1. Мессия

1. Мессия

Первая часть нашего исследования была проникнута тайной начала, привлекательностью Ребенка и полнотой первого свободного движения. Во второй части мы видели Господа в начале Его трудов среди людей, и все было исполнено обетования. Третья часть касалась решения, постепенно назревавшего: наступит ли святой час, воспримет ли сформированный своей тысячелетней историей народ бесконечную возможность Царства Божия? Мы старались затем пережить вместе с Ним утрату этой возможности; мы видели, как вожди отвергли ее, а народ не оправдал надежд. Это был тот момент, о котором Лука говорит: «Он восхотел идти в Иерусалим» (9.51), то есть вступил на путь, в конце которого, по человеческим меркам, должна была произойти катастрофа.

Иисус нес искупление Своему народу и с ним - миру. Это должно было произойти через самоотдачу в вере и любви, но от Него отвернулись. Тем не менее дело, порученное Отцом, оставалось, хоть образ его изменился. То, что вытекало из отвержения — горькая обреченность смерти, - стало новым образом искупления, тем, что отныне представляет для нас искупление как таковое.

Матфей повествует: «Придя же в страны Кесарии Филипповой, Иисус спрашивал учеников Своих: за кого люди почитают Меня, Сына Человеческого?

Они сказали: одни за Иоанна Крестителя, другие за Илию, а иные за Иеремию, или за одного из пророков. Он говорит им: а вы за кого почитаете Меня? Симон же Петр, отвечая, сказал: Ты Христос, Сын Бога Живаго. Тогда Иисус сказал ему в ответ: блажен ты, Симон, сын Ионин; потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, сущий на небесах. И Я говорю тебе: ты - Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее. И дам тебе ключи Царства Небесного; и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах; и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах. Тогда (Иисус) запретил ученикам Своим, чтобы никому не сказывали, что Он есть Иисус Христос» (Мф 16.13-20).

Из этого текста мы выделим одно: вопрос Иисуса и ответ апостола.

«За кого люди почитают Сына Человеческого?» Ученики передают различные мнения, распространившиеся по стране и связанные с апокалиптикой позднего иудейства... «А вы за кого почитаете Меня?» «Ты Христос», - сказал Петр: это - греческий перевод слова Машиах, которое привычно нам в несколько измененной форме «Мессия» и означает «Помазанный». И Иисус с пророческой торжественностью подтверждает этот ответ.

Первый помазанный, с которым мы встречаемся в истории Ветхого Завета, - это Аарон, брат Моисея (Исх 28.41). Бог повелевает освятить его священным елеем и, таким образом, поставить первосвященником. Вторично мы встречаемся с помазанием, когда народ отказывается оставаться под прямым водительством Божиим при посредничестве пророков и требует себе царя. Тогда Бог через последнего Судью, Самуила дает ему царя, Саула, который от Самуила получает помазание (1 Цар 10.1). Он - помазанник Божий; после него таковыми становятся Давид, Соломон, а затем и все цари, так же как и ряд следующих за Аароном первосвященников.

Помазание означает, что Бог наложил руку на данного человека. Он остается тем, кто он есть, со всей своей человеческой слабостью, и, однако, он изъят из людской повседневности. Он должен выражать среди людей Божие величие, и через него человеческое бытие должно поднимать голос к престолу Божию. Престол Божий - вот что должно проявляться в помазанном. Не в его личном поведении, - во всяком случае, не в первую очередь и не принципиально. Святость, о которой здесь идет речь, не лично-нравственная, а святость сана и того, что им выражается. Свят сан, даже если у его носителя и нет святости. Правда, горе ему, если он не старается сам стать святым, - тогда сан становится его роком. В помазанном есть Божие присутствие. В первой книге Царств рассказано, как Давид, убегая от Саула, по неожиданной случайности завладевает своим врагом. Его друзья настаивают, чтобы он с ним покончил. Но он отшатывается, охваченный трепетом: «Да не попустит мне Господь... наложить руку мою на него; ибо он помазанник Господень» (24.7). Этот трепет выражает то, о чем мы говорим.

