Противъ Димиритовъ, такъ названныхъ некоторыми, исповедующихъ несовершенное вочеловеченіе Христа, ересь пятьдесятъ седмая, а по общему порядку семдесятъ седмая

Противъ Димиритовъ, такъ названныхъ некоторыми, исповедующихъ несовершенное вочеловеченіе Христа, ересь пятьдесятъ седмая, а по общему порядку семдесятъ седмая

Глава 1. Вследъ за вышеисчисленными, изъ предубежденія некоторыхъ произошла на светъ еще одна трудная для нашего пониманія и чуждая вере ересь, не могу сказать по какой причине, но разве лишь потому, что попустилъ ее непрестанно возмущающій человеческую природу и воюющій противъ нея діаволъ, который влагаетъ горькій ядъ свой въ прекрасно приготовленныя яства и такимъ образомъ какъ бы къ меду подбавляетъ горечь и притомъ чрезъ некоторыхъ дивныхъ по высоте жизни и непрестанно восхваляемыхъ за православіе людей. Это есть дело его, позавидовавшаго отъ начала отцу нашему Адаму и враждующаго со всеми человеками, какъ сказано кемъ–то изъ мудрецовъ, что зависть всегда враждебна великой благоуспешности [257]. Такъ и здесь чрезъ великихъ мужей онъ ввелъ некоторыя заблужденія, дабы не оставить насъ и Святую Божію Церковь безпечальною, но непрестанно тревожимою и воюемою. Ибо некоторымъ, и отъ насъ изшедшимъ, и притомъ въ великой почести бывшимъ, всегда возвеличиваемымъ похвалами и среди насъ, и среди всехъ православныхъ, угодно было отрицать умъ во Христе, во плоти пришедшемъ, и говорить, что пришедшій Христосъ, Господь нашъ, принялъ плоть и душу, ума же не принялъ, то есть не соделался совершеннымъ человекомъ. Не умею сказать, что изъ этого привнесли они для человеческаго рода, или отъ кого изъ прежде ихъ бывшихъ научились сему, — что полезнаго пріобрели они отъ сего, или даровали намъ и своимъ слушателямъ, и святой Божіей Церкви, кроме того, что произвели въ насъ смятеніе и разделеніе, скорбь и потерю сладости взаимнаго согласія и любви. Ибо, оставивъ последованіе Божественнымъ Писаніямъ, правоту и исповеданіе незлобія, пророческую, евангельскую и апостольскую веру, они привнесли къ намъ софистическое ученіе и баснословное, а вместе съ нимъ и множество бедствій, исполняя на самихъ себе сказанное: отступятъ некоторые отъ здраваго ученія, внимая баснемъ и тщегласіямъ (ср. 2 Там. 4, 3–4; 2, 16).

Гл. 2. Старецъ и досточтимый, всегда возлюбленный для насъ и для блаженной памяти папы Афанасія, а равно и для всехъ православныхъ, Аполлинарій изъ Лаодикіи, вотъ кто въ начале измыслилъ и принесъ это ученіе. И въ начале слыша сіе отъ некоторыхъ изъ наученныхъ имъ, мы не верили, подлинно ли онъ, будучи такимъ мужемъ, пустилъ на светъ это ученіе, терпеливо ожидая съ надеждою до техъ поръ, пока не узнаемъ дела въ точности. Мы говорили, что пришедшія къ намъ отъ него чада, не разумея глубины ученія такого ученаго и мудраго мужа и учителя, сами отъ себя измыслили это, не наученныя отъ него, такъ какъ между самими пришедшими къ намъ было много разномыслія. Ибо некоторые изъ нихъ дерзали говорить, что Христосъ принесъ тело свыше; эти странныя мненія, оставаясь въ уме человеческомъ, делаютъ неимоверные успехи. Другіе изъ нихъ отрицали и то, что Христосъ принялъ душу. Некоторые же дерзали называть даже и тело Христа единосущнымъ Божеству. И привели въ великое смятеніе верхнія страны, ради чего явилась нужда созвать соборъ и анафематствовать таковыхъ. Но были составлены и памятныя записи, списки съ коихъ были посланы блаженной памяти папе Афанасію. Въ виду этихъ памятныхъ записей и самъ блаженный вынужденъ былъ написать посланіе противъ говорящихъ таковое съ грозными словами, пославъ оное къ почтеннейшему епископу Епиктиту, потому что сей просилъ его о томъ, дабы дать ответъ произведшимъ смятеніе. Ясно написавши о вере въ семъ посланіи, самъ блаженный и объявилъ еретичествующими утверждавшихъ сіе и производившихъ смятеніе. Съ каковаго посланія списокъ я счелъ нужнымъ предложить здесь въ целости. Вотъ онъ:

Афанасій, епископъ Александрійскій къ Епиктиту, Епископу Коринфскому.

Гл. 3. Я думалъ, что всякое суесловіе всехъ, сколько ни есть еретиковъ прекращено соборомъ, бывшимъ въ Никее: ибо исповеданная на немъ отцами на основаніи Священныхъ Писаній вера достаточна для ниспроверженія всякаго нечестія и для утвержденія благочестивой веры во Христе. Посему и ныне, когда были различные соборы въ Галліи, Испаніи и великомъ Риме, все сошедшіеся, общимъ решеніемъ, какъ бы движимые единымъ духомъ, анафематствовали еще скрывавшихся и мыслившихъ подобно Арію, разумею Авксентія Медіоланскаго, Урсакія, Валента и Гаія изъ Панноніи. И по причине того, что таковые придумали себе названія соборовъ, они написали повсюду, чтобы не именовался ни одинъ соборъ въ кафолической Церкви, кроме бывшаго въ Никее, торжествующаго надъ всякою ересью, въ особенности же Аріанскою, ради которой тогда попреимуществу онъ и созванъ былъ. Итакъ какимъ же образомъ еще и после этого некоторые покушаются вступать въ споры или изысканія? Если они изъ Аріанъ, то нетъ ничего удивительнаго, если клевещутъ на написанное противъ нихъ, такъ какъ когда и Еллины слышатъ, что идолы языкъ сребро и злато, дело рукъ человеческихъ (Псал. 134, 15), они считаютъ безуміемъ ученіе о семъ Святаго Духа. Если же они изъ техъ, которымъ кажется, что они право веруютъ и любятъ раскрытое отцами, то таковые, желая все ниспровергать своими изысканіями, делаютъ не иное что, какъ, по написанному, напаяютъ подруга своего развращеніемъ мутнымъ (Авв. 2, 15) и вступаютъ въ словопренія ни на кую же иную потребу, какъ только на разореніе неиспорченныхъ (2 Тим. 2, 14).

