Послание к Диодору Епископу Тарскому

Послание к Диодору Епископу Тарскому

Вступление.

Дошло до нас письмо, имеющее подпись Диодора, все же прочее в нем более приличествует кому-либо другому, нежели Диодору. Ибо мне думается, что некто из хитрых, приняв на себя твое лицо, хотел чрез то соделать себя достойным веры пред слушающими. Он, быв вопрошен от некоего, позволительно ли взять в супружество сестру умершей жены своей, не ужаснулся сего вопроса, но и равнодушно принял слышимое, и вопросившему весьма отважно и усильно содействовал в постыдном желании. Если было бы у меня это писание, я послал бы его к тебе и ты был бы довольно силен защитить себя и истину. Но поскольку показавший взял обратно оное, словно некий знак победы надо мною, еще прежде запретившим такие браки, носил повсюду, говоря, что имеет письменное позволение, то пишу ныне к тебе, да сугубою рукою вооружимся против оного подложного письма и не оставим ему никакой силы, дабы оно не могло легко вредить читающим.

87. Итак, первое, и притом в делах сего рода весьма важное, что имеем предложить, есть соблюдаемый у нас обычай, имеющий силу закона, потому что сии постановления переданы нам от святых мужей. Обычай же таков: если кто, будучи одержим страстью нечистоты, впадет в бесчинное совокупление с двумя сестрами, то и браком это не почитается, и в церковное собрание таковые приемлются не прежде, как по разлучении друг от друга. Посему, если бы и не возможно было сказать ничего другого, довольно было бы и сего обычая для преграды злу. Но поскольку писавший письмо покушался, ложным доводом, ввести в образ жизни такое зло, то нужно и нам принять в помощь рассуждение, хотя в предметах весьма ясных у всякого сильнее рассуждения бывает предубеждение. Ибо писано, говорит он, в книге Левит: жену к сестре ея да не поймеши в ревнивую соперницу, открыти срамоту ея пред нею, еще живе сущей ей (Лев. 18:18). Отсюда становится явным сказует он, что позволительно взять по смерти ее. На это прежде всего то скажу, что елика закон глаголет, сущим в законе глаголет (Рим. 3:19). Ибо иначе мы подлежали бы и обрезанию, и субботе, и удалению от некоторых снедей. Ибо неужели нам, когда найдем что-либо благоприятствующее нашему сладострастию, подчинять себя игу работы закона, а когда какое из предписаний закона явится тяжким, прибегать к свободе, сущей во Христе. Нас вопрошали; есть ли в Писании разрешение брать жену после сестры ее? Мы рекли: нет, что и безопасно для нас, и истинно; но посредством благовидного заключения установлять мнение о том, что умолчано, значило бы законополагать, а не приводить слова закона. Ибо, таким образом, хотящему дерзнуть, было бы позволено и при жизни жены. взять сестру ее. Ибо такое же лжеумствование может приспособлено быть и к этому случаю. Писано, скажет он: не поймеши в ревнивую соперницу, следовательно, взять не имеющую ревности закон не запретил. Поэтому защитник страсти речет, что сестры имеют нрав неревнивый. Итак, когда нет причины, по которой запрещено сожитие обоих, то что препятствует взять сестер? Сего не написано, скажем мы; но и того не определено. Мысль же, выводимая чрез заключение, делает позволительным и то, и другое. Надлежало бы возвратиться немного вспять, к предшествовавшим изречениям закона, и тем освободиться от затруднения. Ибо примечается, что законодатель не все роды грехов объемлет, но в особенности отвергает грехи египтян, откуда изошел Израиль, и хананеев, к которым он переселялся. Ибо так читается: по делам земли Египетской, в ней же обитаете, да не сотворите, и по начинаниям земли Ханаанской, в которую Я введу вас, не сотворите, и по законам их не ходите (Лев. 18:3). Вероятно, что сей род греха не был допущен тогда в житии язычников, а потому и законодатель не имел нужды ограждать от него, но достаточно было непредваренного учением обычая для отвержения сей гнусности. Но почему, запретив большее, он умолчал о меньшем? Потому, что многим из плотолюбивых, в отношении к сожитию с сестрами живых жен, казался быти вредным пример патриарха. Нам же что подобает делать? написанное глаголать, или умолчанное изыскивать? Ибо в сих законах не написано и того, что отец и сын не должны входить к одной наложнице, но у Пророка это подвергается величайшему осуждению. Сын бо, глаголет, и отец вошли ко одной рабыне (Амос. 2:7): и сколько других видов нечистых страстей изобрело бесовское училище, о коих Божественное Писание умолчало? Не желая нарушать своей священной важности наименованиями гнусностей, оно означало нечистоты общими наименованиями, как говорит Апостол Павел: блуд же, и всяка нечистота ниже да именуется в вас, как и подобает святым (Еф. 5:3); под именем нечистоты он заключает недостойные названия действия мужей и жен. Таким образом, умолчание не дает разрешения сластолюбцам. Я же сказую, что и не умолчал законодатель о сем виде беззакония, но весьма сильно запретил оный. Ибо слова: да не внидеши ко всякому ближнему плоти твоея открыти срамоты их (Лев. 18:6), заключают в себе и сей вид родства. Ибо для мужа что может быть ближе собственной жены, или паче своей ему плоти? Ибо они уже не суть два, но плоть едина. Таким образом, посредством жены сестра ее переходит в родство мужа. Ибо как не может он взять матерь жены своей, ни дщерь ее, потому что не может взять свою матерь, ни дочь ее; так же не может взять сестру жены своей, потому что не может взять сестру свою. И обратно, не позволительно и жене сожительствовать со сродниками мужа, потому что права родства общи для обоих. Я же всякому, просящему совета о браке, свидетельствую, что проходит образ мира сего, и время прекращено есть, да и имущий жены, яко же не имущий будут (1 Кор. 7: 29,31). Если же кто представит мне в возражение оное изречение: раститеся и множитеся (Быт. 1:28), то я посмеюсь не различающему времен законоположения. Второй брак есть врачевство против блуда, а не напутствие сластолюбию. Сказано: аще ли не удержатся, да посягают (1 Кор. 7:9). Но и посягая, да не беззаконнуют. А те, которые, оскверняя душу страстью бесчестия, не взирают и на естество, издревле различившее именования родства, каким именем родства назовут рожденных от таких двух супружеств? братьями ли родными, или двоюродными, ибо, по причине смешения, им приличествовать будет и то, и другое наименование. Не делай, человече, тетки детей мачехою их, и ту, которая вместо умершей матери должна ласкать их, не вооружай неутолимою ревностью. Ибо одна ревность мачех и за гроб простирает ненависть; или более того: другие, бывшие врагами, примиряются с умершими, а мачехи от смерти начинают ненависть. Главное же из вышереченного есть следующее: если кто желает брака по закону, то ему отверста вся вселенная; если же желание его управляется страстью, тем более да воспретится ему брак, да научится сосуд свои содержать в святости, а не в страсти похоти (1 Сол. 4:4,5). Более глаголать стремящегося меня удерживает мера послания. Желаю, чтобы или увещание мое оказалось сильнейшим страсти, или чтобы беззаконие это не поселилось в нашей области, но оставалось в тех местах, в которых дерзнули на оное.

Ср. Ап. 19; 6 Всел. 54; Неокес. 2; Василия Вел. 23, 68 и 78; Тимофея Александрийского 11.