Гордость житейская
Гордость житейская
Человеконенавистник, искушая Господа Иисуса Христа, не ограничился первым искушением. Он использует другое, более опасное искушение — тщеславие. Он предлагает Спасителю, чтобы Господь показал всенародно в столице иудейской Иерусалиме Свое Божественное достоинство и всемогущество, и тогда народ пойдет за Ним. Для этого диавол берет Христа, поставляет Его на крыше иерусалимского храма и говорит Ему: "Если Ты Сын Божий, бросься вниз; ибо написано: "Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею". Иисус сказал ему: "Написано также: не искушай Господа Бога твоего" (Втор. 6, 16; Мф.4, 6–7; Лк. 4, 9-10). При втором искушении диавол опять хочет, чтобы Спаситель явил чудодейственную силу, но обратил ее уже не на удовлетворение телесных потребностей, а на исполнение тщеславных намерений. Господь отражает и это искушение ссылкой на Священное Писание.
Впоследствии это искушение повторилось в жизни Спасителя еще раз, когда Он начал открыто говорить "ученикам Своим, что Ему должно идти в Иерусалим и много пострадать от старейшин и первосвященников и книжников, и быть убиту" (Мф. 6, 21). И Апостол Петр, отозвав Господа в сторону, возразил Ему: "Да не будет этого с Тобою" (ст. 22). Однако Господь указывает Петру, что в этом его благожелании и выражении человеческой любви есть нечто сатанинское, несознаваемое намерение искусить, соблазнить Господа, подобно тому, как сам сатана в пустыне, под видом благожелания, предлагал Иисусу противобожественные способы легко и скоро совершить предназначенное Ему от Бога дело[37]. Иисус Христос отверг этот соблазн с такой же силой и решительностью, с какой отразил Он слова искусителя в пустыне: "Отойди от меня, сатана… потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое" (ст. 23).
Ученики Господа, следовавшие за Ним как за проповедником будущего Царства, но царства, по их понятию, земного, царства Израильского, не могли еще в тот момент уяснить, зачем их Учителю нужно страдать. Они как бы говорили: "Ведь Ты же Чудотворец и, если захочешь, можешь стать царем хоть сейчас, и народ пойдет за Тобой". И Господь, возводя их ум от земли к духовному, указывает, что, размышляя так, они думают "не о том, что Божие, но что человеческое" (Мф. 16, 23)[38].
Господь дает Своим пастырям благодатную силу для прохождения служения; но нельзя злоупотреблять этой силой для своего самолюбия. Христос упрекал Своих Апостолов за то, что они просили у Него разрешения низвести огонь на селения, не принявшие их. Господь ответил им, что он пришел не губить, а спасать души человеческие. В противном случае это будет лишь искушением Бога, подобным тому, какое допустил некогда народ еврейский, требовавший от Моисея извести им воду из скалы, говоря: "Точно ли Господь среди нас?" (Исх. 17 гл.).
Этот соблазн "святости" (чудотворения) является для пастыря самым опасным из всех искушений. Опасность его в том, что он проистекает из побуждений высшего порядка, из стремления к особому нравственному совершенству, а может совершенно незаметно вовлечь пастыря в грех прелести, т. е. духовного самообольщения.
При сем своем делании пастырь стоит у святыни. Ежедневно предстоя престолу, он является посредником между людьми, ищущими святости, и Богом, Источником святости. Всякое священнодействие, совершаемое священником, есть дерзновенное прошение у Бога чуда. И при каждом священнодействии это чудо происходит, независимо даже от личных достоинств иерея, его ума, внешности, способностей. Вода освящается, грехи прощаются, евхаристические Дары прелагаются в Тело и Кровь, освящаются иконы, кресты, облачения, дома и вообще "всякая вещь". Все обычное и привычное по молитве его становится освященным, необычным и неприкосновенным для непосвященного.
Все это проистекает из самой сущности священное лужения. Священник молится, ходатайствует, призывает, а благодать Духа Святого все восполняет, врачует, прелагает, освящает.
И как некогда диавол приступил ко Господу с требованием показать чудо, броситься вниз с кровли храма, так и к священнику в какую-то минуту его жизни приступает искуситель и соблазняет его той же самой мыслью о чуде. Здесь лукавый голос начинает искушать священника, внушая ему, что он сам по себе, в силу своих совершенств и дарований, уже достиг особой силы и степени святости и может стать чудотворцем. Иерей прекрасно понимает, что освящающая сила принадлежит Святому Духу, но возможность достигнуть освящающего действия он может приписывать себе, своим духовным достоинствам, своему подвигу.