Гл. 4. Такъ пишу это, прочитавъ присланныя твоимъ благочестіемъ памятныя записи, чего я не долженъ былъ бы писать, дабы не было о семъ даже и памяти въ потомстве. Ибо кто когда либо слышалъ что либо подобное? Кто научилъ, или научился? Отъ Сіона бо изыдетъ слово Господне и законъ Божій изъ Іерусалима (Ис. 2, 3). А сіе откуда изошло? Какой адъ изрыгнулъ слово о томъ, что тело, воспринятое отъ Маріи, единосущно Божеству Слова? или что Слово превратилось въ плоть и кости, въ волосы и въ целое тело и изменилось въ собственномъ естестве? И кто вообще изъ христіанъ слышалъ, чтобы Сынъ носилъ тело призрачно, а не по естеству, или кто былъ столь нечестивъ, чтобы говорить и думать, будто самое Божество Его, единосущное Отцу, было обрезано, и что отъ совершеннаго произошло несовершенное, и что пригвожденное на древе было не тело, но сама сущность зиждительная для всякаго естества? Кто, слыша, что Слово не изъ Маріи, а изъ своей сущности претворило Себе страстное тело, назвалъ бы христіаниномъ говорящаго сіе? И кто измыслилъ это беззаконное нечестіе, чтобы придти къ мысли и сказать, будто утверждающій рожденіе тела Господня отъ Маріи мыслитъ въ Божестве уже не Троицу, а четверицу? Разсуждающіе такъ говорятъ какъ бы то, что плоть, въ которую облекся Спаситель отъ Маріи, принадлежитъ къ сущности Троицы. Откуда изрыгнули некоторые еще и то нечестіе, подобное вышесказанному, чтобы утверждать, что тело не моложе Божества Слова, но всегда было совечно ему, поелику состоитъ изъ самой премудрости? Какимъ же образомъ дерзнули такъ называемые христіане сомневаться и въ томъ, что произшедшій отъ Маріи Господь есть Сынъ Божій по существу и естеству, а по плоти отъ семени Давидова и отъ плоти святой Маріи. Кто были настолько дерзкіе, чтобы говорить, что Христосъ, пострадавшій плотію и распятый не былъ Господь и Спаситель, Богъ и Сынъ Отца? Или какимъ образомъ хотятъ именоваться христіанами говорящіе, что Слово сошло на святаго человека, какъ бы на одного изъ пророковъ, а не Само соделалось человекомъ, принявшимъ отъ Маріи тело, но что иной былъ Христосъ, а иной — Сынъ Божій, прежде Маріи и прежде вековъ сущій Сынъ Отца? Или какимъ образомъ могутъ быть христіанами говорящіе, что иной есть Богъ и иной — Слово Божіе?

Гл. 5. Все сіе различно сказанное въ памятныхъ записяхъ имеетъ одну и ту же мысль, клонящуюся къ нечестію. По причине сего разногласятъ и состязаются въ борьбе между собою хвалящіеся исповеданіемъ отцевъ, составленнымъ въ Никее. И я удивился терпеливости благочестія твоего и тому, что оно не остановило говорящихъ сіе, но предложило имъ благочестивую веру, чтобы они или, послушавъ, успокоились, или, противореча, наименованы были еретиками. Ибо вышеупомянутое несказанно и неслыханно у христіанъ, но по всему чуждо апостольскаго ученія. Посему–то я и открылъ ихъ ученіе, какъ сказано, вписавъ его въ посланіе это, дабы и только слышащій о немъ могъ увидеть заключающуюся въ немъ срамоту и нечестіе. И хотя во многомъ должно было бы обвинять и изобличать срамоту измыслившихъ сіе, однако же хорошо было бы и этимъ ограничить посланіе и ничего не писать более. Ибо столь явно открывающіеся недостатки открывать более и заниматься ими не должно, дабы людьми спорливыми они не сочтены были за сомнительные. Одно достаточно было бы отвечать на сіе и сказать, что это не есть ученіе кафолической Церкви, и не такъ мыслили отцы. Но дабы и изъ совершеннаго молчанія изобретатели золъ не сделали себе повода къ безстыдству, хорошо будетъ привести на память немногое отъ Божественныхъ Писаній; ибо можетъ быть хотя такимъ образомъ пристыженные они престанутъ отъ этихъ скверныхъ измышленій.

Гл. 6. Откуда вамъ пришло на мысль утверждать, что тело единосущно Божеству Слова? Начать съ этого хорошо для того, чтобы, когда показана будетъ нетвердость сего, и все прочее оказалось таковымъ. Итакъ изъ Писаній нельзя вывести этого, ибо оне говорятъ, что Богъ былъ въ человеческомъ теле. Но и отцы, сошедшіеся въ Никее, высказали, что не тело, а Самъ Сынъ единосущенъ Отцу. И затемъ по Писаніямъ Онъ исповедуется, какъ произшедшій изъ существа Отца, а тело — отъ Маріи. Посему или отвергните соборъ въ Никее и допускайте это, какъ еретики, или же, если хотите быть чадами отцевъ, не мыслите иначе, вопреки тому, что написали они. Ибо безразсудность такого мненія вамъ можно видеть изъ следующаго: если Слово единосущно телу, имеющему естество изъ земли, а Слово, по исповеданію отцевъ, единосущно Отцу, то и Самъ Отецъ будетъ единосущенъ телу, изъ земли произшедшему. И за что еще вы упрекаете Аріанъ, говорящихъ, что Сынъ есть тварь, когда и сами говорите, что Отецъ единосущенъ тварямъ, и переходите къ другому нечестію, утверждая, что Слово превратилось въ плоть и кости, въ волосы и нервы, и въ целое тело и изменилось въ собственномъ естестве? Въ такомъ случае благовременно сказать прямо и то, что Оно произошло изъ земли: ибо изъ земли естество костей и всего тела. Итакъ, каково же безуміе ваше, если вы воюете и противъ самихъ себя? Говоря, что Слово единосущно телу, вы уравниваете одно съ другимъ, а говоря, что Оно превратилось въ плоть, вымышляете измененіе Самого Слова. Кто же будетъ терпеть далее, когда вы даже и это только произносите? Вы уклоняетесь въ нечестіе более всякой ереси. Ибо если Слово единосущно телу, то излишнее упоминаніе о Маріи и нужда въ ней, такъ какъ тело могло быть вечно и прежде Маріи, также какъ и Само Слово, если Оно, по вашему, единосущно телу. Какая была бы и нужда въ пришествіи Слова, если бы Оно или облеклось въ единосущное Себе, или, изменившись въ собственномъ естестве, соделалось теломъ? Ибо не Само Себя восприняло Божество, чтобы облечься и въ единосущное Себе; но и не согрешило искупляющее грехи другихъ Слово, чтобы, изменившисъ въ тело, принести Себя въ жертву за Себя Самого и искупить Себя.

