XXXI.

XXXI.

Приходские церкви наши имеют доходы от продажи восковых свечей, от кошелькового сбора, от частных пожертвований и, в весьма немногих местах, от оброчных статей. На все эти средства церковь содержится во всех своих частях: ремонтируется самое здание, покупается ризница, книги и пр. и пр. Расходу требуется, иногда, столько, что средств её недостаёт на покрытие самых необходимых нужд её. Но, кроме расходов, так сказать, внутренних, она имеет весьма значительные расходы на сторону: 25%, по распоряжению св. Синода; на содержание духовных училищ и устройство (в Саратовской губернии) общежитий при них 17?%; на общественную больницу (земскую) 2%; на содержание миссионеров: а) между язычниками империи, б) на Кавказе и в) местных и пр. и пр. Для церкви, особенно бедной, крайне тяжелы все эти налоги. Священники и церковные старосты употребляют все усилия и к увеличению доходов церкви, и к сокращению расходов её.

От церкви со всех сторон требуют отделения её доходов, — отделения её средств к собственному её существованию, и отделения весьма значительного; но никто, вероятно, не подумал: не провалилась ли у самой церкви крыша, не разваливается ли она сама? На состояние самой церкви не обращается внимания, — и церковь сносит. Все, вероятно, полагают, что церкви имеют доходы неистощимые и настолько значительные, что могут отделять от себя на все чужие нужды. Но никто и никогда не потрудился спросить нас — сельских священников и благочинных: каковы доходы сельских церквей? Никто из городских и понятия не имеет о холоде; но мы, дающие другим отопление, мы в наших церквах буквально мёрзнем от неимения средств к отоплению, не говоря уже о других нуждах, которых никто не поймёт, если б мы и сказали. Мне, как благочинному, не раз привозили от некоторых церквей, при годичных отчётах, рубля по два — по три ржавленными грошами. — Зачем вы привезли это, спрашиваешь священника и церковного старосту?

— «Всё, что было у нас, отвечают мне, мы привезли вам; смотрите по ведомостям, — у нас осталось 20 копеек и 10 фунтов свеч на расторговлю». Не редкость совсем, если в церкви имеется только две священнические ризы.

«Преобразованы» училища; но при этом, мало того, что даны программы, назначено число предметов и преподавателей, — преподавателям назначено и количество жалованья; но денег не отпущено. Высшая власть средствами церквей и нашими карманами распорядилась по своему усмотрению. Мало этого: являются уполномоченные на съезд; у некоторых из них дети обучаются в этих же училищах, наставники знают это и подают заявление о прибавке им жалованья или единовременных денежных наград. Всем из уполномоченных памятен случай, как был исключён сын священника Агринского за неприятное столкновение отца с одним из наставников семинарии, явившимся на епархиальный съезд за прибавкою жалованья! Боясь повторения подобного случая, уполномоченные, скрепя сердце, прибавляют жалованье или дают единовременную награду.

Потребовалась в училище новая постройка, экстренная ремонтировка и т. под., уполномоченные нужную сумму разделяют на благочиннические округа; округа разделяют по доходности церквей. Или просто: 10% с доходов такого-то года. В какой церкви, по приходным книгам, значится больше дохода, на ту церковь налагается, конечно, больше и взноса, предполагая, что эта церковь состоятельнее. Такой порядок дел вынуждает духовенство не все поступающие в церковь доходы вносить в приходные книги. Эти суммы слывут под названием «безгласной суммы». Но не везде, однако ж, не все суммы вносятся и не везде имеются безгласные суммы. О существовании их можно только предполагать, но доказать невозможно.

Куда ж деваются эти деньги? Представляется надобность купить что-нибудь: подсвечник и т. под., покупается и пишется: «Пожертвован неизвестным подсвечник». Собирается безгласной суммы достаточное количество; священник имеет в виду устроить новый иконостас, он и пишет на приход каждый месяц: «Собрано по приходу или пожертвовано неизвестным на устройство нового иконостаса 25–50 рублей» и вносит их в банк. Такая сумма будет специальною, от неё нельзя уже взять ни на училище и никуда на сторону. Собирается достаточная сумма, священник просит разрешения устроить новый иконостас, указывает на свои специальные средства, и консистория разрешает без всяких проволо?чек.

