Характеристика Феофила Антиохийского как писателя и богослова

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Характеристика Феофила Антиохийского как писателя и богослова

О Феофиле Антиохийском как писателе и богослове можно судить только на основании трех книг его «К Автолику». В них ясно виден писатель, получивший богатое и многостороннее эллинское образование и обладающий обширной начитанностью в литературе и истории. В философской области он уступает Иустину и Афинагору и не носит имени «философа»; впрочем, не будучи оригинальным писателем, он в своей апологии всюду обнаруживает самостоятельность суждения и умело защищает исповедуемую религию. Феофил называет себя «невеждой в слове» (??????? ?? ????: II, 1; ср. 2 Кор. 11: 6), но три книги «К Автолику» показывают, что это не более как риторический оборот: он пишет легко и непринужденно, его речь богата образами, почему уже Иероним отметил изящество и привлекательность стиля (elegantia: De vir. ill. 25). В формальном отношении произведение Феофила должно быть поставлено среди лучших произведений этого периода.

В своем отношении к философии Феофил напоминает Татиана; христианской истины он ни разу не называет философией, так как это имя в его глазах было слишком дискредитировано; для него христианство — «мудрость Божия». Христианство и философия решительно противопоставляются друг другу. Религиозная и нравственная культура греков возводится к поэтам, историкам и философам (II, 3 et al.). Но поэты и философы высказывают противоречивые суждения (И, 5); последние противоречат друг другу (II, 4-8; III, 7) и даже сами себе (III, 3). Все так называемые философы без исключения не могут иметь серьезного значения; даже Платон, наиболее почтенный из них по своей философии и мудрейший из эллинов, не выше Эпикура и стоиков и говорил несообразности (III, 6; 16). Поэты и философы сложили мифы и глупые сказания (И, 8). Образ мыслей их бесполезный и безбожный (III, 2). Все они, любя пустую и суетную славу, ни сами не познали истины, ни других не привели к истине (III, 3). Мудрость философов и поэтов в своей сущности была демонской мудростью: они говорили по внушению демонов (II, 8). Поэтому необходимо было Божественное Откровение. В Своем предведении Бог наперед знал бредни суетных философов (II, 15) и от древности возвестил истину через пророков, которые изложили ее в Священном Писании. Эта истина касается познания Бога, происхождения мира и его истории, равно как и добродетельной жизни. Поэтому Феофил во второй и в третьей книге вводит главным образом пророков как представителей и поручителей христианской истины; но в то же время он чаще, чем другие апологеты, ссылается на новозаветных писателей. Для него евангелисты— не менее, чем и пророки, мужи Божии, духоносцы (И, 22; cf. И, 9); пророки и евангелисты говорили, вдохновляемые одним Духом Божиим (III, 12). Из новозаветных писателей назван по имени Иоанн, причем ясно причислен к духоносцам (II, 22). Вообще же голос Евангелия — ? ?????????? ???? — называется священным[544] словом — ????? ????? (III, 13). Также часто приводятся изречения из посланий ап. Павла и ставятся наряду с писаниями пророков и евангелистов (III, 14) как Божественное слово (о ???? ?????).

Однако Феофил должен был согласиться, что не только Сивилла возвещала истину, — ее можно не принимать в соображение, так как она была пророчицей у эллинов и у прочих народов (II, 36), — но что также и поэты и философы ясно говорили согласно с пророками о праведности Божией, суде и наказаниях, о промышлении Божием в отношении к живым и умершим, хотя и против воли (II, 37; 38; 8). Феофил предлагает двоякое объяснение этого факта. С одной стороны, он видит причину этого согласия в подражании Священному Писанию: в том, что поэты и философы похитили учение из закона и пророков (II, 12; 37; I, 14); с другой стороны, он допускает, что языческие писатели сами по себе, когда демоны оставляли их, говорили согласное с пророками о единоначалии Божием, о будущем суде и о других истинах (И, 8), и этому согласию нельзя удивляться, так как свобода и самоопределение, которыми человек наделен от сотворения, должны незаметно приводить его к правильному познанию и к повиновению Богу (И, 27), лишь только он перестает находиться под влиянием демонов.