Гл. 7. Не такъ это; да не будетъ! Отъ семене Авраамова пріемлетъ, какъ сказалъ Апостолъ, отнюдуже долженъ бе повсему подобитися братіи (Евр. 2, 16–17) и принять подобное самъ тело. Для сего–то истинно послужила и Марія, дабы отъ нея Онъ принялъ оное и какъ собственное принесъ его за насъ. И на нее указывалъ пророчески Исаія, говоря: се Дева во чреве зачнетъ и родитъ (Ис. 7, 14). За темъ Гавріилъ посылается къ ней не просто какъ къ деве, но какъ къ Деве, обрученной мужу, чтобы изъ самаго имени обрученнаго показать, Марія есть истинно человекъ. И о рожденіи упоминаетъ Писаніе и говоритъ: повитъ Его (Лук. 2, 7) и ублажаемы были сосца, яже Онъ ссалъ (Лук. 11, 27). Принесена была и жертва, такъ какъ Рожденный разверзъ ложесна (ср. Лук. 11, 23–24). Все это были признаки раждающей Девы. И Гавріилъ не колеблясь благовествовалъ ей, говоря не просто: раждаемое въ тебе, дабы не думали, что тело отвне привводится въ нее, но: отъ тебя, дабы верили, что раждаемое произошло отъ нея по естеству, такъ какъ и естество ясно показываетъ, что невозможно, чтобы тело девы нераждающей носило млеко, и невозможно, чтобы питаемо было млекомъ и свиваемо тело, не рожденное прежде естественнымъ образомъ. Оно–то есть обрезанное на осьмый день; Его принялъ на руки Симеонъ; Оно стало отрокомъ, возрасло, было десятилетнимъ и достигло тридцатаго года (Лук. 2). Ибо не самое существо Слова, неизменное и непреложное, изменившись, было обрезано, какъ предполагаютъ некоторые, такъ какъ Самъ Спаситель говоритъ: видите Меня, яко Азъ есмь и не изменяюся (Лук. 24, 39; Мал. 3, 6); а Павелъ пишетъ: Іисусъ Христосъ вчера и днесь той же и во веки (Евр. 13, 8); но въ теле обрезанномъ, носимомъ, ядшемъ, утруждавшемся, пригвожденномъ къ древу и пострадавшемъ было безстрастное и безтелестное Слово Бога. Это тело было положено во гробъ, когда Самъ Онъ сущимъ въ темнице духовомъ сошедъ проповеда, какъ сказалъ Петръ (1 Петр. 3, 19).

Гл. 8. Что въ особенности показываетъ безуміе ихъ, такъ это то, что они говорятъ, будто Слово обратилось въ кости и плоть. Ибо, если бы это было, то не было бы нужды и въ гробе. Тогда тело само собою сошло бы проповедывать находившимся въ аде духамъ, ныне же Самъ Онъ сошелъ проповедывать, а тело Іосифъ, обвивъ плащаницею, положилъ на Голгофе (Матф. 27, 59), и чрезъ то всемъ показано было, что тело не было Словомъ, но было теломъ Слова. И это–то тело, воскресшее изъ мертвыхъ, осязалъ фома и виделъ на немъ язвы гвоздиныя, которыя терпело само Слово, видя ихъ прибиваемыми на собственномъ теле и, имея силу препятствовать, не воспрепятствовало: но и напротивъ, Само безтелесное, Оно усвояло Себе принадлежащее телу, какъ Свое собственное. Когда, напримеръ, тело Его біемо было слугою, то Онъ, какъ бы Самъ страдая, говорилъ: что Мя біеши (Іоан. 18, 23)? И неприкосновенный по естеству, однако же говорилъ: плещи Мои вдахъ на раны и лица Моего не отвратихъ отъ заплеваній (Ис. 50, 6). Ибо что претерпевало человеческое естество Слова, то, сосуществуя ему, Слово переносило на Себя, дабы мы могли причаститься Божеству Слова. И было нечто странное въ томъ, что Онъ былъ страждущимъ и не страждущимъ; страждущимъ, потому что страдало собственное Его тело, и Онъ пребывалъ въ самомъ страждущемъ (теле); — не страждущимъ, потому что Слово, будучи по естеству Богомъ, безстрастно. И Онъ былъ безтелесный въ страстномъ теле, а тело содержало въ себе безстрастное Слово, уничтожавшее немощи самаго тела. И Онъ делалъ это, и таковымъ былъ для того, чтобы, принявъ наше и принесши оное въ жертву, Самому умереть и потомъ, облекши насъ Своимъ, дать Апостолу случай сказать: подобаетъ тленному сему облещися въ нетленіе и мертвенному сему облещися въ безсмертіе (1 Кор. 15, 53).

Гл. 9. И это было не предположительно только, какъ еще некоторые думали; да не будетъ! но такъ какъ Спаситель по истине соделался действительнымъ человекомъ, то совершилось и спасеніе целаго человека. Ибо если бы Слово только предположительно было въ теле, какъ они думаютъ, а предположительно высказываемое есть призракъ, то призрачнымъ оказывается и то, что называется спасеніемъ и воскресеніемъ человековъ, по ученію нечестивейшихъ Манихеевъ. Но спасеніе наше не было призракомъ и было спасеніемъ не одного тела, но по истине целаго человека, то есть души и тела въ немъ. И такъ тело Спасителя, принятое Имъ, по Божественнымъ Писаніямъ, отъ Маріи, было действительно человеческое и истинное. Истиннымъ же было, поелику было тождественно съ нашимъ: ибо Марія была сестра наша, потому что и все мы — отъ Адама. И пусть никто не усомнится въ семъ, вспомнивши о томъ, что написалъ Лука. Ибо после воскресенія Христа изъ мертвыхъ, когда некоторымъ казалось, что они видятъ не Господа въ теле отъ Маріи, но вместо Него созерцаютъ духа, Онъ говорилъ: видите руце Мои и нозе Мои и язвы гвоздиныя, яко Самъ Азъ есмь. Осяжите и видите: яко духъ плоти и кости не имать, яко же Мене видите имуща. И сіе рекъ, показа имъ руце и нозе (Лук. 24. 39–40; ср. Іоан. 20, 25). Сими словами вместе съ темъ могутъ быть обличены и дерзнувшіе сказать, что Господь изменился въ плоть и кости; ибо Онъ не сказалъ: яко же Мене видите сущаго плоть и кости, но: имуща, дабы не думали, что Само Слово обратилось въ оныя, но верили, что Оно имеетъ сіе и прежде смерти и после воскресенія.