Все церковные документы пишутся на печатных бланках, бланки высылаются из консисторий, по 3 коп. за лист; а незадолго до этого они были по 3? коп., между тем, как бланки для гражданских присутственных мест в частных типографиях печатаются по полукопейке и с большим количеством граф и букв. Из консисторий же церкви получают и книги для записки прихода, расхода и брачных обысков. За книгу листиков в 20 консистории берут копеек 90, 1 рубль и более; тогда как, при собственном заготовлении, она стоила бы не более 25–30 копеек. Ныне уже не высылаются, но высылались очень недавно бланки никому и никогда ненужные, особенно, по так называемому прокурорскому отчёту. Из них есть такого рода: сколько при церкви больниц, сколько монастырей и т. под. Такого рода сведения требуются от благочинного бланках на десяти, и ему нужно десять бланков, — по всех родам сведений по одному бланку в год. Но консистории высылали, бывало, по 50–70 на каждую церковь, и за каждый бланк по 3 копейки. Пришлёт консистория тюк, рублей на 50, хоть волком вой с ним: священники не берут, а консистория требует деньги «полностью». Насилу упросишь священников, насилу навяжешь, — и вышлешь деньги «полностью». Консистории, конечно, есть расчёт, если в губернии имеется до 700 церквей; но церквам, которые считают капиталы свои ржавленными грошами, не хотелось бы делать попусту и двух рублёвого расхода. Доносишь консистории, что бланки не нужны, что их никто не берёт, — консистория не отвечает; но, месяца через три, предписывает представить деньги «полностью». Случалось и так: высылаются какие-нибудь книги с предписанием: «Раздать по вашему усмотрению». Опять книг никто не берёт, никому они не нужны, но продать нужно; ну, и начинаешь расхваливать, как торговка. При этом бывало и так, получаешь книги, в указе значится 10 экземпляров, а получаешь только 8. Сколько угодно пиши и требуй; вам не ответят, а деньги потребуют за 10. Ныне этого уже ничего нет, хотя было всё это очень, очень недавно.

* * *

При ремонтировках церквей, церковных домов, устройстве новых иконостасов и т. под. причт представляет благочинному смету; благочинный утверждает; причт подаёт её при прошении преосвященному и просит разрешения, как на самую работу, так на нужную для неё сумму, сбережённую церковью. Консистория предписывает благочинному наблюдать за прочностью работ, за точным выполнением сметы и, по окончании работ, представить подробный отчёт; но того, каких именно, в действительности, церковь требует исправлений, сколько ли нужно материалу и стоит ли означенная работа тех денег, которые положены в смете, и даже, нужно ли производить означенную работу, не нужно ли сократить её или расширить, — об этом консистории не имеют и понятия. При таких порядках можно испросить разрешения суммы, и «Бога не боясь и человек не срамляясь», построить себе домик, как делается это, вчастую, в гражданском ведомстве. Представить отчёт, — и консистория будет довольна. Ей нужно только, чтоб было спрошено разрешение и израсходованная сумма не превышала сметы. Если же сметной суммы окажется недостаточно, то консистория разрешит и дополнительную. Ни нужд церкви, ни работ она не видит. Но если б даже и видела, то от этого церкви ни лучше, ни хуже не было бы, потому что все мы: местный священник, благочинный, член консистории и преосвященный — вышли из одних технических и инженерных институтов, — все мы не знаем ровно ничего по этой части. При сметах наших бывает всегда так: что подрядчик скажет, и за сколько с ним священник порядится, то в смету и положит: скажет подрядчик, что для починки крыши нужно 100 пудов железа, окраски — 10 пудов масла и 4 пуда медянки и пр. и за работу 150 рублей, так священник внесёт и в смету, так утвердит и благочинный, так разрешит и преосвященный, в этой сумме потребует отчёта и консистория. Напиши священник, что на ту же самую работу нужно и материалу и рабочим вдвое больше, — преосвященный утвердит и это; напиши, что нужно вчетверо меньше, — утвердит и это. Словом: пиши, что угодно, — утверждено будет всё одинаково. Но за то после консистория строго проследит отчёт, проверит со сметой, и в случае превышения расхода противу сметы, задаст священнику такого жару, что не открестишься, не отмолишься никакими способами, — и штраф отдашь на бедное духовенство, и пожалуй прибавишь, под час, при этом небольшую толику и не на бедное.

