3 Цар. 22:41 — 4 Цар. 8:29 Период царствования сыновей Ахава

3 Цар. 22:41 — 4 Цар. 8:29 Период царствования сыновей Ахава

22:41—50 Иосафат Иудейский. Справка о правлении Иосафата в Иудее включена в эти главы как краткое отступление в повествовании, посвященном в основном Израилю. После обычной вводной части (41–42) автор выражает свое одобрение в адрес Иосафата, продолжавшего богобоязненный образ жизни своего отца Асы (43а), завершившего его реформы (46), хотя и допускавшего поклонение на высотах. Тот факт, что упоминание о его взаимоотношениях с Ахавом (44) идет сразу после замечания о высотах, позволяет предположить, что и эти отношения рассматривались как упущение. Сложные взаимоотношения Иудеи с Израилем действительно привели позже к серьезным последствиям. Иосафат не сумел возродить морские экспедиции в Красном море, начавшиеся при Соломоне (48), что свидетельствует об упадке Иудеи со времени золотого века Соломона.

22:51–53 Царствование Охозии, царя израильского. Обычная вводная часть без заключительного слова, как и в случае с Ахавом, представляет нам нового царя, сына Ахава Охозию. Заключительное слово прозвучит позже, в следующей истории, в которой будет участвовать Елисей (4 Цар. 1). Поэтому справка о царствовании Охозии напоминает миниатюрный вариант рассказа о правлении Ахава, свидетельствуя, что его краткое правление было эхом правления его отца.

4 Цар. 1:1—18 Охозия и Илия. Тема мятежа Моава (1) возобновляется в главе 3, где она становится фоном для всего повествования. Она подготавливает нас к падению династии Амврия, которое, по предсказанию, должно произойти в царствование сына Ахава (3 Цар. 21:29).

Несчастный случай, происшедший с Охозией, — не кара Божья, но скорее ответ Бога на его стремление вопрошать чужеземных богов. Это обращение к языческим оракулам и было осуждено Илией. Автор насмехается над божеством аккаронским, изменяя его имя Baal–Zebul («Ваал победитель») на Baal–Zebub («повелитель мух»). (Zebul как компонент есть также в имени Иезавели, которое означает «Где властелин?») Вместо пророчества от Веельзевула из Аккарона посланники Охозии возвратились с пророчеством, которое передал им Илия от Господа. Нежелание Охозии искать спасения от своей болезни у Господа привело к демонстрации Божьей власти над жизнью и смертью. Ужасную судьбу двух пятидесятников с их отрядами, рассказанную в стихах 9–12, объяснить трудно. Возможно, жизнь Илии находилась в опасности так же, как во времена Ахава и Иезавели. (Слова Ангела в ст. 15 — не бойся его — также говорят в пользу такой точки зрения.) Или, может быть, Охозии следовало понять, что человеку Божьему, как и Богу, нельзя приказывать. И, конечно же, мольба третьего пятидесятника дала желанные результаты.

Неизвестно, чего хотел Охозия от Илии, когда посылал за ним, но все, что он получил, — это повторение пророчества о его предстоящей смерти (16).

В свете прежних предсказаний Илии Ахаву (3 Цар. 21:29) мы могли бы предположить, что Охозия будет последним царем династии Амврия. Но после его смерти царем становится Иорам, другой сын Ахава (4 Цар. 3:1). Пророчество Илии все еще не исполнилось.

2:1—18 Взятие Илии на небо. Все места, которые посетил Илия перед своим отшествием, тесно связаны с прошлым Израиля. Галгал (1) был первой остановкой после того, как израильтяне во главе с Моисеем перешли реку Иордан. Мужчины, родившиеся во время странствий в пустыне, были обрезаны в Галгале, и там же Божий народ отпраздновал Пасху (Нав. 5). Вефиль (2), приблизительно в 14 милях (24 км) от Галгала в центральной части горного региона, был местом встречи Иакова с Богом (Быт. 28). Иерихон (4), лежащий в долине реки Иордан недалеко от Галгала, был первым городом, который покорил Иисус Навин (Нав. 6), а сама река Иордан (6) чудесным образом остановила свои воды, когда израильтяне переходили ее, чтобы войти в Ханаан (Нав. 3).