Гл. 10. Поелику это имеетъ за себя столь ясное доказательство, то уже излишне было бы касаться другихъ доказательствъ и ими заниматься, такъ какъ тело, въ которомъ было Слово, не единосущно Божеству, но по истине рождено отъ Маріи, и Само Слово не обратилось въ кости и плоть, но было во плоти. Ибо изреченіе Іоанна: Слово плоть бысть (Іоан. 1, 14) имеетъ такой же смыслъ, какой можно найти въ изреченіи, подобномъ сему. Такъ у Павла написано: Христосъ былъ по насъ клятва (Гал. 3, 13). И какъ не самъ Онъ соделался клятвою (проклятіемъ), но лишь потому сказано: былъ клятвою, что Онъ воспринялъ за насъ проклятіе, такъ и плоть бысть не потому, что обратился въ плоть, но потому, что за насъ воспринялъ плоть и соделался человекомъ. И потому изреченіе; Слово плоть бысть равносильно изреченію: соделался человекомъ, согласно сказанному у Іоиля: излію отъ Духа Моего на всякую плоть (Іоил. 2, 28). Не для безсловесныхъ было это обетованіе, но для человековъ, ради которыхъ и Господь соделался человекомъ. Если же это изреченіе имеетъ такой смыслъ, то во всякомъ случае по справедливости сами себя осудятъ помыслившіе, что плоть была сама отъ себя прежде Маріи, и Слово прежде нея имело человеческую душу и въ ней всегда пребывало прежде пришествія Своего. Но пусть престанутъ и говорящіе, что плоть не пріемлетъ смерти, но имеетъ безсмертную природу. Ибо если бы она не умирала, то какимъ образомъ Павелъ передалъ бы Коринфянамъ то, что и принялъ, яко Христосъ умре грехъ нашихъ ради по писаніемъ (1 Кор. 15, 3)? Какимъ же образомъ Онъ и всецело воскресъ бы, если бы прежде не умеръ? И весьма постыдятся вообще допустившіе мысль, что вместо Троицы можетъ быть четверица, если говорить, что тело воспринято отъ Маріи. Ибо если мы назовемъ тело единосущнымъ Слову, то Троица остается Троицею, такъ какъ никакое чуждое Слово въ нее не привносится, если же назовемъ воспринятое отъ Маріи тело человекомъ, то, поелику тело по существу чуждо (Слову) и Слово въ немъ пребываетъ, необходимо оказывается, вместо Троицы, четверица, вследствіе прибавленія тела.

Гл. 11 Такъ говорящіе о семъ не замечаютъ, какъ претыкаются о самихъ себя; потому что если бы они и не говорили, что тело воспринято отъ Маріи, но утверждали, что оно единосущно Слову, темъ не менее, темъ самымъ въ чемъ они лицемерятъ, чтобы не считали ихъ такъ мыслящими, они и обличены будутъ по безумію своему, допуская четверицу. Ибо какъ Сынъ, будучи, по ихъ мненію, единосущнымъ Отцу, не есть Самъ Отецъ, но называется Сыномъ, единосущнымъ въ отношеніи къ Отцу, такъ и единосущное Слову тело не есть Само Слово, но иное въ отношеніи къ Слову; если же оно иное, то, по ихъ мненію, Троица ихъ будетъ четверицею. Ибо не истинная, действительно совершенная и нераздельная Троица пріемлетъ прибавленіе, но ими измышленная. И какимъ образомъ могутъ быть христіанами измышляющіе иного помимо истиннаго Бога? Еще и въ другомъ ихъ мудрованіи можно видеть безуміе ихъ. Если на основаніи того, что тело Спасителя есть и въ Писаніяхъ называется принятымъ отъ Маріи и человеческимъ, они думаютъ, что вместо Троицы идетъ речь о четверице, съ такъ называемымъ прибавленіемъ въ теле, то они весьма заблуждаются, твореніе приравнивая Творцу и предполагая, что Божество можетъ принимать прибавленіе. И не разумеютъ они, что не для прибавленія къ Божеству Слово плоть бысть, но дабы воскресла плоть; и произошло отъ Маріи Слово не для того, чтобы сделаться лучшимъ, но дабы искупленъ былъ человеческій родъ. Да и какимъ образомъ искупленное Словомъ и оживотворенное Имъ тело можетъ сделать прибавленіе Божества оживотворившему его Слову? Напротивъ самому человеческому телу сделано великое прибавленіе отъ общенія и единенія съ нимъ Слова: изъ смертнаго оно соделалось безсмертнымъ; будучи душевнымъ, стало духовнымъ, и изъ земли произшедши прошло чрезъ врата небесныя. Троица же и по принятіи Словомъ тела отъ Маріи есть Троица, не пріемлющая ни прибавленія, ни отделенія, но всегда совершенная, и въ Троице едино Божество познается, и такимъ образомъ въ Церкви проповедуется единый Богъ, Отецъ Слова.

Гл. 12. Въ виду того же основанія замолчатъ после того и говорившіе некогда, что произшедшій отъ Маріи не есть Самъ Христосъ, Господь и Богъ: ибо если бы не Богъ былъ въ теле, какимъ образомъ произшедшій отъ Маріи тотчасъ же былъ названъ Еммануиломъ, еже есть сказаемо съ нами Богъ (Матф. 1, 23; ср. Ис. 7, 14)? Если бы Слово не было во плоти, то какимъ образомъ и Павелъ писалъ бы къ Римлянамъ: отъ нихже Христосъ по плоти, Сый надъ всеми Богъ благословенъ во веки, аминь (Рим. 9, 5)? Итакъ пусть исповедуютъ свое заблужденіе прежде отрицавшіе, что Распятый есть Богъ, убеждаемые всеми Божественными Писаніями, особенно фомою, который, после того какъ увидалъ на Немъ язвы гвоздиныя, воскликнулъ: Господь мой и Богъ мой (Іоан. 20, 28)! Ибо будучи Богъ и Господь славы, Сынъ былъ въ безславно пригвождаемомъ ко кресту и обезчещиваемомъ теле. Но тело страдало пронзенное на древе, и изъ ребръ его истекла кровь и вода, а храмъ Слова былъ исполненъ Божества. Посему–то солнце, видя Зиждителя своего претерпевавшимъ сіе въ подверженномъ поруганію теле, сокрыло лучи свои и омрачило землю. Само же тело, имея смертное естество, превыше естества своего воскресло ради Слова, въ немъ обитавшаго, стало свободнымъ отъ естественнаго тленія и соделалось облаченіемъ для Слова. Облекши же превысшее человека Слово, оно соделалось безсмертнымъ. А о томъ, что некоторые измышляютъ и говорятъ, что какъ въ каждомъ изъ пророковъ было Слово, такъ и на некотораго человека, родившагося отъ Маріи, сошло Слово, разсуждать излишне, такъ какъ безуміе ихъ явно изобличаетъ себя. Ибо, если Оно сошло такимъ образомъ, то для чего оно и Само родилось отъ Девы, а не отъ мужа и жены, какъ рожденъ и каждый изъ святыхъ? Или, коль скоро Слово сошло такимъ образомъ; для чего не говорится и о смерти каждаго, что она была понесена за насъ, а только о смерти Сего Одного? Если на каждаго изъ пророковъ сходило Слово, то для чего объ Одномъ только произшедшемъ отъ Маріи говорится, что Онъ пришелъ единою въ кончину вековъ (Евр. 9, 26)? Или же, если Слово сходило на Него такъ же какъ и на прежде бывшихъ святыхъ, для чего все другіе умершіе не воскресли, а Одинъ рожденный отъ Маріи тридневно воскресъ? Или еще коль скоро Слово сходило на Него подобно тому какъ на другихъ, то для чего Одинъ рожденный отъ Маріи называется Еммануиломъ, какъ будто бы и тело рождено отъ Нея исполненнымъ Божества? Ибо Еммануилъ толкуется: съ нами Богъ. Или также почему, если бы Онъ сошелъ такимъ образомъ, когда каждый изъ святыхъ естъ и пьетъ, и устаетъ, и умираетъ, не говорится, что онъ есть ядущій и устающій и умирающій, но говорится только объ Одномъ родившемся отъ Маріи? Ибо что терпело сіе тело, о томъ говорится такъ, какъ будто это терпело Само Слово. И между темъ какъ о всехъ другихъ говорится только то, что они произошли или рождены, объ Одномъ только рожденномъ отъ Маріи сказано: и Слово плоть бысть (Іоан. 1, 14).

