Введение

Введение

Близкое сходство между Вторым посланием Петра и Посланием Иуды бросается в глаза каждому. Вероятно, будет полезно рассмотреть ряд наиболее очевидных параллелей в обоих посланиях и проанализировать их взаимовлияние (если оно существует).

1. Как и во Втором послании Петра (1:12–21; 3:1,2), в Послании Иуды говорится, что христианская вера уже существует как твердо установившаяся система спасительных истин. Дух Божий наставил апостолов Христа «на всякую истину» (Ин. 16:13), и эта апостольская вера уже была доверена «святым», т. е. народу Божьему на земле (Иуд. 3). Это авторитетное откровение было дано Церкви «раз и навсегда», и ей было дано поручение не только провозгласить эту весть, но защитить ее и сохранить: это норма ортодоксии, критерий истины, оценки религиозного заблуждения. Без такого полного критерия веры, или библейской нормы, которую Петр называет «вернейшим пророческим словом» (2 Пет. 1:19), любое развитие учения и становление религиозных традиций и преданий неизбежно отклонилось бы от библейских оснований.

Иуд. 3 вызывает особый интерес не только потому, что это новый взгляд на концепцию «веры», представляющей собой авторитетное евангельское послание, полученное апостолами и переданное ими церквам (что с самых ранних времен признается в Новом Завете, см., напр.: Гал. 1:23; 1 Кор. 15:1–8), но и потому, что здесь звучит призыв к защите и сохранению этого Евангелия. Верующие должны «подвизаться» за веру (здесь использован чрезвычайно сильный греческий глагол). Они должны бороться за веру, отчетливо осознавая, что против Церкви восстанет множество врагов, которые ставят своей целью уничтожить это священное собрание верующих. Здесь особенно остро ощущается единомыслие Иуды с Павлом, который «хранил веру» до конца и побуждал своих коллег, соработников, делать то же самое (см., напр.: 1 Тим. 6:20,21; 2 Тим. 1:13,14).

Иуда, однако, не просто полемист, который стремится в бой, ищет любого повода для спора, — у него также сердце пастыря: достаточно связать вместе ст. 3 и 20а. Иуда хочет не только разрушить твердыни заблуждения, но и увидеть, что послушные, истинные верующие строят фундамент веры во Христе. Единственное прочное основание для этого — «самая святая вера». Самая святая потому, что она возникла по замыслу Бога, это не продукт человеческих измышлений. Именно те, кто сотрясает данный фундамент, кто в конце концов разрушает знание о Боге в недрах Церкви, заставляют ее отойти от данного ей поручения и приводят к духовным утратам.

2. Как и в 2 Пет. 2:1, в Иуд. 4 говорится о том, что вкрались некоторые люди, издревле предназначенные к сему осуждению, нечестивые, которые занимают важные посты в церквах. Далее мы увидим, в какой мере на наше понимание метода разоблачения Иудой этих людей повлияла работа профессоров Эрла Эллиса и Ричарда Бокхэма. Иуда фактически написал свой собственный «комментарий» к духовному, апокалипсическому и апостольскому материалу, чтобы продемонстрировать, что безнравственность, порочная деятельность и окончательное осуждение таких «обманщиков» в руководстве Церкви были предсказаны издревле (ст. 4–15) и что это подтверждалось и апостолами (ст. 16–18). Это центральная тема Послания Иуды, который стремится показать своим читателям истинное лицо этих популярных учителей, ныне разрушающих общины и сеющих раздоры в среде христиан (ст. 19).

В целом Иуда рисует этих людей и последствия их деятельности более мрачными красками, чем Петр в своем Втором послании. Возможно, ситуация стала хуже. Разумеется, грозное напоминание о трагических событиях в пустыне часто эхом отзывалось в ранних пророчествах (ср.: 1 Кор. 10:1–10; Евр. 3:7–19). Некогда избавленный народ угодил затем в погибель. Картина весьма устрашающая, но в ней нет ничего странного: эти люди перестали быть верующими, а потому и не принадлежат больше к народу Божьему (ст. 5).

В трех иллюстрациях в ст. 5–7 (а выбирать можно из огромной массы основного материала) Иуда делает упор на важный момент: привилегия не является гарантией безопасности. Можно быть членом счастливого множества народа, который был освобожден из египетского рабства; обладать высотами духовного авторитета, сравнимого с ангельским (ср.: Евр. 1:7); жить в «прекрасной земле долины Иордан» («сад Господень» в Быт. 13:10), — но эти преимущества не гарантируют безопасности. Конец был совсем другой, совсем не похожий на начало: его даже описывать страшно; эти события оставлены как примеры.

Есть предостережения похуже тех, что касаются потери привилегий. Ни один пример будущих страданий нельзя сравнить по суровости приговора ни с чем, разве что со словами Иисуса, когда Он говорит о безбожии религиозных вождей Своего времени, слепых вождей и губителей невинных. Таким образом, мы можем признать в Иуде верного служителя Христова, учитывая его предостережения церквей против лжеучителей, и предупреждения самих этих лжеучителей о Божественном суде, который ожидает впереди ложных пастырей, чья главная забота не о насыщении своего стада, а о собственных эгоистических нуждах.