Если не считать кружной путь к Вефилю, все путешествие концентрируется на местах, связанных с вступлением Израиля в землю обетованную. Целью этого путешествия или, по крайней мере, целью автора в повествовании о нем является желание подчеркнуть особую роль Илии и Елисея в израильской истории. Предыдущие события в жизни Илии напоминают определенные этапы служения Моисея. Например, как и Моисей, Илия получил Божье откровение на горе Хорив, а расправа с пророками Ваала напоминает последствия инцидента с золотыми тельцами (Исх. 32:25—29). Теперь Илия перешел на восточную сторону реки Иордан (аналогия с тем, как народ переходил Чермное море под предводительством Моисея), где, как и у Моисея, окончилось его служение. И действительно, конец жизни Моисея был почти таким же таинственным, как конец земной жизни Илии (Втор. 34:6). Таинственное родство этих двух вождей подчеркнуто в Новом Завете, когда они оба появляются перед Иисусом во время Его преображения (Мф. 17:3).

В этой аналогии между Илией и Моисеем заложен большой богословский смысл. Моисей был посредником завета на горе Синай/Хорив, пророком (Втор. 18:15; 34:10), через которого народ Израиля был приведен к заветным взаимоотношениям с Богом и сделан народом Божьим. Илия был пророком, через которого Божий народ вернулся к Синайскому завету и был спасен как Израиль. Иными словами, аналогия с Моисеем подчеркивает огромную важность Илии в истории Израиля и в книгах Царств, в частности. Раули (Rowley H. H. Elijah on Mount Carmel, BJRL, 43 [1960], 190–219) очень точно отметил тесную связь между служениями Моисея и Илии: «Без Моисея религия Господа в таком виде, в каком она была представлена в Ветхом Завете, никогда бы не родилась. Без Илии она бы погибла».

Если Илию назвать вторым Моисеем, то Елисей ассоциируется с Иисусом Навином. Как Иисус стал вождем народа после Моисея, так и Елисей восстал к служению после Илии. Как и Иисус (14), он перешел Иордан посуху с востока на запад, повторив путь Иисуса в Иерихон (15—22). (Даже значения имен Елисея и Иисуса совпадают: Елисей означает «Бог есть спасение», а Иисус — «Господь есть спасение».)

Отшествие Илии продемонстрировало силу и всемогущество Бога. О предстоящем событии было известно заранее и Елисею, и группе пророков из Вефиля и Иерихона (3, 5), но каким образом оно произошло — не совсем ясно (11). Просьба Елисея о духе вдвойне по сравнению с духом Илии (9) отражает наследственное право первенца (Втор. 21:17), связь с этим наследственным правом можно видеть и в том, что Елисей называет Илию словом отец (12). Это фактически равнозначно официальному прошению о наследовании служения Илии. Условие, которое выдвинул Илия (10), могло подразумевать понимание того, что доведется увидеть Елисею, а не просто наблюдение. Восклицание Елисея «колесница Израиля и конница его!» (12) показало, что Елисей воспринимает Илию как истинную мощь и защиту Божьего народа. Он разодрал свои одежды в знак скорби народа о великой утрате.

Когда Елисей приблизился к Иордану, река расступилась перед ним, как расступалась перед Илией, и это событие подтвердило то, что дух, действовавший в Илии, теперь пребывает с Елисеем. Поэтому пророки из Иерихона признали его своим новым учителем (15). Однако они не поняли отшествие Илии так же, как понял это Елисей, и стали настаивать на поисках Илии. Но Елисей знал, что это бесполезно (16—18).

В V веке до н. э. пророк Малахия предсказал возвращение Илии «пред наступлением дня Господня, великого и страшного» (Мал. 4:5). Малахия указывал на пророка, который повторит служение Илии, призывая людей возвратиться к Богу (Мал. 4:6), но его слова породили у многих представление, что Илия вернется сам лично (ср.: Мф. 17:10; Мк. 8:28). Иисус Христос объяснил, что служение Илии было продолжено Иоанном Крестителем, в котором это пророчество Малахии исполнилось (Мф. 11:14; 17:11–13).

Группы пророков в Вефиле и Иерихоне были, очевидно, из среды 7 тысяч верных израильтян, упомянутых в 3 Цар. 19:18. Дальнейшее обсуждение этого вопроса смотрите в комментарии к 4 Книге Царств 6:1–7.