Гл. 13. Изъ этого видно, что на всехъ другихъ Слово сходило для пророчествованія, но то же Слово, принявши для себя плоть отъ Маріи, явилось человекомъ, будучи по естеству и по существу Словомъ Божіимъ, по плоти же отъ семени Давидова и отъ плоти Маріи соделавшись человекомъ какъ сказалъ Павелъ (Рим. 1, 3; Гал. 4, 4 и др). Его и Отецъ указалъ на Іордане и на горе, говоря: Сей есть Сынъ Мой возлюбленный, о Немже благоволихъ (Матф. 3, 17; 17, 5). Сего Аріане отвергли, а мы признаемъ, покланяемся Ему, не разделяя Сына и Слова, но зная, что Само Слово есть Сынъ, чрезъ Котораго все произошло, и мы стали свободны. Посему мы и удивились, какъ вообще между нами возникла такая распря о семъ. Но благодареніе Богу, насколько огорчены мы были, читая памятныя записи, настолько же обрадованы концемъ ихъ. Ибо возмущенные въ своей вере удалились съ согласіемъ и помирились съ исповеданіемъ благочестивой и православной веры. Это–то и меня, прежде того много обдумывавшаго дело, заставило написать сіе немногое, такъ какъ я разсудилъ, какъ бы отъ молчанія не произошла вместо радости скорбь для подавшихъ вамъ своимъ согласіемъ поводъ радоваться. Итакъ прошу прежде всего твою благосклонность, а потомъ и слушателей принять сіе посланіе съ благою совестію, и если въ немъ чего либо не достаетъ для благочестія, исправить и раскрыть мне; если же что, какъ отъ простеца въ слове, написано и несоответственно достоинству предмета и несовершенно, то признать это следствіемъ нашей немощи въ слове. Будьте здравы!

Дозде посланіе Афанасія.

Гл. 14. Итакъ, когда приведено было намъ и это посланіе, мы на основаніи слышаннаго нами отъ нихъ или отъ другихъ решились писать противъ нихъ; и такъ какъ для всехъ стало ясно, что мы никого не оклеветали, то я примусь за опроверженія ихъ, дабы ни съ какой стороны ни у кого не впасть намъ въ подозреніе, какъ оклеветывающимъ братій нашихъ, хотя я и до сихъ поръ умоляю ихъ исправить то, что кажется огорчающимъ насъ, чтобы ни они намъ не причинили вреда, ни мы имъ. Ибо мы часто и пословъ посылали къ нимъ и увещавали и еще продолжаемъ увещавать прекратить любопреніе и последовать Божественному постановленію апостоловъ и евангелистовъ, и отцевъ, и исповеданію веры простой, твердой, непоколебимой и правдивейшей во всемъ.

А между темъ иные говорили намъ въ слухъ, что не эту нашу плоть и не подобную нашей, принялъ Господь пришедши, но инаковую сравнительно съ нашею. И о если бы они говорши это къ славословію и похвале! И мы сами говоримъ, что тело Его было свято и непорочно: ибо Онъ греха не сотвори, ни обретеся лесть во устехъ Его (1 Пет. 2, 22). Это ясно всякому благочестиво говорящему и мыслящему о Христе. Впрочемъ, хотя мы и говоримъ, что непорочное тело Его, которое Онъ принялъ, тождественно съ нашимъ, однако же это самое тело у насъ согрешившихъ много ниже и хуже, не потому чтобы оно было совсемъ непохоже на Его тело и инаково, а по причине прегрешеній и грехопаденій нашихъ; потому что не иное тело принялъ Господь и иное имеемъ мы, но тоже самое тело въ Немъ сохранилось и пребыло непорочнымъ.

Гл. 15. Другіе же изъ нихъ и доселе влекомые любопреніемъ и водимые странными мненіями, а не ученіемъ отцевъ, и не держась Главы веры, изъ Которой все тело составляемо и счиневаемо осязаніемъ и связями возращеніе Божіе творитъ, какъ говоритъ Апостолъ (Ефес. 4, 16), но можетъ быть допустивши смутить свой слухъ внушеніями некоторыхъ чуждыхъ людей, ближе подходящихъ къ Валентину, Маркіону и Манихеямъ, сами более измышляютъ ложное, — какъ будто бы въ честь Христа, — нежели истинствуютъ. Когда услышатъ отъ насъ, что Христосъ имелъ наше тело, тотчасъ обращаются къ собственнымъ баснямъ, соответственнымъ ихъ любопренію, говоря, что Онъ имелъ ногти и плоть, и волосы, и все другое не такіе, какіе имеемъ мы, но имелъ иные ногти и иную плоть, и все остальное не такого качества, какъ у насъ, но инаковаго сравнительно съ нашими; этими суетными словами, по примеру Валентина и другихъ названныхъ ересей, они лукаво какъ будто хотятъ воздать честь Христу. Когда мы станемъ признавать во Христе все совершеннымъ, эти люди (обстоятельно написано о таковыхъ, много заботящяхся и ничего не делающихъ), пугая умы людей неиспорченныхъ, тотчасъ говорятъ: итакъ Онъ не имелъ нужды въ обычномъ для плоти, т. е. въ отхожемъ местоиспражненіи и другомъ? Это для нихъ кажется мудрымъ, но оказывается опаснымъ и вообще пустословіемъ, какъ говоритъ пророкъ: кто бо изыска сія изъ рукъ вашихъ (Ис. 1, 12)? Ибо о комъ изъ святыхъ и пророковъ, конечно бывшихъ людьми, а не богами, и евангелистовъ и прочихъ, состоявшихъ изъ души и тела, бывшихъ безъ всякаго сомненія, подобными намъ, писано было что нибудь относительно подобныхъ вещей? Не скорее ли о более досточестномъ засвидетельствовало Писаніе относительно святыхъ, а темъ более относительно Господа Христа?

