Когда прощение перестает быть теорией

Когда прощение перестает быть теорией

Я не думаю, что история моей жизни уникальна. Она отличается от других лишь конкретными деталями. Мой отец не причинял мне физической боли, но он мастерски наносил мне эмоциональные и духовные раны. Он жил двойной жизнью. Многие видели в нем только хорошего пастора, не подозревая о другой жизни, которую я мог наблюдать ежедневно. После того как мой отец попал в тюрьму, эти люди не желали слышать о том, что он их обманывал или что я много претерпел от его жестокости.

Когда мне было двадцать пять, я столкнулся с этой его тайной второй жизнью. Посещая семинарию, я был подле него младшим пастором. Как и многие другие люди, глядя на его жизнь и служение, я сталкивался с такими вещами, которые вызывали недоумение. Однако мой отец пользовался почетом, и было трудно себе представить, как

можно сомневаться в безупречности этого служителя Бога. И вот однажды, октябрьским вечером, он позвонил мне из другого города, куда он отправился на конференцию служителей церкви. Оказалось, что он был арестован. Я провел весь вечер на телефоне, и мне удалось добиться его освобождения, после чего мы договорились, что никому не будем рассказывать о данном инциденте. После этого он попросил меня оставить место младшего пастора из?за того, что я знаю его тайну. Я был этим раздавлен, и в моем сердце начала расти обида. Я не ушел с этого места до окончания семинарии, и отец презирал меня за то, что я знаю о нем слишком много. Несколько лет спустя, когда я затеял разговор о его жизни, он обрушился на меня с проклятьями.

Перечитывая предыдущий абзац, я вижу, что отразил только вершину айсберга моих трагических взаимоотношений с отцом. Это долгая и мерзкая история, которая повергает меня в грусть. Но в ней нет ничего уникального. Я мог видеть, что множество обычных людей носят в себе память о ком?то, кто ранил их настолько сильно, что они вовсе не захотели бы встретиться с этим человеком на небесах. Ожидаю ли я момента встречи с моим отцом на небе? Я много лет мучился этим вопросом. Он умер, так и не помирившись со мной. И я должен честно признать, что его смерть была для меня великим облегчением.

Надо ли говорить, что мне нетрудно отождествить себя с Маком. Конечно, маньяк причинил Маку, его дочери и семье куда большее зло, чем мой отец мне. Я не хочу сравнивать. Однако читая роман, я мог сочувствовать Маку с его болью, которую причинил ему сначала его отец, а потом убийца.