Псково-Печерский монастырь

Псково-Печерский монастырь

На обратном пути из Пюхтиц мы посещали не раз Псково-Печерский мужской монастырь. Он сохранился, также, как и Пюхтицы, потому что территория его в годы советской власти принадлежала Эстонии. В этой обители было что посмотреть и чему порадоваться! И расположение монастыря в глубоком овраге, и архитектура XIV века, мощные башни, стены, храмы — все это вызывало у нас восторг, все внушало уважение к старине. Наместник, архимандрит Алипий, встречал нас всегда с любовью, водил по саду, расположенному над крышей храма, сидел с нами в зеленой беседке и рассказывал историю монастыря: его возникновение, его судьбу во времена Ивана Грозного, жизнь подвижников-монахов, чудеса у их гробниц. После бесед с отцом Алипием уже по-другому воспринимаешь «Кровавую дорогу». Находясь в этом узком коридоре, круто спускающемся вниз, кажется, что слышишь конский топот, лязг оружия опричников, видишь монаха в чёрном, несущего перед собою свою отрубленную Грозным голову. Глаза сами ищут среди каменной мостовой следы крови святого Корнилия.

Большое впечатление произвела на всех экскурсия по подземным пещерам. В полутьме, со свечами в руках, ощущая сильный холод, мы медленно продвигались среди могил, слушая о подвигах похороненных в пещерах монахов. У самого входа нам приподняли покрывало, накинутое на гробницу святого. Между верхней и нижней крышками колоды ясно были видны следы огня, опалившего древесину. Огонь вырывался из гроба каждый раз, когда немцы (во время войны) хотели надругаться над останками святых. Ребята скоблили пальцами стены пещер, набивали карманы песком, чтобы привезти его домой как реликвию. Был праздник, служил архиерей. Мы были за обедней в Михайловском храме, расположенном высоко над оврагом. Народу здесь было везде очень много. Серафим подолгу держал на руках Федюшку, чтобы ему было все кругом видно. Я слышала, что старушки удивлялись: «Этот малыш поёт наизусть всю обедню!» Да, Федя с пяти лет уже знал весь ход утреннего богослужения, и нам это было привычно, Но вот начался праздничный трезвон. Я с Серафимом стояла высоко над оврагом, на балкончике. Среди крон лип и дубов нам видна была звонница, на которой монахи ловко перебирали канаты, привязанные к языкам колоколов. До чего же захватывающе, торжественно лились звуки! Я видела, что Сима — в восторге! Я спросила: «Сынок, тебе нравится тут? Может быть, когда-нибудь ты тоже будешь в монастыре?» — «Да», — тихо прошептал мальчик и кивнул головой. Я тогда поняла, куда уже тянулось его сердце. Но в те годы монастырь служил музеем, как нам сказал отец Алипий, да и мы это сами понимали. «Мой самовар — музейная редкость, обстановка — тоже, картина — тоже... Да и сами мы тут — музейная редкость. Потому нас только и терпят», — говорил наместник. Тепло прощаясь с нами, он одарил каждого из детей. А меня отец Алипий, как бы в шутку, спросил: «Ну, одного-то из трёх нам оставите?» — «Пока нет: малы ещё», — ответили мы.