V .

V.

1. После того, как Мартин оставил военную службу, устремился он к святому Иларию, епископу города Пиктава[708], который был человеком испытанной и ясной веры в делах Божьих, и некоторое время жил при нем. 2. Иларий попробовал через возведение в сан диакона и служение Богу привязать Мартина к себе поближе. Но поскольку тот очень сопротивлялся, говоря, что считает себя недостойным, понял муж высокого ума, что только одним способом можно смирить Мартина: если определить ему в качество служения такую должность, которая показалась бы ему несправедливой. Потому повелел он ему быть экзорцистом[709]. Мартин не отверг этого решения, дабы не показалось будто бы он утратил смирение. 3. Некоторое время спустя, после напоминания через сон о том, что должен он посетить с вероучительной целью места юности своей и родителей, которые до сих пор коснели в язычестве, Мартин по разрешению святого Илария отправился в путь, связанный многими просьбами и слезами епископа о том, дабы потом он обязательно вернулся обратно. Печальным, как говорят, выступил Мартин в путь, заклинаемый братьями стойко перенести многие трудности, дабы потом пожать плоды успеха. 4, И вот, идя по бездорожью Альп, столкнулся он с разбойниками. И когда один из них, замахнувшись топором, наносил ему удар по голове, другой перехватил руку бьющего. Затем, как рассказывают, разбойники, схватив его, раздели и связали ему руки за спиной. И когда они вместе с Мартином направились в более глухое место, начали они по дороге его расспрашивать, кто он такой. 5. "Я христианин", - ответил Мартин. Тогда спросили разбойники, боится ли он. Мартин с великой твердостью ответил, что никогда не был столь спокоен [как сейчас], ибо лучше познал милосердие Божие в нынешних испытаниях. Ему гораздо больше [доставляет] огорчение то, что милости Христа не удостоились те, кто предался разбою. 6. И начав евангелистическую беседу, поведал он слово Божие одному из них. Что тут еще скажешь? Разбойник уверовал и, проводив Мартина, вывел его обратно на дорогу, умоляя, чтобы тот молился за него Богу. Сам же [злодей] после этого настолько обратился к религиозной жизни, что то, о чем мы выше поведали, было рассказано им самим.