2:19—22 Оздоровление источника в Иерихоне. Иерихон был одним из старейших городов мира, на этом месте поселения датируются примерно 8000 г. до н. э. Своей известностью город был обязан богатому источнику, который обеспечивал влагой всю близлежащую область, делая ее плодородной. Однако в дни Елисея вода в источнике стала плохой. Елисей использует соль, конечно же, в символическом смысле, ибо, брошенная в проточную воду, она никак не могла повлиять на источник под землей. Истинным очистителем стало Божье слово, сказанное через Елисея. В этом случае мы видим также, что последствия того проклятия, которое возложил на город Иисус Навин (Нав. 6:25), были сняты словом Елисея, нового Иисуса Навина. Примечательно, что новый Иисус пойдет тем же маршрутом, которым прошел Иисус Навин, когда он ввел народ Израиля в Ханаан (Вефиль находится рядом с Гаем, в который двинулся Иисус после захвата Иерихона; Нав. 7:2).

2:23–25 Происшествие в Вефиле. Возвращаясь в Вефиль, Елисей повторил путь, пройденный вместе с Илией (Вефиль–Иерихон—Иордан в ст. 2—8; Иордан–Иерихон—Вефиль в ст. 13—23).

Смерть подростков, насмехавшихся над Елисеем, так же внезапна и ужасна, как и гибель солдат в 1:9—12. Она выглядит еще более шокирующей, если следовать переводу «маленькие мальчики» (RSV) или малые дети (KJV). В стихах 23 и 24 использованы два разных еврейских существительных, и оба могут быть переведены либо как «мальчики», либо как «молодые люди». NIV предпочитает «молодежь», но не переводит прилагательное в стихе 23, которое определяет их как «маленьких». Это прилагательное явно подразумевает детей, если только оно не переводится как «никчемные» или «недостойные». Беспощадность суда лучше всего можно объяснить в том случае, если над Елисеем насмехались как над главой Божьих пророков. Вполне вероятно, что оскорбление плешивый относится к определенной тонзуре, которая означала принадлежность к школе пророков. После этого Елисей отправился на север, к месту величайшей победы Илии над пророками Ваала, а затем в столицу Израиля.

3:1–20 Подготовка к овладению Моавом. Иорам почти удостоился похвалы от автора за то, что лишь следовал Иеровоаму и не опускался до уровня Ахава и Иезавели. Хотя он избавился от статуи Ваала, которую сделал Ахав (2), но из главы 10 становится ясно, что в Самарии по–прежнему процветало поклонение Ваалу. После победы Илии на горе Кармил поклонение Ваалу больше не претендовало на роль государственной религии Израиля. Но до тех пор пока влияние Иезавели на царском дворе оставалось достаточно сильным, поклонение Ваалу было заметной чертой жизни столицы.

Из надписи на Моавитском камне мы узнаем (см.: Введение), что Моав стал вассалом Израиля во времена Амврия. Согласно 4 Книге Царств 1:1, он поднял мятеж во время краткого царствования Охозии. Поэтому Иораму пришлось сделать попытку возобновить контроль над Моавом.

Этот рассказ имеет большое сходство с рассказом о кампании Ахава против Сирии (3 Цар. 22). Оба выступления были предприняты с целью возвращения своих территорий к востоку от реки Иордан, перед каждым из них Израиль заключил военный союз с Иосафатом Иудейским (который выражал свое согласие теми же словами; ср.: 3 Цар. 22:4 и 4 Цар. 3:7), в обоих случаях Иосафат вопрошал пророков о воле Божьей, и результат обоих походов неясен.

Царь Едомский отправился в поход вместе с Иосафатом (9). Это, по–видимому, тот самый «наместник царский», о котором говорится в 3 Книге Царств 22:47, т. е. правитель, назначенный Иосафатом, а не представитель местной династии. Видимо, Иудея сумела восстановить свой контроль над Едомом, утраченный при царе Адере (3 Цар. 11).

Полное отсутствие воды заставило трех царей обратиться за советом к Елисею. Вспоминается засуха во времена Ахава и то, как Ахав искал Илию (3 Цар. 18:1 — 15).