В жизни священник на каждом шагу встречается с такими обстоятельствами, которые, при известных условиях, могут особенно благоприятствовать развитию в нем страсти гордости. Паства очень часто оказывает самое высокое уважение своему священнику и каждое слово его считает непререкаемой истиной. Его все называют "батюшкой", "отцом святым" и другими лестными словами. А если он хорошо проповедует и заботится о благолепии храма и совершает со страхом Божиим службу, то прихожане преклоняются пред ним. Все это вместе взятое может погубить священника, если только он не будет приписывать все Богу, помогающему ему в этом служении[39].
Следует отметить еще одну сторону в жизни пастыря на приходе, которая очень часто ввергает его в пропасть искушений. В окружении всякого пастыря иногда находятся такие экзальтированные (восторженные) личности, которые всегда стремятся кого-то обожать, кому-то служить, перед кем-то преклоняться. Они легко и быстро находят себе предмет обожания в любом мало-мальски незаурядном пастыре. Каждое его слово ловится на лету, голос его приводит в трепет и волнение, каждый шаг и жест толкуется в особом смысле. Такой пастырь уже не может, по их мнению, ошибаться, каждое его слово — жемчужина мудрости, каждая его проповедь затмевает Златоуста, его молитвенность — огонь пред Богом. В приходе начинают распространяться особые слухи: "Наш-то батюшка святой… Он ведь не от мира сего… Он себя замаривает… Он ночи напролет Богу молится" и т. д.
Хуже всего, если неопытный в духовной борьбе пастырь сам начинает легко поддаваться таким обольщениям, начинает сам верить в свои мнимые дарования, незаметно для себя входить в роль такого "целителя", "молитвенника", "святого". Вместо того, чтобы с первого же момента решительно, может быть, даже и резко — ибо резкость в таком случае и полезна и оправданна — отвергнуть и отсечь подобного рода лжеумиления и преклонения, пастырь увлекается этим, впадает в ложное настроение и тем губит себя и других.
Нужно сказать, что ни один из истинных подвижников не заявлял о своей святости и не стремился обратить на себя внимание окружающего мира. Об этом говорит Священное Писание и житийная литература. Совершенно другое замечается у пастыря, который в самом начале не отверг это искушение мнимой святости.
Но как же преодолеть пастырю это искушение? Пастырь, прежде всего, должен обратить внимание на пример Самого Спасителя, так как Он победил это искушение. Диавол, искушая Господа, предлагал Ему броситься с кровли храма, чтобы совершилось чудо. Вслед за этим ненужным чудом последовала бы рабская привязанность людей ко Христу, которые бы, таким образом, никогда не создали Царства Божия на основах любви, смирения, духовной радости и в духе мира. Господь, отвергнув это искушение, отверг тем самым и рабскую привязанность людей к Себе. Он этим также показал, что для спасения нужна живая вера, а не чудо (правда, Спаситель совершал чудеса, но не по повелению диавола). Поэтому и пастырь должен отвергнуть искушение — рабски привязать к себе верующих. Он должен отвергнуть уже самую мысль, что достиг своего нравственного совершенства. Священник должен возгревать в себе все священное, духовное, небесное; сам все более и более должен укореняться в атмосфере молитвенности и священнодействия. Он ничего не должен приписывать своим личным дарованиям, не считать себя никаким особым молитвенником и избранником, а, наоборот, смирять себя в своих собственных глазах и в глазах паствы.
Пастырь также должен отвергнуть мысль о своевольном мученичестве, которое основывается не на любви ко Христу и к пастве, а только на тщеславии. Конечно, преодолеть это искушение пастырь может только тогда, когда он будет вести богоугодную жизнь, непрестанно очищать свое сердце от страстей. Это единственный путь, по которому он должен идти, чтобы быть истинным продолжателем дела Христова.
"Будь добрым пастырем, — пишет архиеп. Антоний, — и мученичество всегда будет при тебе — и в жизни, и в смерти". Когда пастырь будет жить во Христе, тогда он утвердится в истинной святости, будет истинным мучеником, распинаясь со Христом ради паствы, тогда и будет достойным носителем благодати Христовой.
