1) Что видели пророки: свет во тьме (1:19)

1) Что видели пророки: свет во тьме (1:19)

Испытанное Петром на горе подтверждает все ветхозаветные пророчества об Иисусе Христе и побуждает его ожидать Второго пришествия. Теперь он убежден, что мы имеем вернейшее пророческое слово. Таково было его свидетельство в день Пятидесятницы, в его последующем учении и в его первом послании (Деян. 2:16–21; 3:16–21; 1 Пет. 1:10–12). Он не заменяет свидетельства Ветхого Завета своим опытом, поскольку гл. 2 основывается на Ветхом Завете; но не отделяет свой опыт от свидетельства Ветхого Завета, иначе это не согласовалось бы с тем, что Бог изрек на святой горе. Скорее, он уверен, что Бог вновь говорил в подтверждение Своих прежних речений и частичного исполнения обетовании, что побуждает Петра ожидать следующего этапа исполнения замысла Бога. Он видел, как пророки говорили не просто о царе во славе, но о страдающем царе; и как очевидец Его страданий он все более и более стремился увидеть Его славу (ср.: 1 Пет. 1:10–12).

Петр не без основания возвращается к Ветхому Завету как к приоритету и фокусирует внимание на нем. Он приводит две причины, по которым мы должны читать Ветхий Завет.

Во–первых, это «светильник, сияющий в темном месте». Восприятие Библии как света (см., напр.: Пс.118:105), а мира как мрака, тьмы (см., напр.: Ин. 1:5; Еф. 6:12; 1 Фес. 5:4; 1 Ин.2:8) — это общепринятые метафоры. Но Петр использует здесь совершенно необычное слово (auchmeros), которое означает «иссохший, запущенный» или даже «грязный, темный»[103]. И в этом мрачном мире появляется сияние света (в греческом тексте Иисус использует те же самые слова по отношению к последнему великому пророку Иоанну Крестителю: Ин. 5:35). Пророческое слово — единственный ориентир, который не даст нам сойти с верного пути.

Во–вторых, Ветхий Завет — единственный путеводитель в этом мире, доколе не начнет рассветать день и не взойдет утренняя звезда в сердцах ваших. «День» — это аллюзия на великое обетование Ветхого Завета о грядущем суде — наступлении «дня Господня, великого и страшного» (Мал. 4:5), который христианами ожидается и как день спасения, и как день суда (см., напр.: Рим. 13:11–14; Евр. 10:25; 1 Пет. 2:12). Утренняя звезда (phosphoros) — это Венера, которая испускает свои лучи перед рассветом, предвещая наступление дня. Это напоминает также другую ветхозаветную картину: «Восходит звезда от Иакова и восстает жезл от Израиля» (Чис. 24:17; истинное пророчество от Валаама; ср.: 2 Пет. 2:15,16!). Это относится ктому, что рассматривалось иудейскими учителями во времена Петра как обетование пришествия Мессии, а христианами радостно воспринималось как указание на Иисуса и Его Второе пришествие (Лк. 1:78–79; Отк. 2:28; 22:16). Но Петр говорит о восхождении утренней звезды в наших сердцах [104]. Некоторые исследователи истолковывают фразу о свете, сияющем во тьме, как указание на ветхозаветный период, наступление же дня отражает проповедь Евангелия, а утренняя звезда, восходящая в наших сердцах, — обращение в веру[105]. Но эта точка зрения базируется на использовании Петром слова «день» по отношению ко Второму пришествию (3:10). Однако, вероятно, нам следует это воспринимать как надежду на то, что Второе пришествие Христа воссоединит объективные обетования Бога с нашей субъективной верой в них. Как говорит Павел, «тогда познаю, подобно как я познан» (1 Кор. 13:12). До этого дня мы должны верить всем сердцем, вопреки очевидному в мире, что Ветхий Завет остается неизменным свидетельством Бога до конца земной истории.