Гл. 16, Пусть скажутъ намъ эти страшилища овецъ, пугалы голубей, гонители агнцевъ и стадъ Христовыхъ, где питался Моисей въ теченіи сорока дней? Где совершалъ естественныя отправленія Илія при потоке Харафе, когда по повеленію Божію онъ елъ заутра хлебъ и мясо къ вечеру отъ приношенія врановъ (3 Цар. 17, 6)? Странно было бы, если бы Писаніе говорило о семъ, какъ и ныне странно изследовать о томъ. Да и что пользы въ этомъ или какое пріобретеніе? Это послужитъ разве лишь поводомъ къ неверію со стороны предзанятаго мненія, при помощи пустословія и суетнаго развращенія. Пусть скажутъ намъ еще: какимъ образомъ Богъ, когда восхотелъ, соделалъ то, что въ теченіи сорока летъ не росли волосы, ни ветшала обувь, ни изнашивались или не делались грязными одежды сыновъ Израилевыхъ? Разве и они сошли съ неба? Разве и они были боги? Но ихъ не хвалятъ, но во многомъ они раздражали Бога. Не были ли они подобострастны намъ? Но Богъ хотелъ чрезъ это показать, что у Него и съ Его попущенія все можетъ быть и не быть. А дабы съ другой стороны кто–либо по причине совершавшихся между ними отъ Бога чудеснымъ образомъ действій, то есть, что у нихъ волосы не росли и одежды не ветшали и прочее, и что хлебъ ангельскій яде человекъ (Псал. 77, 25), не къ нимъ самимъ отнесъ этихъ сверхъестественныхъ действій, — для удостоверенія насъ въ этомъ Божественное Писаніе говоритъ: пусть каждый возметъ себе железный рылецъ (лопатку) за поясъ свой, да когда сядетъ на место, ископаетъ имъ (яму) и закопаетъ навозъ свой, потому что народъ святъ и Господь обитаетъ среди полка (Втор. 23, 13–14). Къ этому Евреи прибавляютъ еще сказаніе, что это типическое явленіе продолжалось у нихъ лишь до некотораго времени, именно доколе Богъ восхотелъ являть среди нихъ это чудо, и что, хотя они ели и мяса, и перепеловъ, однако же имъ не приходилось иметь естественную нужду.

Гл. 17. И если у Евреевъ ради славы отцевъ ихъ или съ обильнымъ прибавленіемъ вымысла или же и по истине это разглашается, хотя они и сами знали, что прославляемые ими были и люди, и тленные, состоявшіе изъ плоти, крови и души, а не боги: то кто можетъ снести, слыша отъ этихъ людей столь дерзкія речи о Христе, свыше пришедшемъ Слове Божіемъ и Его преславномъ и истинномъ во плоти пришествіи? Въ пришествіи Его исполнилось сказанное: искушенный по всяческимъ какъ человекъ, разве греха (Евр. 4, 15). Поэтому, хотя Онъ воистину имелъ нашу плоть, однако Ему возможно было и не делать того, что кажется для насъ унизительнымъ, а совершать то, что было досточестно и вполне приличествовало Божеству, подобно тому какъ и у сыновъ Израилевыхъ не росли волосы и одежды не делались грязными; и это все случилось съ ними, если верить преданію. А что Христосъ и одежды имелъ приготовленныя людьми, это несомненно, ибо разделиша ризы Его и объ одежде Его меташа жребія (Іоан. 19, 24; ср. Псал. 21, 19). Если же одежда была приготовлена людьми, то очевидно она была изъ шерсти и льна; а приготовленное изъ льна и шерсти было нечто бездушное и безчувственное. Но когда Онъ восхотелъ показать могущество Божества своего, то, преобразившись, явилъ лице Свое яко солнце и ризы Свои белы, яко снегъ (Матф. 17, 2). Ибо Всемогущему все возможно для того, чтобы однимъ мановеніемъ и сверхъ ожиданія даже и безчувственное и бездыханное обратить къ славе и блеску, подобно тому какъ, напримеръ, было съ жезломъ Моисея и съ обувью сыновъ Израилевыхъ. Все также признаютъ, что Апостолы были святые люди, что тела ихъ тленны, какъ и наши, но нетленны ради обитавшей въ нихъ славы Божіей. И одна тень Петра исцеляла всехъ приносимыхъ немощныхъ (Деян. 5, 15); также главотяжи и убрусцы изъ одеждъ Павла совершали чудеса (Деян. 19, 12).

Гл. 18. И для чего эти люди такъ любопытствуютъ о Боге, построяя какія–то постыдныя предположенія о томъ, о чемъ никогда никакой нужды не являлось въ беседе ни у пророка, ни у евангелиста, ни у апостола, ни у другаго писателя? Но сколько въ подобномъ роде ни говорили бы они и хотя бы сверхъ того измыслили тьмы худыхъ речей, они не ниспровергнутъ отеческой веры нашей, истинно возвещающей Христа. Ибо Христосъ родился во плоти по истине отъ Маріи Приснодевы чрезъ Святаго Духа, и тотчасъ по зачатіи называется Еммануиломъ, что значитъ: съ нами Богъ (Матф. 1, 23). И уже не раждается вторично. Затемъ Отрокъ съ Іосифомъ и Маріею бежалъ въ Египетъ, поелику искали души отрочате (Матф. 2, 20), такъ какъ Онъ, будучи во плоти, могъ быть убитъ. Но отъ волхвовъ Онъ принялъ поклоненіе, какъ истинный Богъ, во плоти родившійся, и притомъ не призрачно. Возвратившись изъ Египта, Онъ по причине опасенія Іосифа не взошелъ въ Іерусалимъ ради Архелая, такъ какъ Отрокъ могъ быть задержанъ и прежде времени потерпеть то, что Онъ имелъ потерпеть после. Кроме того Онъ былъ возбраняемъ отъ Іоанна (Матф. 3, 14), когда рабъ призналъ въ Немъ Владыку, что Онъ есть воистинну Богъ вочеловечившійся; но Владыка не принялъ отъ Своего раба чести въ техъ видахъ, дабы исполнить всяку правду (Матф. 3, 15) во плоти, въ истинномъ и совершенномъ вочеловеченіи, оставляя намъ въ этомъ спасительный примеръ. Къ тому еще Онъ и утруждался отъ пути и не просто утруждался, но и седяше (Іоан. 4, 6). Посему такъ какъ Онъ истинно вочеловечился, то взывалъ, говоря: пріидите вси труждающіися и обремененніи, и Азъ упокою вы (Матф. 11, 28), дабы показать, что Божество Его достаточно сильно для того, чтобы упокоить все множество населяющихъ міръ, къ Нему приходящихъ. И искушаемъ Онъ былъ отъ діавола и пробылъ сорокъ дней не евши и не пивши (Матф. 4, 2), дабы показать, что Божество Его ни въ чемъ не нуждается. Ибо Онъ терпелъ, не испытывая чувства голода, какъ напротивъ бываетъ у васъ съ человекомъ воздерживающимся философски, стесняющимъ себя и делающимъ надъ собою усиліе; а у Христа это было безъ всякаго лишенія, по причине истиннаго Его Божества. Но последи, говоритъ Писаніе, взалка, дабы показать истинное вочеловеченіе Божества, допускавшаго человечеству быть причастнымъ благословнымъ и истиннымъ нуждамъ для того, чтобы истинная последовательность действій Божества не уничтожала истиннаго человечества. Равнымъ образомъ и при смоковнице Онъ взалкалъ (Матф. 21, 18 и Марк. 11, 12) и сотвори истинное бреніе (Іоан. 9, 6). Но изрекъ слово къ смоковнице, какъ Богъ, и оно сбылось (Матф. 21, 19 и Марк. 11, 20). И на корабле запретилъ ветру, и онъ престалъ (Лук. 8, 24). Чрезъ плюновеніе и бреніе, словомъ Своего Божества и плюновеніемъ Своего человечества и еще бреніемъ, подобно тому какъ было при сотвореніи Адама, даровалъ слепорожденному недостававшій членъ; поелику въ Немъ было все совершенно; страдалъ Онъ во плоти, въ Божестве же былъ безстрастенъ, доколе не возсталъ изъ мертвыхъ, уже совсемъ не страждущимъ и совсемъ ктому не умирающимъ (ср. Рим. 6, 9).

