99. Общие характерные особенности трудов св. Луки

99. Общие характерные особенности трудов св. Луки

Как уже отмечалось, Писания св. Луки имеют целый ряд ярко выраженных характерных черт, особенно видных при сравнении с другими, прежде всего Синоптическими Евангелиями. Они связаны с упомянутыми особенностями личной культуры св. Луки.

Св. Лука прямо говорит о себе, вернее, о своих намерениях (правда, не упоминая своего имени) в первых стихах Евангелия и Книги Деяний. Впрочем, на этом его прямое «присутствие» в тексте Евангелия заканчивается, а в Деян. можно еще отметить «мы»-отрывки (см. выше).

Евангелист-писатель

Св. Лука написал Евангелие как рассказ о событиях с соблюдением всех требований, предъявляемых к литературе такого рода. Строго говоря, из всех евангелистов только Лука может быть назван писателем в точном, высоком смысле этого слова. Лука заявляет о себе как о писателе во вступлении. При этом, конечно, Евангелие не перестает быть Евангелием как Благовествованием об Иисусе Христе. Так Благая весть становится не просто письменным, но литературным текстомв самом тесном смысле этого слова[766]. Цель остается прежней — чтобы ученик (читатель или слушатель) мог утверждаться в своей вере:

1 Как уже многие начали составлять повествования о совершенно известных между нами событиях, ² как передали нам то бывшие с самого начала очевидцами и служителями Слова, ³ то рассудилось и мне, по тщательном исследовании всего сначала, по порядку (a)/nwqen pa=sin a)kribw=j kaqech=j) описать тебе, достопочтенный Феофил, ⁴ чтобы ты узнал твердое основание того учения, в котором был наставлен (Лк. 1, 1-4).

«Евангелие от Луки — это хорошая греческая литература I века... Кроме того, Лука — историк, он читал Фукидида и других греческих авторов. Помимо Евангелия его перу принадлежит историческое сочинение — Деяния святых апостолов. Авторство Луки подтверждается сравнительным анализом словаря и стиля этих двух новозаветных текстов. Деяния — блистательное литературное произведение, представляющее собой сравнительное жизнеописание апостолов Петра и Павла. В том же ключе выдержаны сравнительные жизнеописания Плутарха, которые написаны значительно позже Деяний, хотя Плутарх и считается по недоразумению первым мастером этого жанра. Лука, по его словам, стремится к акривии (см. ст. 3) — это слово, которое почти невозможно перевести на русский язык, означает правдивое, точное, последовательное изложение фактов»[767].

Начало Лк. (как и Деян.) очень элегантно. Это красивое греческое вступление, «построенное по всем правилам, за который в любой риторической школе похвалили бы»[768].

Письменная речь Луки очень литературна; его словарный запас самый богатый из всех Евангелий. В Лк. (не считая Деян.) лексикон насчитывает 2000 слов, тогда как в Мф. — 1700; Мк. — 1350; Ин. — 1000[769]. Благородство текста Лк. можно почувствовать при сравнении с параллельными текстами других Евангелий:

Однако св. Лука виртуозно владеет не только греческой литературной речью. Не менее профессионально и со вкусом, как настоящий ценитель и знаток, он владеет библейской поэтикой и стилистикой, в основе своей семитскими. Причем делает это не из каких-то чисто эстетических (только лишь из интереса к экзотической иудейской словесности) побуждений, а исходя из благовестнических и богословских целей — возвещать Иисуса Христа, Мессию Израиля язычникам, проповедовать им милость от Бога быть приглашенными в Священную историю, участником которой до поры до времени был только Израиль.

В этом отношении дело св. Луки можно оценить как знаковое. Ведь по сути дела вся христианская, в том числе и современная церковная проповедь есть приобщение нашей в основе своей внебиблейской, языческой, «несвященной» жизни к миру Библии, ее освящение. Первичную же базу Библии составляет Ветхий Завет — Священное Писание сначала только народа Израиля. Лука знаменует собой стремление сохранить библейский язык, сочетав его с изящной греческой риторикой. По крайней мере, в своем богослужении Церковь вплоть до сегодняшнего дня сохраняет такое же сочетание «библеизма» (употребление ветхозаветных терминов и реалий, например, «Израиль», «Сион», «Иерусалим» и т. п.) и внебиблейской (например, византийской или славянской) стилистики.

Яркий пример подобной ветхозаветной семитской «библейскости» Лк. — пролог (Лк. 1 — 2; см. ниже).

