§139. Католическое предание

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

§139. Католическое предание

Ириней: Adv. Haer. Lib. I, с. 9, §5; I. 10, 1; III. 3, 1, 2; III. 4, 2; IV. 33, 7. Тертуллиан: De Praescriptionibus Haereticorum; особенно с. 13, 14, 17–19, 21, 35, 36, 40, 41; De Virgin, veland., c. 1; Adv. Prax., c. 2; с другой стороны, Adv. Hermog., с. 22; De Carne Christi, с. 7; De Ressurr. Carnis, с. 3. Новациан: De Trinitate 3; De Regula Fidei. Киприан: De Unitate

EccL; с другой стороны, Epist. 74. Ориген: De Princip. Lib. I. Praef. §4 — 6. Кирилл Иерусалимский: ?????????? (написан в 348).

J. A. Daniel: Theol. Controversen (учение Писания как источник знания). Halle 1843.

J. J. Jacobi: Die kirchl. Lehre von d. Tradition u. heil. Schrift in ihrer Entwickelung dargestellt. Berl. I. 1847.

Ph. Schaff: Creeds of Christendom, vol. I, p. 12 sqq.; II. 11–44. См. также список литературы к следующему разделу.

Отцы церкви, особенно Ириней и Тертуллиан, опирались не только на Писание, но, с не меньшей уверенностью, и на «правила веры»[990], то есть на общее предание веры в церкви, которое возвещалось устно по непрерывной цепи епископов, от Христа и Его апостолов до наших дней, и до сих пор живо прежде всего в изначально апостольских церквях, таких как церкви Иерусалима, Антиохии, Ефеса и Рима. Тем самым предание неразрывно увязывалось с первоначальным епископатом. Последний был средством сохранения первого, и оба они считались оплотами защиты от ереси.

Ириней противопоставляет тайные предания гностиков открытой и неискаженной традиции католической церкви и указывает на все церкви, но особенно на римскую, как на зримое средоточие единства учения. Все, кто хочет узнать истину, говорит он, могут видеть во всей церкви предание апостолов. Мы можем проследить цепь епископов, рукоположенных апостолами, и их преемников вплоть до нынешнего времени, и они никогда не учили таким ересям и не знали о них. Затем, в качестве примера, он перечисляет двенадцать первых епископов Рима от Лина до Элевтера как свидетелей чистого апостольского учения. Он мог бы представить себе христианство без Писания, но не может представить себе христианства без живого предания; для подтверждения своего мнения он ссылается на варварские племена, у которых есть Евангелие «sine Charta et atramento», запечатленное в их сердцах.

Тертуллиан указывает на универсальное средство от всех ересей в своем знаменитом аргументе о предназначенности, с самого начала лишая еретиков права использования священных Писаний на том основании, что Святое Писание появилось в церкви Христа, было дано ей, и только ей, и только она может правильно понять его. Он также обращает внимание на зримую преемственность, отличающую католическую церковь от произвольных и переменчивых сект еретиков, на то, что во всех основных общинах, особенно изначальных приходах апостолов, предание передается непрерывно от епископа к епископу начиная с самих апостолов, которые получили его от Христа, а Христос — от Бога. «Идите же, — говорит он в своем трактате De Prescriptione, — если вы хотите провести исследование с пользой для своего спасения, пройдите по апостольским церквям, где сохранились еще сиденья, на которых восседали апостолы, и где публично читают их подлинные послания, в которых отразились их голоса и лица. Если вы недалеко от Ахаии, идите в Коринф. Если вы недалеко от Македонии, там есть Филиппы, есть Фессалоника. Если вы можете отправиться в Асию, там есть Ефес. Если вы живете недалеко от Италии, у вас есть Рим, откуда происходим и мы [Африканская церковь]. Как счастлива церковь, в которую апостолы своей собственной кровью влили все свое учение…» и т.д.

Для того чтобы оценить весомость его аргумента, мы должны помнить, что эти отцы церкви жили относительно близко к апостольской эпохе и что преемственность епископов в самых древних церквях была на памяти всего двух — трех поколений. Действительно, Ириней в юности был знаком с Поликарпом, учеником святого Иоанна. Но по этой же самой причине мы не должны придавать слишком большое значение данному свидетельству и относить его к преданию более позднего происхождения, не основанному на Писании.

Мы не можем даже предположить, что отцы церкви допускали возможность слепого и рабского подчинения личного суждения церковному авторитету и решениям епископов апостольских материнских церквей. Тот же самый Ириней открыто выступает против римского епископа Виктора. Тертуллиан, хоть и продолжал по сути быть ортодоксом, в некоторых вопросах спорил с католической церковью со своих более поздних, монтанистских позиций и заложил, пускай сначала по отношению к одному общепринятому обычаю — ношению девами покрывал, истинно протестантский принцип: следует смотреть не на обычай, а на истину, особенно в вопросах [991]религии. Его ученик Киприан, для которого «библейский» и «католический» были почти что взаимозаменяемыми терминами, искренне протестовал против римской теории действительности крещения еретиков и в этом споре заявлял, в точном согласии с Тертуллианом, что обычай без истины — всего лишь заблуждение, ставшее почтенным по причине своего древнего возраста[992]. Александрийцы свободно выражали разные индивидуальные взгляды, которые позже были опровергнуты как еретические; и хотя ????????? ?????????? играет для них важную роль, это и подобные выражения имеют для них иное значение, иногда означая просто Священное Писание, а отнюдь не предание в современном смысле. Так, например, происходит в известном отрывке из Климента: «Подобно тому как человек превращается в зверя, очарованный Цирцеей, он перестает принадлежать Богу и хранить верность Господу, когда выступает против церковного предания и впадает в человеческие прихоти».

По своей сути, учение об апостольском предании согласуется со Священным Писанием, и хотя по форме предание происходит из устных проповедей апостолов, по содержанию оно истинно едино и тождественно апостольским писаниям. Если мы будем иметь это в виду, то сможем разрешить кажущееся противоречие ранних отцов церкви, приписывавших высший авторитет в вопросах веры и Писанию, и преданию. Речь идет об одном и том же Евангелии, которое апостолы проповедовали устно, а потом излагали в писаниях, — об одном и том же Евангелии, которое церковь достоверно передавала на словах или письменно от одного поколения к другому[993].