Так продолжается ряд помазанных: ряд первосвященников - через всю историю еврейского народа, ряд царей - до вавилонского плена, в котором он обрывается. .. Но одновременно из проповедей пророков вырисовывается другой образ Помазанника. Пророки посланы возвещать волю Божию священникам и царям, возражать им, предупреждать их, предрекать им суд. Выступая против теперешнего царя, забывающего о своем долге, они апеллируют к Царю будущему, таинственно совершенному, в котором будет заключена полнота всего, что связано с царским саном, и даже еще большая полнота. Из их слов вырастает образ Того, Кто есть «Помазанник» как таковой: Царь и Священник в одном лице, Божий Вестник, Исполнитель Его спасительной и осуждающей воли, Тот, Кто приносит Царство, Учитель истины, Даритель святой жизни, Овеянный Духом. Это - Мессия.

Иисус знает, что Он - Мессия, Помазанник как таковой. Он - Царь. Его царство состоит из покорных Богу сердец, из мира, который будет преобразован этими направляемыми Богом человеческими сердцами... Он - Священник; человеческие сердца - в отдаче любви, в очищении покаянием, в освящении жизни -Он возносит к Отцу. К ним же Он приводит Божию благодать, чтобы все существование стало одной единственной тайной соединения... Но все это - не насильно, а пророческой мощью любви и истины, которая есть «дух и жизнь» (Ин 4.24). Образ Мессии имеет беспредельное значение. Не слово, которое Он говорит, не дело, которое Он делает, не наставление, которое Он дает, является решающим, а Он Сам, то, что Он есть. В Нем, единственном из живущих, небо обращается к земле. В Нем человеческая воля сливается с Бо- жией. Миры встречаются, и там, где они проникают друг в друга, находится Он. Вернее, в нем они проникают друг в друга. Он - Посредник. Между человеком и Богом Откровения не существует непосредственных отношений прощения и возвращения. Путь от человека к Богу и от святыни к нам идет только через Посредника. Беспредельность же значения Посредника состоит в том, что Он совершенно бескорыстен. Он живет не для Себя, но только для славы Отца и для спасения братьев Своих. «Для вас» - вот формула существования Посредника. Он жертвенен по самому Своему существу. В Его бытии написано, что он «предан». Как осуществится Его жертва, зависит от того, каким путем пойдет история, а это определяется нерасторжимым переплетением человеческого решения и воли Отца. Жертвой может быть просто любовь, если люди веруют, - она должна осуществиться через гибель, если люди замкнутся в себе.

Помазание - это таинственное воздействие Бога, которым отдельный человек изымается из повседневности и помещается на рубеж миров: для Бога - по направлению к людям, для людей - к Богу. Это исполняется во Христе, - так, что всякое другое помазание есть не более чем предчувствие Его помазанности. А оно, возвещаемое «полнотой елея», есть Сам Дух Святой. Через Него Дева прияла Сына Божия. В Нем Мессия живет, действует, говорит.

Поэтому Его и можно познать только в Святом Духе. Когда Петр на Его вопрос отвечает Ему: «Ты Христос, Сын Бога Живаго», Иисус говорит ему с ликованием: «Блажен ты, Симон, сын Ионин; потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, сущий на небесах», что означает: это понимание ты получил не от земли, не от своего духа, но от Духа Божия. Своим свидетельством Петр, познав это, оказывается там, где Мессия находится самим Своим бытием. Но тут же выясняется, как трудно там быть. Спустя одно мгновение Иисус говорит о страдании, и тут Петр пытается удержать Его: «Да не будет этого с Тобою», так что Господь, резко «обратившись», отталкивает его: «Отойди от Меня, сатана! ты мне соблазн; потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое». Тут Петр вновь становится самим собой и больше не узнает Мессии (Мф 18.13-23).