Из всего сказанного можно заключить, что самой удобной почвой для этого искушения, как и для прочих, является гордость. Нужно сказать, что не чужды ее и старые пастыри, если они не ведут постоянной борьбы с этим злом. Пастырь, который не стремится к преодолению этого искушения, честолюбиво возвышается над своими собратиями, часто подчеркивая свою образованность, культуру, академическое знание и другие свои мнимые превосходства. Отсюда и происходит частое "осуждение, непослушание, насмешки, раздоры, свары, хвастовство"[40] среди пастырей, что им как раз не подходит. Конечно, горделивый пастырь не достигает своей цели. Тогда и появляется на почве ошибок и неудач упадок необходимой пастырю энергии, даже веры и любви. Оскорбленное чувство самолюбия вызывает у пастыря подозрения к собратьям и верующим, которые, по его мнению, устраивают ему какие-то козни. Пастырское служение такого священника сводится к чиновничьему требоисправлению. Он начинает все рассматривать только с точки зрения своего "я" и подчинять своей эгоистической цели.
Но как же освободиться пастырю от этого искушения? Прежде всего, следует горделивому самолюбию противопоставить смирение и исполнять заповедь Спасителя, Который говорит: "Кто хочет быть больший между вами, да будет вам слугой; и кто хочет быть первым между вами, да будем всем рабом" (Мк. 10, 43–44). Эту заповедь должен пастырь исполнять именно потому, что он является продолжателем дела Спасителя, а "Сын Человеческий не пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих" (Мк. 10, 45).
Пастырю следует стремиться к утверждению в ангелоподобной жизни и не забывать, что он является служителем Бога. Св. Димитрий Ростовский, поучая пастырей, говорит: "Если ты служитель Божий, если ты пастырь словесных овец, если ты учитель, то будь по жизни своей непорочен, как ангел Божий. Возвещая Слово Божие, не делай дел демонских"[41].
Епископ Неофит, разбирая этот вопрос в своем курсе Пастырского богословия, говорит, что степень смирения и братской услужливости ярко выражает подготовленность пастыря к ответственному пастырскому служению, как и является оценкой самого этого служения[42]. Не гордость, а смирение украшает пастыря. Смирением же пастырь стяжает благодать Божию, необходимую в пастырском служении.
"Гордость и самообольщение относительно своей мудрости или праведности, — говорит святой Григорий Двоеслов, — препятствует видеть свет истины… кто приписывает себе небывалый блеск праведности или мудрости, тот далек от совершенного знания и тем более удаляется от истинного света, чем более о себе мечтает, как и замечено о некоторых в Писании: "Называя себя мудрыми, обезумели" (Рим. 1, 22).
"Облекитесь смиренномудрием, — пишет св. ап. Петр, — потому что Бог гордым противится, а смиренным дает благодать" (1 Пет. 5, 6). Но как же приобрести себе смирение? Чтобы приобрести его, как говорится в книге душеспасительных изречений, должно постоянно укорять, порицать и обвинять себя во всем, считать себя не только грешнее всех, но даже и всякой бессловесной твари…; когда укоряют в чем-либо, то молча, кротко, объясняя истину; отвергнуть свою волю, терпеть поношения, оскорбления и уничижения — вот истинный путь к смирению[43].
Победить эту страсть можно, если пастырь будет постоянно поучаться в Слове Божием и проводить свою жизнь согласно его требованию, подражая во всем Пастыреначальнику, Который был кроток и смирен сердцем (Мф. 11, 29).
Готовящийся к священству еще заранее должен приучить себя к мысли, что если всякое звание дает человеку не только права, но и возлагает на него известного рода обязанности, то тем большие обязанности возлагает на него звание служителя Христова. Пастырь должен помнить, что дело служения спасению людей есть не столько дело самого пастыря, сколько дело Божие, и, следовательно, ему нечем гордиться и величаться. Служителю алтаря нужно знать, что рано или поздно гордость откроется пред всеми, потому что она противна Богу и людям.
В борьбе с искушениями пастырь обязан возводить ум "горе", чтобы думать "о том, что Божие" (Мф. 16, 23), а не мыслить по-плотскому, ибо "помышления плотские суть смерть… суть вражда против Бога… живущие по плоти Богу угодить не могут" (Рим. 7, 6–8).