Гл. 19. Если же некоторые, по той причине, что Онъ принялъ тело не отъ семени мужескаго, сочтутъ это тело инаковымъ, не совсемъ сходнымъ съ нашимъ теломъ; то на сіе должно сказать, что коль скоро признано, что оно произошло отъ Маріи, такъ оно было уже наше, ибо и Марія не иною была въ отношеніи къ телу, чемъ мы. И Адамъ не отъ семени мужескаго произошелъ, но изъ земли созданъ; но потому, что онъ былъ отъ земли, а не отъ семени мужескаго; онъ вовсе не былъ инаковымъ съ нами по телу. Ибо и мы отъ него рождены и не отличны отъ него по телу, хотя и рождены отъ семени мужескаго и ложеснъ жены. Но некоторые, часто объ этомъ мудрствовавшіе и содержавшіе это въ уме, уклонялись отъ предмета, а еще некоторые изъ нихъ же самихъ, которые приходили къ намъ, во многомъ другомъ пустословя, клеветали на мужа прославляемаго великими похвалами [258], и какъ я думаю, или по простоте, или по непоследовательности, или выходя изъ своихъ собственныхъ границъ и разглашая слышанное отъ него, произвели смятеніе, действительно сильнее, чемъ должно было ожидать. Но объ избытке пустословія ихъ мною достаточно сказано доселе, такъ какъ читатели понимаютъ, что мы делали это ни изъ зависти, ни изъ ненависти къ упомянутому мужу. Мы даже умоляемъ его не отделяться отъ Христовой церкви и отъ всей сладости братскаго общенія, но отложить упорство въ любопреніи объ этомъ ученіи и обратиться къ лучшему согласно сказанному: обратися, обратися Сунамитино [259], обратися и узримъ въ тебе (Песн. 6, 12). Однако же возвращусь снова къ предмету, какъ того требуетъ последовательность.

Гл. 20. Онъ не только самъ не желаетъ учить о совершенномъ во плоти пришествіи Христа, но и другихъ отторгаетъ отъ спасенія, внушая страхъ и говоря, что не должно учить, что Христосъ воспринялъ совершенное человечество, будто на основаніи сказаннаго: пріемляй кроткія Господь (Псал. 146, 6). Но ничего нетъ удивительнаго, и никакой разницы никто не можетъ показать въ томъ, чтобы сказать, что Господь воспринялъ плоть или, что Онъ принялъ совершенное вочеловеченіе, или же, какъ это часто бываетъ между нами, употребить какія–либо другія подобозначущія выраженія. Ибо пріемляй, сказано, кроткія Господь и: воспріятъ меня отъ стадъ овчихъ (Псал. 77, 70) и: взятся (Деян. 1, 9) и: рекоста два мужа: мужіе Галилейстіи, что стоите? Сей вознесыйся отъ васъ (Деян. 1, 11; ср. 1, 10) [260].

И совершенно никакой разницы не имеетъ слово воспринять въ выраженіяхъ: воспринялъ, или: принялъ, или: воспроизвелъ въ Себе Свое человечество. Этимъ выраженіемъ не испугаютъ насъ желающіе возставать на людей простыхъ. Такъ должно говорить и да не подумаетъ кто либо, что мы клевещемъ или насмешливо говоримъ эти слова о такомъ предмете. Ибо я часто сомневался писать объ этомъ, дабы кто либо не подумалъ, что мы возстаемъ противъ него по вражде: потому что никто ничемъ не повредилъ намъ, говоря по человечески, и не похитиль чего либо нашего въ міре. Но уже имея въ виду не писать, я былъ вынужденъ самою истиною къ писанію, дабы не пройти вниманіемъ кого либо изъ мыслившихъ нечто противное вере; да и благочестивые читатели впоследствіи увидятъ, что слово наше происходитъ не изъ за мірской ревности. Напротивъ намъ весьма много принесъ бы пользы этотъ мужъ, какъ въ отношеніи мірскомъ, такъ и по отношенію къ любви, если бы единомысленно во всемъ согласовался со святою Божіею церковію, а не вводилъ чуждаго ученія. И такъ отъ него ли самого, или отъ учениковъ его иначе понятое ими ученіе его разглашается какъ бы мимоходомъ въ такомъ виде и подъ такимъ предлогомъ, я этого не могу сказать. Но мы часто размышляли и приходили въ изумленіе отъ того, что ради этого ученія воздвигается ими столь упорная распря и борьба даже до смерти. И уже изъ этого мы узнаемъ, что вероятно съ какою либо и особою прикровенною мыслію разглашаютъ они это ученіе.