В остальном, однако, обстоятельства у этих историй не совпадают.

Благочестиво и уверенно Иорам говорил о том, что их кампания была начата по воле Божьей (10 и 13), хотя и не было нигде сказано, что он заранее узнавал волю Божью об этом походе. Елисей отверг его благочестие как поверхностное, если не лицемерное (13–14). Иорам ссылался на волю Божью в своем предприятии, не вопрошая о том Самого Господа, — слишком частая ошибка! Только в крайних обстоятельствах он наконец сделал то, что должен был сделать намного раньше.

Использование музыканта при пророчестве Елисея (15) напоминает нам, что и в 1 Книге Царств 10:5–13 тоже рассказывалось об использовании пророками музыкальных инструментов. Елисей предсказал появление воды и военный успех, причем первая часть пророчества исполнилась на следующий же день. В этой истории Елисей больше не появляется.

3:21—27 Битва с моавитянами. Несколько странно то, что моавитяне истолковали красные блики отраженного солнца на воде именно таким образом (22–23). Нам, видимо, следует понимать этот случай как Божье деяние, посредством которого Бог предал Моава в руки трех царей (18). Здесь замечательна игра слов, основанная на сходстве еврейских слов «Едом», «красный» и «кровь», что невозможно передать при переводе на другие языки.

Иорам и его союзники нанесли поражение Моаву; пророчество Елисея исполнилось. Но когда царь Моава принес в жертву своего сына на стене Кир–Харешета (27), израильтяне отступили, не закрепив свою победу. Точную причину отступления израильтян по тексту установить невозможно. То ли в стане моавитян произошло возмущение против израильтян, поскольку их царь, движимый отчаянием, был вынужден пойти на такую ужасную жертву. Другими словами, эта жертва придала новые силы моавитянам и они с новой яростью бросились в битву. То ли большое негодование (или «ярость», «пыл») возникло в среде израильян («в израильтянах», RSV), то есть израильтяне настолько были поражены (ужасом или суеверным страхом) при виде человеческой жертвы, что отказались от всей затеи. Возможно любое толкование. Конечный результат кампании неясен. Если Израиль отступил, остался ли Моав свободен? Моавитский камень торжествует успех своего восстания, но это никак не может быть ответом на наш вопрос, поскольку надпись могла быть сделана до начала кампании Иорама.

4:1–7 Умножение запасов масла. Служение Елисея сопровождалось чудесами. Оздоровив источник воды в Иерихоне (2:19—22), он сотворил свое первое чудо. Затем последовала серия из семи чудес (4:1 — 6:7). Значение их смотрите в комментарии к последнему чуду этой серии (4 Цар. 6:1–7).

В Израиле был обычай отдавать одного из членов семьи в рабство тому человеку, долг которому семья не могла выплатить иным способом (Лев. 25:39–41). В таком положении оказалась вдова одного из пророков, и двум ее сыновьям угрожало рабство. Ситуация была серьезной, ибо в этом случае на земле самой вдовы некому было бы работать. Если бы Елисей не помог, ей предстоял бы новый круг долгов.

Оливковое масло, удивительным образом не кончавшееся в сосуде, напоминает чудесное снабжение маслом и мукой той вдовы, которая приютила Илию (3 Цар. 17:13–16), но здесь вдова продала масло, чтобы расплатиться с долгами.

4:8–17 Сын женщины из Сонама. Сонам находился где–то недалеко от Изрееля (Нав. 19:18). Сонамитянка (12), женщина, проживавшая в Сонаме, всегда оказывала Елисею гостеприимство. Ее имя в повествовании не приводится. Из стиха 13 мы узнаем, что взаимоотношения Елисея с царским двором весьма отличались от взаимоотношений Илии. Похоже, к нему относились с почтением и он имел там определенное влияние. Этот стих предвосхищает события главы 8, где слуга Елисея Гиезий действительно замолвил словечко перед царем за эту женщину.

Обещание сына сонамитянке сходно с обетованием о сыне, которое Бог дал Аврааму и Сарре (Быт. 18:10), а скептическая реакция сонамитянки напоминает ответ Сарры в подобных же обстоятельствах (Быт. 18:12). Но слово пророка оказалось верным.