3. Иуда, как и Петр в 2 Пет. 3:4, говорит о том, что лжеучителя насмехаются не только над второстепенными или отдельными моментами христианского кредо, но и над самой сутью Евангелия. Иуда свидетельствует об этом, ибо «благодать Божия» является синонимом самого Евангелия Христа. Эту весть они изменили или переделали сообразно собственному пониманию и восприятию. В этой новой форме свобода, которую установил и даровал нам Христос, становится, как предупреждал Павел галатов, «игом рабства» (Гал. 5:1), когда суверенное владычество Христа принижается и отрицается.

Эта весть предостережения постоянно звучит в Новом Завете. Отвержение авторитета апостолов и безнравственность рано или поздно станут отличительной чертой церквей. Извращение Благой вести ведет к искажению христианской морали. Это станет ясно со всей очевидностью, когда обнаружится, что те, кто нанес духовный урон Церкви, приведя ее в религиозную трясину, но утверждая при этом, что ведом Святым Духом, на самом деле руководствовались своими плотскими устремлениями (ст. 17—19). Иуда указывает на времена, которые похожи на нашу современность, когда многие противоборствующие силы сеют в церквах раздоры, лишают их мира и покоя, когда лидеры–самозванцы, типа Корея (ст. 11), способны собрать вокруг себя народ в эгоистической борьбе за власть.

4. Как и во Втором послании Петра (1:5,10; 3:14), в Послании Иуды говорится о настоятельной необходимости обретения твердой веры и благочестия, дабы христианин смог устоять во времена суровых испытаний. Иуда не пользуется особым языком Петра, за исключением (что весьма любопытно) упоминания о своем намерении написать данное послание (ст. 3 в чем–то напоминает 2 Пет. 1:15). Тем не менее весть Иуды (ст. 21) отчетливо ориентирована на призыв христиан к активной деятельности, чтобы твердо стоять до конца. Иуда также подчеркивает — в свете апостольского христианства — охраняющую силу воскресшего Христа, на которую истинная Церковь Божья всегда может с доверием опираться. Он использует для этого особый прием, помещая эту центральную истину своего послания в начале и в конце, т. е. в обращении (ст. 1) и в знаменитом завершительном славословии (ст. 24, 25), «возможно, самом прекрасном из всех прославлений такого рода в Новом Завете»[269]. Подобного рода заверения Петр (1 Пет. 1:5; 5:10) дает в своем первом, а не во втором письме, но без этого обетования (ср.: 1 Фес. 5:23) не может быть новозаветного христианства. Наша гарантия безопасности находится в руках Божьих, и Христос обещал, что Его овцы никогда не погибнут (ср.: Ин. 10:28). Что подрывает нашу веру в такие прекрасные обетования, превращая доверие в самонадеянность, так это вера, не подкрепляемая делами. «Краткий, но прекрасный анализ христианской жизни»[270] (ст. 20, 21) говорит о постоянном применении сказанного в повседневной жизни. Это требует напряжения всех сил.

Вера в драгоценных реалиях нашего «звания и избрания» (2 Пет. 1:10) может быть проявлена не в самодовольстве и самоуверенности, а в прилежных попытках избавиться от тех безобразных пороков, которые столь характерны для жизни новых учителей (эгоизм, нечестие, придирчивость, жадность, хвастовство и т. д.). Никто так не уверен в могуществе и охраняющей силе Божьей, как Иуда. Это непреложным образом звучит в его славословии, которое вошло в сокровищницу христианских прославлений и неизменно повторяется во всем мире верными христианами. Одновременно никто так кратко и ясно не описывает практические шаги, которые мы должны предпринять, ободряя друг друга, постоянно сохраняя себя в любви Божьей, спасая других, находящихся в опасной близости к гибели на пути отступничества (ст. 22, 23).

5. Как и Петр в своем Втором послании (и это подытожено в 3:18), Иуда призывает своих читателей постоянно возрастать в познании Бога. Стремление Иуды объединять свои мысли в группы по три помогает нам понять ст. 20 и 21, где тройственная природа этого увещевания раскрывается во всей ее полноте. Христиане должны полагаться на основание, которое они уже заложили (ср.: 1 Кор. 3:10–15), и они достигают этого, откликаясь на Божественные деяния, которые с самого начала были призваны сформировать их личные устремления, мысли и надежды. Если Святой Дух действует в них, то, несомненно, они будут молиться, — а это самое трудное в жизни — молиться постоянно и целеустремленно. Если они отчетливо осознают, что есть любовь Божья, которая привела их к спасению, очистила их, живет в них и радуется с ними, то они непременно будут стремиться сохранить себя в этой любви, ежедневно и с твердой убежденностью (ср.: Ин. 15:9,10). Если однажды Спаситель придет, чтобы забрать их с собой в их вечный дом (ср.: Ин. 14:3), они с верой будут ждать Его Второго пришествия. Находясь еще во грехе, они, возможно, ожидают пришествия Христа с естественным опасением и страхом; тем не менее благость и милосердие Божье искупили их с самого начала и будут сопровождать их до самого конца. Воистину, это Евангелие благодати от начала и до конца. И как таковое оно ведет верующих ко все более глубокому познанию триединого Бога.