Как потрясает, что Иисус только теперь, «восхотев» идти в Иерусалим (Лк 9.51), говорит открыто о своей сущности - и даже тут заканчивает строгим повелением не говорить никому, что Он Мессия. Сама Благая Весть просто-напросто и состоит в том, что Он Мессия - и тем не менее Он долгое время вообще не упоминает об этом. Первые, кто узнает Его, - это бесы. Несчастные люди, в которых действует злая неземная сила, ощущают присутствие Того, Кто явился из иного мира. Они знают про пришествие, послан-ничество, приближающееся искупление. Иисус же с угрозой запрещает им говорить об этом (Мф 12.16). Затем народ, с его инстинктом видеть глубже образованных, смутно угадывает правду о Нем. Но Он ему не доверяется. Почему? Почему Он не скажет прямо:

«Это Я»? Почему не отзывается, когда они заговаривают с Ним об этом? Потому, что Он знает, что не найдет в них отклика. Они действительно ожидают Мессию, но Мессию земного царства. Это действительно должно быть религиозное царство, теократия, но оно должно означать увековечение Ветхого Союза, а не заключение Нового, небесного. Иисус знает, что как только прозвучит слово «Мессия», Его поймут в этом смысле и опутают сетями обмана. Поэтому Он молчит и старается сначала обратить сердца, чтобы они раскрылись для приятия Нового. Но это не удается, и весть остается невысказанной. Она, подобно запечатанному письму, достигает темницы Иоанна, который спрашивает через своих учеников: «Ты ли Тот, Который должен прийти, или ожидать нам другого?» Ему Иисус отвечает словами пророчества: «Пойдите, скажите Иоанну, что слышите и видите: слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовест-вуют. И блажен, кто не соблазнится о Мне» (Мф 11.4- 6). Иоанн, живущий духом пророков, распознает истину. В таком же запечатанном виде Иисус доверяет Весть Своим ученикам, запрещая разглашать ее.

Мессия пришел, но дальнейшее развитие событий зависит от готовности людей. Мир отверг Его, и Он уже не может стать тем мирным владыкой, по пришествии Которого все должно было, согласно пророчеству, расцвести в бесконечной полноте. Поэтому преданность, которая заложена в основе Его существа и должна была бы открыться в преображающей сердца бесконечной любви, выражается по-иному. Он предает Себя в руки врага. Мессия погибает. Жертвенность, присущая Его существу, выражается в смерти. Так с торжественным возвещением Его сущности сочетается мрачное предвидение страданий: «С того времени Иисус начал открывать ученикам Своим, что Ему должно идти в Иерусалим, и много пострадать от старейшин и первосвященников и книжников, и быть убиту, и в третий день воскреснуть» (Мф 16.21).

Мессианскому Первосвященнику не дано таинством святого обращения привести все сотворенное к Богу. Некоторые фразы прощальных речей и Первое Послание апостола Иоанна отдаленно дают нам почувствовать, как все это могло бы быть. Но это таинство заменяется таинством Его смерти. На тайной Вечере Он дарует своим Себя Самого, Свое «преданное» тело и Свою «пролитую» кровь (Лк 22.19-20). Отныне Евхаристия на все времена остается тем, о чем говорит Павел в Первом Послании к Коринфянам: «Всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете» (11.26). Его царственность не может уже стать сияющим откровением Божественной силы, господствующей потому, что она есть любовь и истина. Покорение мира уже не может совершиться как озарение сердец Божьим светом и огнем; оно должно пройти через победу ненависти. Венец мессианского Царя становится терновым венцом.

Тем не менее предустановленное остается неизменным. Сущность Мессии не меняется. И мы, хоть и с серьезностью раскаяния, все же спрашиваем себя: не на этом ли пути, вступать на который не следовало бы никогда, только и могли явиться последнее откровение Божией любви и святая полнота мессианской славы? Не на это ли указывает Он нам словами, произнесенными Им после воскресения: «Не так ли надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою?» (Лк 24.26). Но кто имеет право сказать, что понимает Божественную свободу этой необходимости?