4:18–37 Возвращение к жизни сына сонамитянки. В этой истории много аналогий с воскрешением Илией сына вдовы из Сарепты (3 Цар. 17). В обоих случаях исцеление произошло на постели пророка в верхней горнице, действия пророков также очень похожи. Но эта история рассказывается с большими подробностями и напряженностью. Кроме того, в данном случае смерть ребенка была установлена.

То, что женщина положила ребенка на постель пророка и отправилась на его поиски, показывает, что она верила в его способность воскресить сына. О возвращении ребенка к жизни и воссоединении с матерью рассказано просто и трогательно. Через человека Божьего Бог еще раз продемонстрировал Свою власть над жизнью и смертью.

4:38–41 Отравленная похлебка. Этот случай произошел во время голода (38), возможно, того самого, о котором рассказывается в 8:1 и который продлился семь лет. Как и в главе 2, мы видим, что Елисей связан с общиной пророков (дословно «сынами пророков», как в RSV), но на этот раз в Галгале. Поскольку продуктов уже не было, один из пророков собрал какие–то дикие плоды, которые оказались ядовитыми. Добавление Елисеем в похлебку муки (как и соли, брошенной им в источник в Иерихоне в 2:21) носило символический характер. Эффект стал возможен только потому, что это сделал человек Божий.

4:42—44 Насыщение ста. Сто человек (43) были, скорее всего, из той же общины пророков. Двенадцать хлебцев были, должно быть, маленькими плоскими лепешками, и потому их было явно недостаточно для стольких людей. Отсюда удивленный вопрос слуги. Но Елисей получил обетование Божье, что этого количества хлеба будет вполне достаточно. Так оно и оказалось.

5:1—27 Исцеление Неемана. Войны Израиля с Сирией перемежались периодами мира между этими двумя государствами (напр.: 3 Цар. 22:1). История с Нееманом произошла в один из таких мирных периодов. Через всю эту историю красной нитью проходит одна тема: Бог Израиля — это Бог всего мира. Он единственный Бог, Его власть и интересы не ограничены ничем, но простираются до космических масштабов.

Эта тема начинает обыгрываться сразу, как только появляется Нееман. Он был сирийским военачальником, великим человеком, потому что чрез него дал Господь победу Сириянам. Нам показывают, что Господь контролирует падение и возвышение всех народов, а не только Израиля. Болезнь Неемана не обязательно была проказой, это еврейское слово означает множество кожных заболеваний.

Слава Елисея как исцелителя достигла слуха Неемана через девочку–израильтянку, служанку его жены. Несмотря на то, что Нееман нанес поражение ее родному народу и захватил ее в плен, она проявляет искреннюю заботу о его здоровье. Ее простая вера, что Елисей может излечить болезнь Неемана, резко контрастирует с реакцией царя Израиля. Его панический страх (7) почти смешон. Царь, разумеется, не мог осуществлять Божью власть над жизнью и смертью, но ему и в голову не пришло послать Неемана к человеку Божьему, через которого Бог уже не раз являл Свою милость.

Нееман был просто разгневан, когда получил повеление омыться семь раз в водах Иордана (10—12). У его слуг, однако, веры было больше, как и у девочки–израильтянки было больше веры, чем у израильского царя. Они благоразумно заметили, что он готов был выполнить и более сложные требования пророка, так почему бы не выполнить столь легкие? Повиновавшись повелениям Елисея, Нееман получил исцеление. Бог часто требует от нас веры и послушания в малом, когда нам кажется, что Он ждет от нас великих свершений.

Реакция Неемана на исцеление говорит о его смирении и благодарности. Что бы он ни думал об израильском Боге раньше, теперь он провозгласил Его единственным Богом (15). С этих пор он намерен поклоняться только Господу (17). Просьба Неемана об израильской земле не означала, что по его мнению Бог ограничен только израильской территорией. Скорее, она отразила его веру, что Божья земля была святой, а потому именно эта земля нужна для святого места поклонения Господу в Сирии. Просьба Неемана в стихе 18 совсем не означает, что он намеревался поклоняться Риммону (название арамейского бога Адада или Адду) наряду с поклонением Господу. Это бы противоречило его заявлению в стихах 15 и 17. Его проблема заключалась в том, что в качестве члена царского двора он обязан был присутствовать при всех церемониях поклонения Риммону несмотря на то, что теперь он был верен только Господу. Благословение Елисея сообщило ему уверенность, что он получил то прощение, о котором просил. Этот отрывок дает представление о тех трудностях, с которыми сталкиваются люди, живущие и служащие Богу среди иноверцев.