Как и во Втором послании Петра (1:12–15), в Послании Иуды (ст. 3) выражено то же чувство безотлагательности, которое побуждает обоих христианских руководителей писать послания своим «возлюбленным» собратьям. Иуда видит ситуацию еще более угрожающей. Разделения в христианском сообществе уже были свершившимся фактом. Новые учителя уже многих вовлекли в свою орбиту, демонстрируя свою силу и исключительность, а также льстя слабым, не склонным к размышлениям христианам, заверяя их, что и они могут стать «великими» (ср.: Деян. 8:9,10). Но уже слишком поздно (хотя в ряде случаев и небезнадежно) протягивать руку помощи тем, кто стоит на краю гибели. Сердце истинного христианина всегда изо всех сил стремится помочь погибающим, но Иуда рисует реальную картину и серьезно предостерегает от опасности: сами нетвердо стоящие в истине могут обмануться в своем ревностном стремлении помочь тем, кто отступает от истинной веры. Спасти их может только тот, кто способен не воспринимать нечистое (ср.: 1 Кор. 10:12–14).

7. Как и во Втором послании Петра, в Послании Иуды показано, что ситуацию с современными «каинами», «валаамами» и «Кореями», которые вызывают опустошение в церквах, можно держать под контролем, зная, к чему все это привело в древности. Именно поэтому они привлекают внимание своих читателей к событиям из ветхозаветной истории Израиля. «Все это происходило с ними, как образы; а описано в наставление нам, достигшим последних веков» (1 Кор. 10:11).

Современные проповедники подобным же образом должны брать на вооружение Ветхий Завет как неотъемлемую часть христианских Писаний, поскольку мы, современные христиане, сможем понять, что происходит сегодня с нами, если будем знать, что происходило в жизни народа Божьего в прошлом. Это означает, что мы должны со всей серьезностью воспринимать комментарии к Ветхому Завету новозаветных авторов, таких, как Петр и Иуда. Их оценка и толкование ветхозаветных Писаний должны стать и нашими.

8. Как и во Втором послании Петра, в Послании Иуды утверждается непоколебимая вера в Иисуса как в господствующего Главу Церкви. Оба автора подчеркивают Божественную сущность Христа, отчасти, несомненно, в противовес редукционистской христологии, которую восприняли новые учителя. Петр проявляет удивительное красноречие, рассуждая на эту тему.

Но в своем кратком послании Иуда дает сжатую формулировку владычества и суверенной власти Иисуса (ст. 4). Все более поздние новозаветные писатели признают, что исповедание Церковью веры в полноту Божества, всецело пребывающего во Христе, находилось под опасным влиянием гностицизма с его эзотерической духовностью. И ныне древнее гностическое верование в то, что человек по своей сути близок к божеству, с устрашающей скоростью распространяется через идеи движения «Новый век» и культовые проповеди.

В чем же состоит различие между Вторым посланием Петра и Посланием Иуды, и существует ли оно? Возможно, оно заключается в том, что Петр обращается к каждому верующему отдельно — с позиций личного возрастания и личной ответственности, чтобы он смог устоять против соблазнов этого нового популярного учения. Иуда, как представляется, озабочен проблемами всего христианского сообщества, которому угрожает внутреннее размежевание. Мы находим подобные параллели с пастырскими посланиями, например, со Вторым посланием к Тимофею, в котором апостол Павел рассматривает серьезную опасность для некоего преуспевающего служителя, а в Первом послании к Тимофею он говорит о целом христианском сообществе, которое рискует потерять евангельские ориентиры.

Разумеется, Петр в первую очередь стремится показать, что «знает Господь, как избавлять благочестивых от искушения» (2 Пет. 2:9) в настоящем и в грядущем, и призывает своих читателей взирать на свою веру и любовь через призму грядущего уничтожения мира. Иуда тоже указывает на это предостережение, но свое внимание сосредоточивает на том, что истинный верующий может надлежащим образом построить взаимоотношения со своими собратьями–христианами, делая все возможное для спасения неутвержденных душ (ст. 20—23). Речь идет не только об отдельном верующем, которому необходимо уберечься от отступничества и предстать перед престолом Божьим без пятна и порока, но и обо всем сообществе верных (ср.: Еф. 5:25–27).

Послание Иуды до последнего времени не было в полной мере оценено современными богословами, равно как и большинством христианских читателей. Но в древности оно, напротив, было весьма популярно. Ориген (185–254 гг.), библейский богослов и плодовитый писатель, говорил о нем как о послании, «наполненном струящимся потоком слов о небесной благодати»[271]. По мере того как современная Церковь вновь начинает обретать веру во все Писания, мы сталкиваемся с такими же противниками, которые были и во времена Иуды. И сегодня мы снова боремся с ложными пророческими откровениями, которые ведут к отрицанию всех нравственных ограничений, и убеждаемся, что мудрые предостережения Иуды и его упование на веру могут снова стать неоценимым сокровищем во времена суровых испытаний, которые постигнут народ Божий.