Проблемы самореферентной логики

Проблемы самореферентной логики

Но не демонстрируем ли мы, приверженцы ведической философии, свою ограниченность, опираясь на шабду при проверке знания на достоверность? Есть ли что-нибудь сомнительнее, чем апелляция к самоочевидности авторитета? Да, есть: отвержение понятия самоочевидного авторитета. В каком-то смысле я не могу подвергать сомнению саму идею самоочевидного авторитета, ибо сам факт того, что я сомневаюсь в нем, подразумевает, что я уже принял в качестве самоочевидного авторитета свое мнение (ануману).

Центральная тема философии Декарта, так называемый картезианский принцип, сводится к тому, что ум, обращаясь лишь к самому себе, может прийти к фундаментальным достоверным выводам о бытии: существую я, существует Бог, а геометрическая логика превосходит все прочие формы знания. В наши дни среди философов модно отрицать аргументы Декарта в пользу существования души и Бога, объявляя их пережитком его христианского воспитания. Однако на Западе до сих пор признают главный принцип картезианской философии: ум, решая вопрос о том, что истинно, а что ложно, является единственным авторитетом для самого себя. Если истину можно познать лишь путем систематического сомнения, тогда и впрямь все следует подвергать сомнению: de omnibus dubitandum. Но что возможно достоверно узнать с помощью одного сомнения?

Декарт попытался доказать, что с помощью сомнения возможно получить достоверное знание, не обращаясь к другим источникам. Он отождествил мысль («Я мыслю») с самим собой («следовательно, существую»). Для христианина, каковым он был, слова «я существую» означают: я — это вечная душа, которая отличается от материи именно тем, что мыслит. Это нефизическое тождество и стало для него основой достоверности знания, на которой была построена «неопровержимая» картезианская система. Однако на самом деле это суждение с достоверностью утверждает только одно: «Я сейчас мыслю, следовательно, в данный момент я существую». Наше «я» не всегда мыслит. Порой оно бывает совершенно бессознательным, как, например, во время сна без сновидений. Если мышление составляет природу «я» и если оно присутствует не всегда, то отсюда не следует, что «я» существует не всегда. Суждение «мыслю, следовательно, существую» не менее и не более обосновано, чем суждение «я сплю, следовательно, не существую». Таким образом, анумана, замыкаясь на саму себя, не может установить достоверную основу вечного бытия — или небытия.

Вторая проблема логики, замкнутой на себя, ведет к парадоксу. Каждый, кто регулярно пользовался компьютером, сталкивался с тем, что иногда он «зависает», то есть перестает функционировать и не может выполнять очередных команд. Единственный выход в подобном случае — выключить и снова включить систему. Компьютер «зависает», попав в логическую петлю, из которой он не может выбраться. Точно так же наш ум соскальзывает в логическую петлю, когда мы переходим к рассмотрению главного тезиса Декарта: «Все, что есть в этом мире, — это сомнение». Если это утверждение истинно, то оно ложно, потому что не оставляет никаких сомнений относительно того, что есть в этом мире. Но если оно ложно, то оно истинно, потому что его ложность еще раз вызывает сомнение во всем. И снова: если оно истинно, то ложно, и если ложно, то истинно… и так без конца. Из ловушки нам не выбраться, потому что логика этого суждения отталкивается от себя самой. Отсюда вытекает, что логика, чтобы приносить пользу, должна руководствоваться истиной, находящейся за ее пределами; вспомним о том, что «зависание» компьютера способен ликвидировать только оператор, находящийся вовне. Следовательно, истина есть нечто находящееся вне логических умозаключений (ануманы).

Третья проблема заключается в том, что сам Декарт не смог последовательно провести в жизнь принцип самодостаточности ануманы. Чтобы подтвердить свои теории, он проводил эксперименты, то есть прибегал к помощи наблюдения (пратьякши).