Попытка Гиезия обмануть (10–27) заканчивает эту историю печальной и назидательной нотой. Как высокопоставленный чиновник, Нееман привез с собой очень ценные подарки, но Елисей отказался от них. Искушение заполучить хотя бы некоторые из них было непосильным для Гиезия, и он решил воспользоваться благодарностью и щедростью Неемана. Служение Богу не защищает Его служителей от искушений и соблазнов. Напротив, оно часто ставит служителей Божьих в обстоятельства, когда очень соблазнительно злоупотребить своим положением и использовать его в корыстных целях. В стихе 26 Елисей говорит о том, что бывают времена, когда подарки принимать можно, но что это не тот случай (по причине, которую нам не объясняют).

6:1—7 Утонувший топор. В этой истории образ жизни сынов пророков приобретает более ясные очертания. Они жили вместе одной общиной под руководством Елисея (ст. 1 дословно: «место, где мы живем при тебе»). По–видимому, такие общины пророков были в Вефиле, Иерихоне и Галгале (4 Цар. 2:3,5,15–18; 4:38). Неясно, о которой из общин идет здесь речь, а может быть, Елисей имел тесные связи со всеми. Неверно считать их общинами монашескими, подобно тем, что возникли и развивались в иудейской пустыне в IV–VI веках н. э., поскольку пророки женились и имели семьи (4:1). В нашей истории мы видим пророков, которые строят новое поселение, чтобы удовлетворить нужды растущей общины, — явный признак процветания под руководством Елисея.

Действия Елисея по извлечению из воды утонувшего топора так же полны тайны, как и предыдущие его действия по оздоровлению источника в Иерихоне и удалению яда из похлебки. Здесь, как и в тех историях, он представлен человеком, обладающим сверхъестественной властью, которой не имели другие члены общины пророков. Елисей обладал этой силой благодаря своему особому статусу человека Божьего (6), и все истории имеют одну общую цель — подчеркнуть смысл и значение этой фразы. Человек Божий — это не просто благочестивый человек, который служит Богу, но тот, чьи взаимоотношения с Богом были совершенно уникальны среди пророков того времени. Подобно Илии, Елисей был в определенном смысле человеком Бога на этот момент истории Израиля.

6:8–23 Елисей и сирийцы. Этот эпизод представляет собой трогательную историю, разыгравшуюся перед той трагедией, что развернется несколько позже. План царя Сирии захватить Елисея, потому что тот обладал способностью предвидеть замыслы сирийцев и предупреждать израильского царя об угрозе нападения, был обречен на провал с самого начала. Если Елисей знал заранее о других планах Сирии, то, конечно же, он знал и об этом! Тревога и беспокойство сирийского царя неоднократно подчеркиваются в стихах 11—13.

Елисей не пытается скрыться от врагов, но остается в Дофане до тех пор, пока многочисленная сирийская армия не окружает город. Его слуга зримо видит, почему Елисей так спокоен и уверен: кони и огненные колесницы (которые напоминают нам 4 Цар. 2:11—12) намного превосходят по своей численности сирийскую армию (17). Духовное зрение, данное слуге по молитве Елисея, противопоставлено слепоте, которая поразила сирийцев по второй молитве Елисея. Ирония Елисея могла бы плохо кончиться для одураченных сирийских воинов, оказавшихся в Самарии. Он молится об их прозрении теми же словами, которыми он молился о духовном прозрении своего слуги. Но сирийцы увидели отнюдь не радостную картину: они оказались в столице Израиля, где израильские войска явно превосходили их числом.

Царь Израиля признает авторитет Елисея и его право решать судьбу неприятеля. В свете 3 Книги Царств 20:35—43 кажется удивительным, что Елисей запретил убивать вражеских воинов. Это можно объяснить тем, что здесь, видимо, вступили в свои права другие правила ведения войны (22). И воинов, угостив царским обедом, отправили обратно к их царю. Их смущения было достаточно, чтобы набеги на израильскую территорию прекратились.