Основному принципу языческой философии и господствующему настроению образованного общества относительно познания Феофил противопоставляет учение о вере, которая предшествует всему (I, 8), и раскрывает субъективные условия веры, указывая на зависимость религиозного познания от чистоты души (I, 2-3).

Некоторые пункты богословия Феофила имеют важное значение в истории раскрытия положительного содержания христианского вероучения. Так, у него в первый раз между всеми христианскими писателями находится применение термина ????? [Троица] к Божеству; именно, Феофил пишет: «Те три дня, которые были прежде создания светил, суть образы Троицы — Бога, Его Слова и Его Премудрости» (II, 15). Выражение: «Бог, Слово и Премудрость» Феофил употребляет везде, где хочет назвать Божественные Лица Св. Троицы (1,7; И, 10; 15; 18). Изъяснение приведенного краткого места значительно затрудняется примененной при этом аллегорией; но при всем этом мысль достаточно ясна, чтобы правильно оценить значение знаменательной формулы. Далее в учении о Логосе Феофил различает ????? ?????????? — Слово, от вечности сущее в лоне Отца, и ????? ?????????? — Слово прежде творения мира, рожденное из сущности Отца вместе с Его Премудростью: «Бог, имея Свое Слово в собственных недрах, родил Его, проявив Его вместе со Своей Премудростью прежде всего. Слово это Он имел Исполнителем Своих творений и через Него сотворил все. Оно называется Началом, потому что начальствует и владычествует над всем, что через Него создано. Оно, будучи духом Божиим, Началом, Премудростью и силой Вышнего, сходило на пророков и через них глаголало о сотворении мира и обо всем прочем» [(II, 10)]. Яснее Феофил говорит о Логосе в другом месте: «Истинно представляем Сына всегда сущим в лоне Отца (???? ??? ?????? ?????????? 4? ?????? ????); ибо прежде, нежели что-либо произошло, Бог имел Его Советником, так как Он есть Его Ум и Мысль. Когда же Бог восхотел сотворить то, что Он определил, Он родил это Слово, вне проявленное, перворожденное всей твари (Кол. 1:15), не так, однако, чтобы Сам лишился Слова, но Он родил Слово и вместе со Словом всегда пребывал... Это Слово, Которое есть Бог и от Бога рождено, Отец вселенной, когда хочет, посылает в какое-либо место, и Оно, когда является, бывает слышимо и видимо и находится в известном месте» (II, 22). В этих словах вечное бытие Слова в Боге ясно определено как личное бытие у Бога, хотя различие между Логосом, сущим в Боге (????? ??????????), и Логосом проявившимся (????? ??????????) точно не установлено.

Менее ясно учение Феофила о Св. Духе, Которого он называет Премудростью Божией; однако, несомненно, он понимает Его как третье Лицо Св. Троицы.

У Феофила находим яркое изображение высокой нравственной жизни христиан (III, 9-15), которое он дает, подобно другим апологетам, в опровержение возводимых на них грязных обвинений со стороны языческого общества; не менее отчетливо он выражает и сознание спасительного для мира значения самого факта существования христианства: «Море, — говорит он, — представляет нам некоторое подобие мира: ибо как море, если бы не было поддерживаемо приливом рек и источников, давно высохло бы по причине своей солености, так и мир, если бы не имел закона Божия и пророков, из которых истекают сладость, милосердие, правда и учение святых заповедей Божиих, давно бы погиб вследствие злобы и умножающихся в нем грехов. И как на море есть обитаемые острова — обильные хорошими водами и плодоносные, имеющие спокойные места и пристани, в которых могут найти прибежище подвергшиеся буре, так Бог дал миру, волнуемому и обуреваемому грехами, собрания, называемые святыми Церквами, в которых, как в благоустроенных пристанях, сохраняется учение истины, к которым прибегают желающие спастись, как скоро они сделаются любителями истины и захотят избежать гнева и суда Божия». Но Феофил считает необходимым предостеречь Автолика от еретических обществ, которые подобны каменистым, безводным, бесплодным островам, полным диких зверей, необитаемым и опасным для плавающих и подвергающихся буре — о них сокрушаются корабли и погибают пристающие к ним: ереси не руководствуются словом истины, а уклоняющиеся от истины гибнут от своего заблуждения (И, 14).