ПЛАЧ О ПАДЕНИИ КОНСТАНТИНОПОЛЯ
ПЛАЧ О ПАДЕНИИ КОНСТАНТИНОПОЛЯ
16
О государь мой, Константин, как горько ты погибнул!
О, пусть господь вооружит правителей Европы
На месть святую за тебя, в защиту правой веры.
Вы, сербы скорбные, и вы, усталые валахи,
О нашей вспомните судьбе! Вы, венгры, в вашем горе
О наших вспомните цепях, о муках, о позоре!
Вы, короли, и вы, князья, услышьте эти речи:
Вам ведом долг, святой ваш долг — так будьте же достойны!
Всем сердцем рвитеся изгнать язычников отселе,
Единым сонмом гряньте в бой, исполнившись отваги,
Из вашей собственной земли извергните безбожных,
Из христианских рубежей, на радость христианам.
И пусть никто и никогда не ищет дружбы с турком,
С турецким псом, поганым псом, неукротимым зверем.
О если б знали вы, как он своей коварной дружбой
И оплетает христиан и, как дракон, глотает!
Он, как антихрист, вышел в мир и топчет в прах народы,
Он цепи рабские надел на попранных ромеев,
И он грозой теперь навис над франкскими краями.
О ты, христовой церкви вождь, святейший и преславный,
Краса и слава христиан, столп и твердыня веры,
Ты, чья святая чистота для всех нас утешенье,
Узри победу адских сил и усмири нечистых,
И обрати их зло в добро боголюбивым сердцем.
Воздвигни крест, чтоб черный враг проникся страхом божьим,
Чтобы язычник побежал, чтоб дикий был извергнут
Из Константиновых твердынь, из стен Второго Рима.
С тех пор, как пал державный град, никто не безопасен!
Поберегитесь вражьих сил, как молнии и грома!
Константинополь был мечом, копьем для христианства,
Константинополь был ключом к империи ромеев:
Архипелага острова ему покорны были —
Все, что осталось для Христа из римского наследья.
Ты, унаследовавший Рим святой первосвященник,
Узнай, какой потоп огня на Византию хлынул:
Он залил весь ромейский мир, разлившись в шесть потоков,
Один по Сербии течет, другой — в земле валахов,
А третий опалил огнем венгерские границы,
Четвертый в прах испепелил болгарские долины,
А пятый льется и грозит разлиться шире, шире,
Смешаться огненной волной с разлившимся четвертым
И по безбрежью раскатить валы кровавой пены.
Шестой поток вскипел у стен твердыни Константина:
Взметнулось пламя к небесам, рассеяв страх и ужас,
И все погибло в том огне: и крепости, и грады.
Так не дремли же, час настал! Склони свои колени
Пред господом и укрепись на славные свершенья!
Всю мудрость божью призови, покорствуй божьей воле,
О ты, святейший из владык, о ты, кто правишь в Риме!
Ключи апостола Петра воздень на светлом стяге,
На дело божье созови всех западных монархов,
И да придут они отмстить за город Константина!
17
Не забывайте: он могуч, турецкий повелитель,
И как Восток он одолел, так Запад одолеет!
Он копит силу, копит мощь, чтобы на Запад грянуть,
Затем что страх его велик пред западною силой.
Чего страшится он досель? Того, что ваши руки
Ему подрубят корень здесь, во граде Константина!
Как это страшно для него, не стану повторять я.
Она твердыня и оплот — столица Константина,
С ней ни единый не сравним из градов покоренных,
Ее низвергла только мощь турецкого владыки.
Он горы золота хранит, он движет толпы люда,
В его полках — француз, валах, и печенег, и немец,
Любых ремесел мастера его покорны взгляду,
Он им, не глядя, раздает великие богатства,
Ему и груды серебра не жаль в награду храбрым,
Ему и золото его не дорого нимало:
Он сыплет полною рукой направо и налево
Награды, славу и чины, поместья и именья.
Хоть это длится день за днем, казна его не сякнет;
И даже те, кто чтит Христа, спешат к нему толпою.
Вот почему ему всегда сопутствует удача:
Чем ни захочет он владеть — война ему доставит.
Все потому, что он не скуп, что денег не считает,
Что всюду сможет он купить пособье и измену.
О горе нам! За злых людей пришла к нам злая гибель
За нечестивых христиан погиб державный город,
За наши тяжкие грехи наказаны мы казнью,
За наш богопротивный нрав попали в руки турка.
О, лишь пороки христиан, лишь преступленья наши,
Лишь мятежи, обман и ложь и мерзости иные
Виной тому, что по стране разлился пламень бранный,
Что высокопрестольный град погиб в его пыланье,
И православная земля лежит в крови и прахе.
Увы, мы собственной рукой в тщеславном ослепленье
Вели к погибели наш град, святой Константинополь:
Иначе бы его вовек не одолели турки!
О как горит моя душа и рвется вон из тела,
Какая мука жжет мне грудь и разрывает сердце!
Остановись, мое перо: немного мне осталось.
Ах, император Константин, горька твоя судьбина!
18
Скажу еще раз и еще, князья и властелины,
Твердить вам буду вновь и вновь, чтоб вы не позабыли,
Чтоб навсегда, чтоб навсегда запало в ваши души,
Чтоб ваше сердце каждый миг о том напоминало:
Отбейте Константинов град у богомерзких турок,
Перепояшьтеся мечом, исполнитесь отваги,
Огнем и сталью боевой ударьте на безбожных,
Всей вашей мощью пряньте враз на кровожадных турок,
Не знайте отдыха, пока не будет враг повержен,
Пока и корени его не станет в Византии.
Тогда лишь можно дать мечу и сердцу передышку,
И то на самый малый срок, лишь нa год или на два.
Всевышним богом вас молю: поверьте мне, поверьте,
Все это легче вам теперь, чем в час беды великой.
Вам от всевышнего дано благое разуменье,
И сила, драгоценный дар, и славное богатство.
Так ополчитесь на врага — и с вами божья милость! —
Чтоб восхваляли в век и век все франкские народы
Высокий разум, божий дар, внушивший этот подвиг.
Да будет вам всевышний бог защита и подмога,
Да осенит вас дух святой сияньем благодатным!
Бог вложит силу вам в мечи и крепость в ваши брони,
И будет ваша власть тверда отныне и навеки,
И славу отческих венцов наследуют потомки.
Пришла последняя пора — молю, пока не поздно,
Пускай мой голос мал и слаб, но вы его услышьте.
Не отвергайте этих строк, не будьте слишком строги,
Прочтите все, узнайте все, от альфы до омеги:
Пускай на это даст вам сил небесный вседержитель.
Да, это скорбные слова, они писались в горе,
В них крик отчаянья звучит, переполняя строчки.
Я с удивлением гляжу, я сам себе не верю,
Как это вынесла душа — писать такие речи,
Как это вынесла душа, не отлетев от тела.
Господь всевышний, тот, кому открыты тайны сердца,
Единый знает, как в ночи я вскакивал с постели,
Переполняемый тоской о бедствиях отчизны,
Как изливал из жарких глаз я слезные потоки.