6:24 — 7:2 Новая осада Самарии. Легкий тон повествования сменился трагическим. После мирного завершения предыдущей истории (23) несколько неожиданно видеть Самарию вновь осажденной (24). Явное противоречие, которое рисуют эти два стиха, объясняется тем, что повествование о Елисее ведется не в хронологическом порядке (см.: ком. к 8:1–6).

Осада привела к возникновению в городе страшного голода, серьезность ситуации подчеркнута непомерными ценами на продукты (25). Беспомощность царя ярко выражена в стихе 27. Жуткая новость о том, что голод привел к каннибализму (был съеден ребенок), сыграла роль последней капли. Царь разодрал свои одежды в знак горя, открыв на своем теле вретище. Вретище носили в знак траура в дни бедствий (Пл. Иер. 2:10), во времена покаяния (3 Цар. 21:27) или же в дни молитв об избавлении (4 Цар. 19:1—2). Царь мог во время этого кризиса облечься во вретище по всем этим соображениям или по некоторым из них.

Нам не говорят, почему он вскипел гневом против Елисея (31), но о причине догадаться нетрудно. Елисей, в чьих силах было предупредить о вторжении сирийцев и расстроить их планы, не сделал этого; он также мог умножить масло и хлеб, но не воспользовался такой возможностью, чтобы не допустить голод.

В стихе 32 говорится о переходе власти в руки Елисея. Во время предыдущей осады Самарии царь созвал «всех старейшин земли» (3 Цар. 20:7). А теперь ситуация изменилась, и мы видим, что старцы сидели в доме Елисея. Это был признак того, что истинная власть находится в руках пророка, а не царя (который по–прежнему остается безымянным, словно его личность не представляет никакого интереса).

В еврейском тексте в стихе 33 речь идет о посланном от царя (как в NIV), а не о самом царе (как в RSV). Посланный приходит в дом к Елисею, и слова царя цитируются им (а не произносятся самим царем, как в NIV). Поведение царя объяснимо, но неверно, ибо если даже Господь и попустил случиться этой трагедии, то почему же не обратиться за помощью к Самому Господу? Более того, такое неразумие могло привести к еще более глубокому отчаянию, ибо сам царь был беспомощен, что он прекрасно осознавал (27). Если мы не обращаемся к Богу в таких ситуациях, то нам неоткуда ждать помощи.

Елисей заверил, что избавление наступит очень скоро. Всего через двадцать четыре часа продуктов станет так много, что цены упадут до минимальных (7:1). Елисей имел в виду (хотя и не сказал об этом прямо), что осада будет снята. В 7:2 посланный от царя представлен как сановник, на руку которого царь опирался (сам царь в этой сцене не присутствует, см.: ком. к 6:33), то есть он был постоянным сопровождающим лицом при царе. Нееман использовал тот же оборот, когда говорил о своем служении царю Сирии (4 Цар. 5:18). Скептицизм этого человека привел к страшному предсказанию о его собственной судьбе (2).

7:3—20 Самария спасена. В стихах 6—7 говорится о чудесных средствах, при помощи которых осада была снята. Но жители Самарии могли и не узнать этого вовремя, если бы не отверженные у ворот города, которые решили попытать счастья у сирийцев (3–5). В стихе 8 мы напряженно ждем, понесут ли эти четыре человека радостную весть в город, чтобы спасти голодающее население. Царь в своем отчаянии подозревал здесь лишь западню (12). Как и в случае с Нееманом, здравый совет дал один из его слуг (13). Запасов, оставленных сирийцами, было так много, что исполнилось пророчество Елисея о падении цен на продукты питания, но в давке, которая образовалась у ворот города, царский сановник встретил свой предсказанный конец (16—20).

8:1—6 Земля сонамитянки. Здесь мы видим явные доказательства того, что рассказ о Елисее представлен не в хронологическом порядке. Поскольку в данной истории участвует Гиезий (об оставлении им службы у Елисея см. в 5:27), то этот случай должен был произойти до исцеления Неемана. Голод, предсказанный в стихе 1, видимо, является фоном для истории, рассказанной в 4:38–41.