Гл. 21. Если кого изъ нихъ спросить, то все они отвечаютъ различно. Некоторые говорятъ, что Господь принялъ несовершенное вочеловеченіе и что Онъ соделался не совершеннымъ человекомъ. Поелику же многими это не было принято, то они въ последствіи начали притворно скрывать это, какъ то мы узнали въ точности изъ устъ ихъ. Когда мы были въ Антіохіи, намъ случилось быть у главнейшихъ изъ нихъ, между которыми былъ и епископъ Виталій, мужъ благоговейнейшій въ жизни, по поведенію и обращенію. И когда мы говорили съ нимъ, советуя и увещавая согласоваться со святою Церковію въ верованіи и оставить спорное слово, то Виталій отвечалъ: что же такое между нами? — Онъ имелъ раздоръ съ некоторымъ мужемъ уважаемымъ и знаменитымъ, епископомъ Павлиномъ, равно и Павлинъ съ Виталіемъ, вызваннымъ нами. Итакъ мы желали обоихъ ихъ привести къ миру; потому что обоимъ имъ казалось, что они проповедуютъ православную веру, и каждый имелъ раздоръ по одному поводу: Виталій поносилъ Павлина за какое–то ученіе будто бы Савелліанское. Посему, когда мы прибыли туда, то удерживались совершеннаго общенія съ Павлиномъ до техъ поръ, пока онъ не переубедилъ насъ въ томъ съ помощію письменнаго изложенія веры, которое составилъ еще прежде въ виду защиты себя предъ блаженной памяти Афанасіемъ. Онъ принесъ и передалъ намъ списокъ съ него съ подписью, сделанной рукою самого блаженной памяти отца нашего Афанасія, содержащій въ себе ясное ученіе о Троице и вместе о смысле вочеловеченія Христа, каковое изложеніе я привожу ниже. Вотъ оно:

Списокъ съ исповеданія веры, писаннаго рукою Павлина епископа.

Гл. 22. Я, Павлинъ епископъ, такъ мыслю, какъ принялъ отъ отцевъ, что есть и ипостасно существуетъ Отецъ совершенный, и ипостасно существуетъ Сынъ совершенный, и ипостасно существуетъ Духъ Святый совершенный. Посему пріемлю и предписанное толкованіе о трехъ Ипостасяхъ и единой Ипостаси или Сушности, и техъ, которые такъ мыслятъ: ибо благочестиво мыслить и исповедывать Троицу во единомъ Божестве. И о бывшемъ ради насъ вочеловеченіи Слова Отчаго такъ мыслю, какъ предписано, то есть, что согласно съ Іоанномъ, Слово плоть бысть (Іоан. 1, 14), и несогласно съ нечестивцами, говорящими, что Онъ потерпелъ измененіе, но что ради насъ Онъ соделался человекомъ, будучи рожденъ отъ святыя Девы и Святаго Духа; ибо не бездушное и не безчувственное, и не лишенное ума тело имелъ Спаситель.

И рукою епископа Афанасія приписано: ибо и невозможно было, чтобы тело Господа, ради насъ соделавшагося человекомъ, было лишено ума. Посему я анафематствую отвергающихъ исповеданную въ Никее веру и неисповедающихъ Сына произшедшимъ изъ существа Отца, иди единосущнымъ Ему. Анафематствую и говорящихъ, что Духъ Святый есть тварь, произшедшая чрезъ Сына. Еще же анафематствую ересь Савеллія и Фотина и всякую другую, последуя вере, изложенной въ Никее, и всему предписанному.

Конецъ исповеданія веры.

Гл. 23. Говорили мы также и брату Виталію и единомысленнымъ съ нимъ: что скажете и вы? Если есть что либо между вами, исправьтесь. Онъ же отвечалъ: пустъ они говорятъ. И они сказали, что не учатъ о томъ, что Христосъ соделался совершеннымъ человекомъ. Но онъ тотчасъ ответилъ: да, мы исповедуемъ, что Христосъ принялъ совершенное человечество. Это было удивительно для слышавшихъ, и они исполнились радости. Но мы, зная смыслъ такихъ, прикрытыхъ благовиднымъ предлогомъ речей, привлекавшихъ къ себе умы братій нашихъ, настаивали на точности, вопрошая: въ собственномъ ли смысле принявшимъ плоть исповедуешь ты Христа? Онъ отвечалъ: да. — А принятіе плоти отъ святыя Девы Маріи безъ семени мужа и чрезъ Святаго Духа? — Онъ и это исповедывалъ. Въ действительности ли сошедшій на землю Богъ Слово Сынъ Божій принялъ отъ Девы плоть? — Онъ съ твердостію согласился и на это. И тогда мы были въ великой радости, потому что отъ некоторыхъ, пришедшихъ къ намъ въ Кипръ и раньше упомянутыхъ чадъ мы услышали, что принятіе плоти отъ Маріи ими не всецело исповедуемо было. Когда же самъ этотъ благоговейнейшій мужъ исповедалъ, что Господь нашъ Іисусъ Христосъ восприялъ отъ Маріи плоть, то онъ еще былъ нами спрошенъ о томъ, принялъ ли Онъ и душу. Онъ и на это съ одинаковою твердостію соглашался, что говорить иначе не должно, но во всемъ истинствовать: ибо пишущему людямъ объ истине должно весь умъ свой направлять къ тому, чтобы иметь предъ очами страхъ Божій и ничего вымышленнаго не примешивать къ благовествованію Писанія.

Гл. 24. Итакъ Виталій исповедалъ, что Христосъ принялъ и душу человеческую; ибо онъ говорилъ: да, Христосъ былъ совершенный человекъ. За темъ, после того какъ мы вопросили его о душе и плоти, вопросили и о томъ, принялъ ли пришедшій Христосъ умъ? Но отрекся, онъ тотчасъ говоря: нетъ. Потомъ мы къ нему обратились съ вопросомъ: какъ же ты говоришь, что Онъ соделался совершеннымъ человекомъ? И онъ открылъ предъ нами собственный смыслъ своего разуменія; мы говоримъ, сказалъ онъ, что Онъ есть совершенный человекъ, приписывая Ему вместо ума Божество, и кроме того плоть и душу, дабы Онъ былъ совершеннымъ человекомъ, состоящимъ изъ плоти, души и Божества, полагаемаго вместо ума. Когда такимъ образомъ обнаружилось любопреніе его, мы много о семъ разсуждали и доказывали отъ Писанія то, какъ должно исповедывать, именно, что Богъ Слово принялъ все совершенно и все домостроительство совершилъ въ плотскомъ пришествіи и по воскресеніи изъ мертвыхъ соединилъ плоть съ Божествомъ въ совершенстве, такъ что имеетъ ее не иную, но всю славно одухотворенную, соединенною въ себе съ собственнымъ Божествомъ, при чемъ все совершенство завершается въ одномъ Божестве, и ныне Онъ седитъ на небе одесную Отца на престоле славы Его вечнаго господства и царства. После всехъ этихъ преній мы встали, не убедившись ни съ той ни съ другой стороны по причине оказавшагося упорства въ преніи. И нами замечено было, что речь ихъ шла не объ одномъ уме, но что кроме ума у нихъ была мысль и о другомъ: ибо некогда они не признавали и того, что Христосъ, принялъ душу. Но когда мы возражали и говорили: что же есть умъ? Думаете ли вы, что Онъ есть ипостась въ человеке? Итакъ человекъ многоразличенъ? Тогда некоторымъ подумалось, что умъ есть духъ, который въ Божественномъ Писаніи всегда приписывается человеку. Когда же мы показали, что умъ не есть духъ, такъ какъ Апостолъ ясно говоритъ: воспою умомъ, воспою духомъ (1 Кор. 14, 15): то по этому поводу было много речей; но мы не могли убедить ихъ, любящихъ споры.