Консистории поручают надзор за работами и потом свидетельство работ благочинным. Но благочинные в работах ничего не смыслят сами; уследить, действительно ли вышло материалу столько, что внесено в смету, — для этого нужно быть при работах и день, и ночь неотлучно; это, разумеется, невозможно. Вызывать инженеров, — не по средствам церкви. Мастеровые иногда ошибаются сами, а иногда для того, чтобы втянуть в поправку, показывают, при осмотре ветхостей, нарочито материалу меньше того, что требуется на самом деле. От этого не редко случается то, что материала недостаёт в средине самых работ. Требовать разрешения дополнительной сметы во время самых работ, — дело немыслимое, по той причине, что его можно дождаться только к следующему лету; покупать материал выше сметы, — значит заведомо напрашиваться на штраф; оставить работу до следующего лета, положим, хоть бы полуоштукатуренною церковь, с подмостками и лесами, — дело хуже штрафа. В таких обстоятельствах и выручает безгласная сумма. Священник покупает материал, производит работу, отчёт же отдаёт в той только сумме, какая означена в смете. Дело оканчивается тем, что и консистория покойна, и работа произведена, и священник цел. Значит: все эти сметы, разрешения и свидетельствования не имеют ровно никакого смысла, и служат только к обременению духовенства и унижению его. Отдавать работы на материалах самих подрядчиков духовенство не находит выгодным, имея всегда пред глазами дурные казённые постройки, производимые под наблюдением архитекторов.

Наше мнение по этому делу таково: священнику вверен приход, вверен и храм его. И по праву, и в действительности он есть попечитель храма в полном смысле этого слова; у него есть помощник, — церковный староста (в сёлах церковные старосты, лично, не имеют никакого значения: он не только не приобретёт сам ничего, но, в большинстве случаев, за ним самим нужен надзор и надзор). Общими силами, по грошам, собирают они деньги; общими силами охраняют церковь от излишних расходов; сама церковь принадлежит приходу. Никто, кроме прихожан, не построит церкви и не исправит её ветхостей. Следовательно, и нужно дать полную свободу действий в её ремонтировках прихожанам же и во главе их местному священнику и доверенному от прихожан, — церковному старосте. Посторонние лица, кто б они ни были, и сколько б ни вмешивались в дела церкви, никогда не могут принести ей ни малейшей пользы. Все посторонние радетели могут быть вполне уверенными, что более приходского священника им не порадеть. У всех на глазах: где священник деятелен и любит благолепие храма, — на церковь всегда приятно взглянуть, хотя приход и не отличается достаточностью; где же священник относится к ней небрежно — церковь всегда заброшена, хотя приход и достаточный; не помогут тут и консисторские радения. Многолетние опыты доказали, что ни благочинный и ни консистория не приносили, не приносят и не будут приносить, и не могут приносить ни малейшей пользы, сколько б они ни высказывали своей заботы. Благочинный ещё может, иногда, собрать прихожан и повлиять на них в исправлении ветхостей церкви; может повлиять и при подряде на работы и сбавить цены, но консистории сделать в пользу церкви не могут ровно ничего. Священникам и церковным старостам консистория не доверяет; но, при этом, она не обращает внимания на то, что ими же собраны и деньги, в которых она не доверяет им. Деньги могли быть собраны, могли быть и не собраны и коль скоро собраны, то по одному уже этому названные лица имеют право на полное доверие в расходе. Такое недоверие не может не быть обидным. Да, не в обиду будь сказано, не консисториям, рассылающим по нашим церквам ненужные бланки и книги, заботиться о наших церквах!...

Итак, повторяю, я нахожу справедливым дать полную свободу прихожанам, с приходским священником во главе, ремонтировать свои церкви, как им угодно; консисториям же, в известное время, сообщать к сведению. При устройстве новых иконостасов, проект иконостаса должен быть предварительно представлен епископу на рассмотрение, и именно в тех видах, чтобы сохранить узаконенную временем их форму.