В этом эпизоде показана забота Елисея о женщине сонамитянке и ее семье. Женщина действует как глава семьи, вероятно, потому что ее муж (уже старый в 4:14) к этому времени умер. Отношение царя к этой женщине по ее возвращении обнаруживает его огромное уважение к Елисею (4—6). Божье попечение о ней мы видим в том, что Гиезий рассказал царю историю о воскрешении ее сына как раз перед тем, как появилась сама сонамитянка.

8:7–15 Венадад убит Азаилом. Почтительное отношение Венадада к Елисею показывает, насколько высок был авторитет пророка в Сирии (9). В еврейском тексте вопрос Венадада о болезни очень похож на вопрос Охозии в 4 Книге Царств 1:2, что заставляет нас сравнить эти случаи. Оба царя обратились к чужому богу, чтобы узнать об исходе своей болезни, но если израильский царь искал Веельзевула, то сирийский вопрошал Бога Израиля!

Слова Елисея в стихе 10, адресованные больному царю, можно прочитать двояко: либо «пойди, скажи ему: «выздоровеешь», однакож открыл мне Господь, что он умрет», либо «пойди, скажи ему: «не выздоровеешь», ибо открыл мне Господь, что он умрет». Дело в том, что в еврейском языке слова «не» и «ему» очень похожи. В тексте дан первый вариант, а второй предлагается в качестве приложения. Многие переводчики выбирают вариант приложения потому, что появление здесь «не» можно объяснить. Очевидно, переписчик хотел избежать впечатления, что Елисей лжет. А первый вариант объяснить нелегко.

Причина ложного предсказания остается непонятной, скорее всего, в стихе 10 отразилась напряженная ситуация, когда Елисей знает и о заболевании Венадада, и о тайных намерениях Азаила. Сама болезнь не была смертельной, но Венадад обречен на гибель, потому что Азаил решил его убить и захватить престол. Елисей не сказал, что Бог избрал Азаила царствовать в Сирии вместо Венадада, но только то, что Азаил будет царем и принесет много горя и страданий народу Израиля.

Однако нам не следует забывать, что Елисею еще раньше было дано повеление помазать Азаила царем над Сирией (3 Цар. 19:15), и хотя в настоящем отрывке нет и речи о помазании, эту ситуацию можно рассматривать как своеобразное исполнение того повеления. С другой стороны, эти два упоминания об Азаиле имеют два различных акцента. В 3 Книге Царств 19:17 указывается на определенную роль его в избавлении Израиля от поклонения Ваалу, а в видении Елисея (и в последующих событиях) подчеркивается, что во время его царствования в Сирии давление этой страны на Израиль достигло разрушительных размеров.

8:16–24 Иорам Иудейский. Стихи 16–29 — это снова рассказ об Иудее, вклинившийся в повествование о династии Амврия. Еврейский текст стиха 16 предполагает совместное правление Иосафата и его сына Иорама. В царствование Иорама союз Иосафата с Израилем (3 Цар. 22:4; 4 Цар. 3:7) принес Иудее горькие плоды. Грехи Иорама, которые подразумеваются под словами о том, что он ходил путем царей Израильских, берут свое начало от его брака с дочерью Ахава (18). Этот стих знакомит нас (пока не называя ее по имени) с Гофолией, которая сыграет главную роль в главе 11. Стих 19 повторяет 3 Цар. 11:36 и 15:4 с их ссылками на Божье обетование оставить ради Давида светильник в детях его на все времена. Однако это обетование упоминается в последний раз — факт, который в свете разыгравшихся в Иудее событий приобретает грозный смысл.

Успешная борьба Едома за независимость (предвосхищенная еще в 3 Цар. 11:14–22) и восстание города Ливны (вероятно, он отошел к филистимлянам, поскольку находился неподалеку от границы Иудеи с Филистией) должны пониматься как последствия нечестивого образа жизни Иорама (сравните вторжение Шешонка I (Сусакима) в царствование Ровоама; 3 Цар. 14:25–28).

8:25–29 Охозия Иудейский. Охозия, царь Иудейский, продолжал ходить путем своего отца (и матери) (26—27). Его союз с Иорамом, царем Израильским, предваряет события, которые привели к уничтожению поклонения Ваалу как в Израиле, так и в Иудее. Здесь впервые, во исполнение пророчества Елисея, упоминается Азаил в качестве врага Израиля. О смерти Охозии повествуется только в 9:27—28.