Писательский талант св. Лука обнаруживает и в организации материала (большей частью того же самого, что использовали свв. Марк и Матфей), и в его изложении. Как мастерски он «поймал» читателя, заставив его «не заметить», сколько времени прошло между Воскресением и Вознесением Иисуса (сорок дней или один день) и тем самым показывая, что понятие времени здесь вообще ни при чем! Воскресший Господь всегда пребывает в Церкви.

Кто такой Феофил?

Из первых стихов Лк. и Деян. следует, что обе книги Лука написал как труд, обращенный к некоему Феофилу. Здесь возможны два толкования:

1) Символическое. Собственное имя «Феофил» (Qeo/filoj), стоящее в форме обращения (voc.: Qeo/file), означает «Боголюбивый». Расширительно-символически такое обращение можно понимать как что-то вроде «Ваше Боголюбие» — ко всякому боголюбивому, т. е. стремящемуся к познанию истинного Бога читателю.

2) Более вероятно буквальное понимание: Феофил был одним из новообращенных или оглашаемых. Ему, как довольно почтенному или высокопоставленному лицу, св. Лука и адресует свой труд. Обращение «достопочтенный» (kra/tiste), возможно, является не просто вежливым тоном, а официальной формой обращения к важным особам (=«Ваше Превосходительство»?)[770].

Евангелист-историк

Первые стихи выдают в св. Луке не только писателя, но и добросовестного исследователя прошлого, т. е. историка. Причем речь идет не только о последовательности событий, которую он стремится воссоздать «тщательно», «по порядку» (Лк. 1, 3), но и о том, чтобы соотнести евангельские события с общей, гражданской, мировой историей.

Самое начало своего повествования св. Лука отмечает хронологическим указанием:

Во дни Ирода, царя Иудейского... (1, 5)

Благодаря Лк. мы располагаем привязкой таких важных событий, как Рождество Христово и начало проповеди Иоанна Крестителя, к целому ряду общеизвестных фактов исторического времени:

¹ В те дни вышло от кесаря Августа повеление сделать перепись по всей земле. ² Эта перепись была первая в правление Квириния Сириею (Лк. 2, 1-2).

¹ В пятнадцатый же год правления Тиверия кесаря, когда Понтий Пилат начальствовал в Иудее, Ирод был четвертовластником в Галилее, Филипп, брат его, четвертовластником в Итурее и Трахонитской области, а Лисаний четвертовластником в Авилинее, ² при первосвященниках Анне и Каиафе, был глагол Божий к Иоанну, сыну Захарии, в пустыне (Лк. 3, 1-2).

Но и здесь евангелистом движет не только чисто научный интерес «датировать» евангельские события, а опять-таки богословско-благовестнические мотивы. Коль скоро Благая весть, прозвучавшая в недрах отдельно взятого (избранного) народа Израиля, выходит на «международную арену», это должно быть отражено в самом Евангелии. История Иисуса Христа становится частью мировой истории, а не только следующей стадией Священной истории, понимаемой как история избранного народа Израиля. Например, родословие Иисуса Христа Лука ведет не от Авраама, как Матфей, а от Адама (см. Лк. 3, 23-38).

Кстати, и это «историческое богословие» Церковь подхватила с подачи Луки, развивая его в своих литургических текстах. Так, в стихире Навечерия Рождества Христова (на «Господи воззвах», на «и ныне») фактически дается раскрытие того идейного смысла, который Лука вкладывал в исторические указания, на первый взляд имеющие чисто хронологическое значение. Августу, олицетворяющему претензию на господство над миром и людьми, противопоставляется истинный Господь (Господин) — Христос-Бог (ср. Лк. 2, 11).

А$вгусту е3динонача1льствующу на земли2, многонача1лiе человёкwвъ преста2: и3 тебЁ вочеловёчшусz t чи1стыz, многобо1жiе j3дwлwвъ u3праздни1сz. под8 е3ди1нэмъ ца1рствомъ мiрски1мъ гра1ди бы1ша, и3 во е3ди1но вLчество бж7ества2 я3зы1цы вёроваша. написа1шася лю1дiе повелёнiемъ ке1саревымъ, написа1хомсz вёрнiи и3менемъ бжcтва2, тебе2 вочеловёчшагwсz бг7а на1шего. ве1лiz твоz2 ми1лость, гдcи, сла1ва тебЁ.

