лахесис — Дающая жребий, Клото — Прядущая нить жизни, Атропос — Неотвратимо настигающая человека. Так, судьбу героя может выпрясть мощная Мойра (там же XXIV 209; Од. VII 197). Но не только люди, сами боги зависят от этих мрачных, сосредоточенно работающих над пряжей сестер. Боги выполняют веления судьбы, не решая ничего сами. Поэтому великий Зевс в критическую минуту достает золотые весы и взвешивает на них жребии троянцев и ахейцев или жребии Ахилла и Гектора, ибо Зевс ограничен в своих собственных решениях (Ил. VIII 69 — 74; XXII 209 — 214).

139. Харон, готовящийся перевезти умерших. Фрагмент росписи лекифа. V в. до н. э. Мюнхен. Государственные античные собрания

Боги могут приблизить гибель героя или его спасение, только зная, что это уже установлено судьбой (гибель Гектора, Ил. XV 612 — 614; возвращение Одиссея, Од. V 41 сл.; спасение Энея, Ил. XX 332 — 338).

Но вот оказывается, что воля судьбы как бы сливается с решениями богов, отождествляется с ними, и тогда Зевс именуется Морием, то есть дарующим предназначенную участь. Теперь сами боги прядут участь человека, о чем не раз упоминается, например, у Гомера (Ил. XXIV 525; Од. I 17). И Зевс достает уже не золотые весы судьбы, а свои собственные, направляемые им по своей воле (Ил. XVI 658).

140. Танатос и Гермес с умершей (возможно, с Ифигенией или Алкестой). Рельеф на базе колонны храма Артемиды в Эфесе. V в. до н. э

Зевс классического Олимпа и мифологии героизма настолько велик, что три Мойры, как мы знаем, становятся его дочерьми от богини Фемиды, а он сам по праву возглавляет шествие Мойр, именуясь их Водителем, Мойрагетом. В храме Зевса Олимпийского в Афинах, по сообщению известного писателя Павсания, над головой статуи Зевса находилось изображение Мойр, чтобы всем было видно, как "предопределение и судьба повинуются одному только Зевсу" (Павс. I 40, 4). Более того, в поэмах Гомера фиксируется и такой позднеклассический мотив в словесной формуле: "мойра божества", то есть судьба, исходящая от божества, а также "айса Зевса", то есть судьба, исходящая от Зевса (айса — одно из наименований судьбы, дарующей всем равную часть).

141. Гипнос. Римская копия с греческой статуи. IV в. до н. э. Лондон. Британский музей

Зевс Олимпийский, несомненно, великая сила. Он достигает такого положения, когда сам становится отцом судьбы и ее владыкой. Однако сила эта не обладает устойчивостью даже в самые блаженные для Зевса времена. Еще до рождения Зевса существуют такие могущественные владыки, такое знание глубин теогонического процесса, такое прозрение будущего, что мощь Зевса то и дело направляется в необходимую и ему и его участи сторону кем-то извне или, скорее, из глубин мироздания. А это и есть мудрость матери-Земли.

142. Радамант, судья в царстве мертвых. 1-я половина III в. до н. э. Роспись гробницы в Македонии

Земля еще до рождения Зевса предопределила появление на свет нового поколения богов, ограничив безмерную плодовитость Урана. Она направила титанов на преступление против их отца и тем самым создала прецедент для обязательной, совершенно необходимой в мифологической истории борьбы детей против собственных отцов. Мать-Земля, произведя на свет чудовищных титанов и Тифона, укрепляла и выковывала мощь Зевса, будущего владыки Олимпа. Сначала она помогла ему спастись от прожорливого Кроноса. Позже она содействовала ему в борьбе с титанами. По ее мудрому прозрению Зевс избежал рождения сына, более мощного, чем он сам, дважды — от Метиды и от Фетиды. Земля давала Зевсу советы сама или через посредничество Прометея.

Наступят времена, когда в мире будут жить и действовать герои. И тогда снова станет Зевс внимать советам Земли, являясь исполнителем ее воли. Земля и судьба как бы сольются вместе, а Зевс не без их участия возьмет в супруги богиню мести Немесиду и станет орудием мести Земли всему роду героев, против которого он ополчался не раз, но которому наконец суждено будет истребить самого себя по воле все той же матери-Земли. Но это предмет особого повествования.