§179. Ермий

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

§179. Ермий

??????? ????????? ????????? ??? ??? ?????????, Hermiae Philosophi Gentilium Philosophorum Irrisio, 10 глав. Основные издания с латинским переводом — Basel 1553, Zurich 1560. Ворт добавляет его к своему изданию Татиана, Oxf. 1700. Также у Отто и Марана (Migne, vi, col. 1167–1180).

Donaldson, III. 179–181.

Именем философа Ермия (??????? или ??????), о котором нам больше ничего не известно, подписан труд «Осмеяние языческих философов». Автор, на основании истории философии, изобличая противоречия разных ее систем, вооружившись сарказмом и остроумием, пытается доказать истинность заявления Павла о том, что мудрость этого мира — безумие для Бога. Он объявляет ложную философию исходящей от бесов. Сначала он рассматривает конфликтующие между собой представления язычников о душе, потом — о происхождении мира, и высмеивает их. Вот пример его рассуждений на первую из тем:

«Признаюсь, меня раздражает изменчивость ситуации. Ибо вот я бессмертен, и я ликую; но потом я снова становлюсь смертным, и скорблю; а вот я распадаюсь на атомы. Я становлюсь водой, я становлюсь воздухом, я становлюсь огнем; но вскоре я уже не воздух и не огонь; кто–то превращает меня в дикого зверя, кто–то превращает меня в рыбу. И снова братья мои — дельфины. Когда я вижу себя, я боюсь своего тела, и больше не знаю, как называть его: человеком, собакой, волком, тельцом, птицей, змеей, драконом или химерой. Философы превращают меня в диких зверей, живущих на суше и под водой, крылатых, разнообразных, диких, ручных, немых и наделенных даром речи, разумных и неразумных. Я плыву, лечу, ползу, сижу; а есть еще Эмпедокл, который превращает меня в куст».

Труд этот невелик и незначителен[1432]. Некоторые исследователи относят его к III или IV веку; но автор, называя себя «философом» (и неправильно представляя свое призвание), описывает положение церкви таким, каким оно было при Марке Аврелии; он во многом похож на древних апологетов и на Лукиана, который также остроумно высмеивал философов, но с точки зрения язычника. Поэтому мы вполне можем отнести это произведение к концу II века.