Перевод: Когда Август единоначальствовал на земле, прекратилось многоначалие человеков, а когда Ты вочеловечился от Чистой (т. е. Девы Марии), упразднено идольское многобожие. Города подчинились единому мирскому царству, а народы уверовали в единое господство Божества. Повелением Кесаря люди были переписаны, а мы, верные, были переписаны именем Божества, Тебя, вочеловечившегося Бога нашего...

Еще больше хронологических и иных документальных указаний имеется в книге Деяний, что и придает ей отчетливые признаки исторического труда. Впрочем, Лука, кажется, не всегда в силах (или не желает) указать точную хронологическую привязку и применяет несколько застенчивое неопределенное «в те дни». Поэтому богослужебные Апостольские чтения из Деян. вводятся оборотом Во дни2 o4ны, т. е. по-русски «в те дни».

Как любящий точность историк, Лука подбирает и более корректные, адекватные термины для описания тех или иных подробностей. Например, Галилейское море, как его называют Матфей и Марк, для Луки есть «всего-навсего» озеро (Геннисаретское), что гораздо больше соответствует действительности (ср. Лк. 5, 1 и Мф. 4, 18; Мк. 1, 16 и др.). Кроме стремления к точности, здесь вновь косвенно сказывается более широкий (общемировой) кругозор Луки.

Евангелист-врач

Предание о том, что св. Лука был врачом, основано в первую очередь на отзыве ап. Павла о Луке как о «враче возлюбленном» в Кол. 4, 14. Столь прямое указание дополняется особенностями лексикона самого св. Луки, который в отличие от других евангелистов иногда использует слова, относящиеся к области медицины. Например:

«Евангелисты Матфей и Марк употребляют здесь слово ra/fij — это обычная швейная игла, которой пользуются женщины. А в Евангелии от Луки использовано слово belo/nh — игла хирурга. Это слово из Corpus Hippocraticum — свода сочинений древнегреческого врача Гиппократа, то есть чисто медицинское словечко»[771].

Другой пример:

Как видим, Матфей и Марк одинаково употребляют причастие или глагол, переводимые в СП словосочетанием «лежащая (лежала) в горячке», тогда как Лука предпочитает назвать болезнь отдельным существительным с характеристикой степени: «сильною горячкою».

Другой пример:

Отец Публия лежал, страдая горячкою и болью в животе (Деян. 28, 8; ср. также ст. 6).

Здесь dusente/rion («боль в животе») — медицинский термин[772] (отсюда «дизентерия»).

Евангелист-иконописец

Дополнить портрет св. Луки (в конечном итоге получается образ самого разносторонне образованного апостола, евангелиста-энциклопедиста) остается еще одним штрихом, который основывается исключительно на Церковном Предании и не имеет прямых оснований в Новом Завете: Лука был иконописцем, в частности, он написал первый образ Пресвятой Богородицы. Об этом можно прочесть в истории многих древних икон Божией Матери (Владимирской, Феодоровской, Смоленской и многих других). Доказать или опровергнуть это (археологически или еще как-либо документально) невозможно. Кроме того, нужно учесть, что церковное искусство первых христиан по своим формам и отношению к нему отличалось от иконописи и иконопочитания последующих веков. И все же в предании о св. Луке как о первом иконописце Пресвятой Девы заключается большая и серьезная правда. По сравнению с другими евангелистами св. Лука в своих писаниях (в большей степени в Евангелии, но и в Деян., см. 1, 14) уделил Марии, да и вообще женщинам (см. ниже) гораздо больше внимания. Чего стоит хотя бы один-единственный, но в своем роде уникальный стих, свидетельствующий об особой чувствительности Луки к Ее внутреннему миру, когда он повествует о Рождестве Христовом:

А Мария сохраняла все слова сии, слагая в сердце Своем (Лк. 2, 19)!

Такого не встретишь ни в одном Евангелии, да и сам св. Лука выразился так только о Марии. Откуда он об этом узнал? Не Она ли сама посвятила его в свои былые переживания, связанные с Благовещением и Рождеством?

Утверждая, что та или иная икона Божией Матери написана евангелистом Лукой, Предание тем самым свидетельствует, что она вполне соответствует той словесной иконе Пресвятой Девы, которую изобразил св. Лука в Евангелии. Такова глубокая, если не археологическая, то богословская правда этого Предания.

Итак, св. Лука справедливо почитается небесным покровителем врачей и иконописцев, но в аналогичном качестве он вполне мог бы рассматриваться по отношению к писателям и историкам.