§ 32. "ТРОИЧНАЯ УКРАШЕННОСТЬ" ТВОРЕНИЯ
§ 32. "ТРОИЧНАЯ УКРАШЕННОСТЬ" ТВОРЕНИЯ
"Из красоты творений по аналогии Создатель их созерцается в создании"[261]. В границах естественного созерцания, как его понимают византийские отцы, аналогия ("по аналогии") является отнюдь не рассудочным сравнением количественных или качественных характеристик. Скорее она представляет собой некоторую нравственную предпосылку. Человек открывает для себя подлинную, то есть личностную красоту космоса сообразно с мерой очищения своих собственных индивидуальных чувств. "Подлинная и самая усладительная красота созерцается только очищенным умом"[262]. Когда путем аскезы преодолевается "воображаемое" индивидуальное впечатление от чувственной красоты, тогда вещи видятся "всегда прекрасными весьма"[263], ибо они причастны к "созидающей красоту" Энергии божественной творческой Премудрости: "Мы называем прекрасным что?либо причастное красоте, а красотою — причастие созидающей Причине прекрасного во всем прекрасном. Поэтому Пресущественно–прекрасное и называется "красотою", поскольку все, что существует, получает от нее как от Причины благолепия и великолепия всего сущего только ему присущую красоту, и все сущее она, подобно свету, озаряет излияниями своих глубинных, созидающих красоту лучей, как бы призывая (????) к себе все сущее, отчего и называется красотою (??????), поскольку все во всем собирает в себе"[264]. Восхождение от красоты творений к личному Присутствию Бога–Слова, порождающего творения, — это нравственный процесс. Он означает участие в "созидающей красоту" личной божественной Энергии, внятие призыву, воплощенному в красоте творений. Это нравственный процесс очищения, постепенного и динамичного просветления ума, "изумления и постижения… которые побуждаются познанием в познании, созерцанием в созерцании, постижением в постижении"[265].
Это динамичное созерцание мира завершается (но никогда до конца) тем, что мы через посредство красоты открываем троичность божественной Энергии, "троичную украшенность творения"[266]. Красота творений — не одномерное выражение производящей причины. В ней проявляется единый и в то же время троичный модус божественной Энергии, который отражает таинство единого и в то же время троичного модуса божественной жизни. "Созерцая умом творения, — говорит Максим Исповедник, — мы получаем представление о Святой Троице, то есть об Отце, Сыне и Святом Духе… Таким образом, творение всеми заключенными в нем созданиями говорит о своей причине, троично воспеваемой, и как бы повествует о ней тем, кто способен к разумному слышанию"[267].
Благодаря этому троичному свидетельству красоты перед нами открывается эмпирическая возможность участвовать в изображении миром модуса божественной жизни. Он может быть выражен только в относительных образах и условных понятиях[268]. Дерзнем сказать, что Отец "промысливает", Слово "осуществляет", а Святой Дух "усовершает" творения[269]. Творение есть общее дело Троицы; но три Лица оказываются причиной тварей различным, хотя и единым образом[270]. Премудрость Отца "промышляет обо всем", мыслит "прежде всех век", волит и любит космические создания. Подлинная красота мира раскрывает это промышление, воление и любовь Отца. Но такое раскрытие есть логос, проявление Энергии Сына и Слова, через Него же "всё начало быть". И этот логос творений — не просто "мысль", "идея" каждого сущего, но бытие вещей. Оно предстает как "воипостазированная жизнь и жизнетворящая сила"[271] - иными словами, как Энергия Святого Духа. Красота творений (не чувственная и мнимая, но та красота, которая открывается очистившемуся от индивидуально–эгоцентрических притязаний, то есть распятому человеку) отражает личностную уникальность божественной Энергии, которая проявляется троично, но в то же время едино и нераздельно. "Отец творит Вселенную через Слово в Духе, ибо где Слово, там и Дух. И сотворенное Словом имеет от Духа, через Слово, силу бытия. Ибо написано в тридцать втором псалме: "Словом Господа… сотворены небеса, и духом уст Его — все воинство их"[272]. Все эти выражения и формулировки остаются "тонкими" понятиями вне реальной встречи жизни с истиной, вне пространства естественного
созерцания. Именно в нем совершается аскеза — очищение и самоотречение во имя личной встречи с красотой мира, во имя непосредственного опыта личностного измерения космоса.