Отец Василий

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Отец Василий

Отца Василия Аникина не напугали, он до смерти оставался на приходе в глухом селении Подмосковья, в Душоно-ве. До войны Василий Аникин был простым рабочим. Имел жену и детей. Неожиданно в трехлетнем возрасте, поболев недолго, умер их сынишка. Когда второй мальчик достиг трехлетнего возраста, то обварился самоваром и тоже скончался. Отец Василий говорил: «Не привязывайтесь сердцем к своему ребёнку, не мечтайте о его будущем: если б кто знал, какое горе — потерять сына! Лучше б его совсем не иметь! Я чуть с ума не сошёл. Я поехал на Север, где томились в ссылке святые Оптинские старцы. Когда я вошёл в вагон, то все убежали — такой у меня был ужасный вид. А старец велел мне пожить одному... Я уехал от жены. Несколько месяцев я скрывался в холодном доме, один, без людей...»

Видно, там происходило перерождение души Василия, видно, он приносил там покаяние Господу. Потом старец благословил Василия опекать большую семью, оставшуюся без отца-кормильца. Мать не могла заработать на хлеб, чтобы прокормить восемь малолетних детей. Василий стал работать лодочником, перевозить людей на другой берег. Весь свой заработок он отдавал бедной вдове. Она с детьми молилась Богу за своего благодетеля. Вдова ходила в оставшийся в захолустье храм, приучала детей к церкви. Приходили к ним в дом неоднократно из райисполкома, грозя отобрать детей у матери за религиозное воспитание. Хитрая вдова всегда говорила:

— Берите, всех восьмерых берите! Вот этого — первого баловника, да и других забирайте — они вам там жару дадут, не обрадуетесь! А мне легче будет.

Тут начинался детский плач:

— Мама, прости, не отдавай нас, мы исправимся! Присланные из райисполкома вступались за детей:

— Потерпи, Авдотья, вырастут — поумнеют, будут хорошими, расти их сама.

Так и вырастила Авдотья всех восьмерых в Православии, верующими людьми. Они остались благодарными Богу за Василия, которого Господь послал им вместо отца.

Когда дети подросли, Василий поступил в семинарию. Гребнево было его первым приходом. Отцу Василию было лет пятьдесят, он был совершенно седой, с бородой и длинными волосами.

Несмотря на пережитые невзгоды, отец Василий был весёлого нрава, задорная улыбка почти не сходила с его лица. Он не привёз свою больную матушку в Гребнево, оставил её на попечение родных, а привёз в Гребнево только на похороны. Сам отец Василий одиночества не любил, проводил у нас все вечера, даже частенько ночевал (пока детей в доме не было, это было возможно). Свекровь моя уходила в кухню, предоставляя гостю свою постель. «Я сегодня спать не лягу. Всю ночь буду проповедь писать», — говорил отец Василий. Двери у нашей комнатушки не было, так как не было и печки. Тепло шло из большей комнатки, отделённой от нас занавеской. Проснулся раз мой дьякон среди ночи, уже светало. А за занавеской светло от лампы и слышится мирный храп. Не сходя со стула, положив голову на груду книг, лежащих на столе, спит наш отец Василий. Утром дьякон говорит:

— Пора в храм идти! А отец Василий:

— Вы начинайте с отцом Иваном, я подойду... Проповедь не готова! Матушка, прочитайте, как у меня получилось?

Я читаю, нахожу, что предложения слишком длинные. Говорю:

— Батюшка, нельзя в одном предложении несколько раз слово «которое» употреблять, абсурд получается. Вот послушайте: «Икону отнесли в храм, которую нашёл отец девочки, которую откопали...» Выходит, что девочку откопали?

— Ой, матушка, что вы! Как так! Да я уж лучше по листочкам из книги скажу.

И старик вырывает из книг листочки, распихивает их по своим карманам.

— Батюшка, как вам книг не жалко?

— Да у меня их полный сарай, от полу до потолка все книгами завалено. Были времена, я видел: везёт лошадь воз книг. Спрашиваю у мужика, куда везёт. Отвечает: «Сжигать!» А я возьму лошадь под уздцы, да заверну её к себе во двор, да все книги у себя и спрячу, ведь все духовная была литература, из монастырей.

Таков был отец Василий. А говорил проповедь долго, но слушателей не захватывал. Бывало, разбредутся старухи по закоулкам, рассядутся по лавкам, о чем-то своём толкуют. у[ глухи они, и стары. Молодёжи и мужчин в храмах в те годы совсем не было, а старухам не по уму было понять отрывки из богословской литературы, которые, вынимая из кармана и во множестве разложив на аналое, прочитывал восторженным голосом отец Василий.

Вскоре начали против него писать письма, сначала архиерею. Отец Василий затягивал иногда индивидуальную исповедь, от чего служба и начиналась, и кончалась поздно. У всякого человека можно найти недостатки, а к осуждению мы привыкали. Говорю «мы», потому что и я сама была грешна в этом, смеялась и раздувала в рассказах промахи в поведении священников. (Читающие, помолитесь, чтобы простил мне Бог!). Даже однажды я поехала с делегацией к архиерею, но, слава Богу, мы не попали к нему на приём. Однако отца Василия Аникина вскоре заменили другим священником. Но гнев Божий постиг нашу церковь: вся макушка вместе с крестом, куполом и шейкой под ним сгорела ночью от удара молнии. А отца Василия перевели в село Душоново, километрах в тридцати от Гребнева. В последующие годы мы ездили к нему на престольные праздники, а он нередко посещал нас.