Ирод и Мариамна

Две могучие силы — стремление Ирода к абсолютной власти и ненависть иудейского истеблишмента к идумейскому Сыну Беззакония — превратили личную жизнь Ирода в ад и разорвали его семью на части, как Юпитер и Солнце разорвали в свое время на части планету Фаэтон.

Для легитимизации собственной династии Ирод женился на последней принцессе из династии Маккавеев, Мариамне, которую он любил до безумия.

Условием их брака было помазание ее младшего брата Аристобула в первосвященники. Аристобул стал первосвященником в 17 лет, и когда народ увидел его в священническом облачении, иудеев охватил экстаз при виде последнего представителя законной династии[160].

Эта радость оказалась для Аристобула роковой. Он был убит, не достигнув совершеннолетия. Потом Ирод убил свою жену, которую он не перестал исступленно любить и после смерти, а потом — обеих ее сыновей, которые не скрывали ненависти к убийце матери и как потомки Хасмонеев были в глазах народа легитимней его самого.

Сыновья Мариамны, и особенно старший из них, Александр, были два спесивых бездельника, слишком высокомерных, чтобы скрывать от окружающих свои планы, и слишком глупых, чтобы успешно претворить их в жизнь. Александр обещал трем молоденьким евнухам, которых он развратил, горы золота после свержения своего отца, которого он именовал «старым повесой, красящим себе волосы»[161], а брат его, ненавидевший свою жену, не переставал с упоеньем ей рассказывать, как, придя к власти, он посадит своих мачех за ткацкий станок[162].

Сыновья Мариамны были осуждены на смерть римским судом во главе с проконсулом Сатурнином и прокуратором Волумнием. Против них нашлись многочисленные свидетели: спартанец Эврикл, нанятый ими для убийства царя, и даже цирюльник Ирода Трифон, которого подговаривал к убийству Ирода отец очередного из Александровых возлюбленных.

Однако иудейская элита, ненавидевшая Ирода — а за ней и наш главный источник, Иосиф Флавий, — объявили этих вздорных, болтливых и, вероятно, стремившихся к смерти отца юнцов невинными жертвами, оболганными жестоким тираном. Так же, как и в случае рабби Бабы бен Бута, приговор римского суда был объявлен следствием всеобщего заговора, а признания цирюльника — «каким-то умопомрачением»[163].

Сразу после смерти сыновей Мариамны фарисеи организовали против Ирода новый заговор с участием его младшего брата Ферора. В числе прочего они вовлекли в заговор дворцового евнуха Багою, пообещав ему вернуть мужское естество с помощью своих магических способностей. Ирод распорядился казнить и фарисеев, и Багоя, и тех «всех своих близких, которые поверили предсказаниям и речам фарисеев»[164].

После этого в стране воцарился террор.

«Сходки были запрещены гражданам… везде был установлен строжайший надзор. Многие люди были открыто и тайно уводимы в крепость Гирканию и там предаваемы казни. Как в городах, так и по большим дорогам имелись смотревшие за этим шпионы»[165].

Еще более неприятной, чем заговоры и восстания, была для Ирода упорная теологическая оппозиция. Из невнимательного чтения «Иудейской войны» может сложиться впечатление, что иудейская элита смирилась с владычеством римлян, а недовольство было делом рук санкюлотов из «четвертой секты» — разбойников, нищих, обездоленных и маргиналов.

Ничто не может быть дальше от истины. Революции, в отличие от бунтов и погромов, никогда не бывают делом люмпенов. Точно так же как Французская революция 1789 года или Октябрьский переворот 1917-го, Иудейская война имела свои истоки в мировоззрении интеллектуалов и элиты: в тотальном, глобальном неприятии фарисеями власти чужаков: идумеян и киттим.

Люди, защищавшие Храм от Помпея в 63 г. до н. э., были фанатики, но не маргиналы. Члены Синедриона, потребовавшие в 48 году казни Ирода, были фанатики, но не маргиналы. Тем более не маргиналами были члены Синедриона, отказавшиеся признать его Мессией, и рабби Менахем, покинувший Иерусалим ради дела Бога-Царя со своими ста шестьюдесятью учениками в золотой броне.

Именно в это время, еще при Ироде и вовсе не в маргинальной среде, а среди образованных и ненавидящих его знатоков закона, продолжают эволюционировать главные идеи иудейского милленаризма, появившиеся впервые при восстании Маккавеев, и прежде всего идея о том, что мученик, павший за свободу Израиля, обретает физическое воскресение и жизнь вечную.

Наше восприятие фарисеев сформировано по умолчанию двумя тысячелетиями пропаганды. Талмуд представлял их невинными жертвами проклятого Ирода. Христиане клеймили их, как Ленин — меньшевиков. Иосиф Флавий, как и Талмуд, обелял иудейскую элиту и сваливал ответственность за войну на «разбойников» и «зилотов».

По удивительному стечению обстоятельств все эти совершенно разные источники — раввинистический иудаизм, ортодоксальное христианство и даже римский перебежчик Флавий — были жизненно заинтересованы в одном: в том, чтобы представить фарисеев верными слугами истеблишмента.

Но простая историческая правда заключается в том, что именно фарисеи — официальная национал-теократическая элита, частично перебитая еще в самом начале правления Ирода, были главной оппозицией ему, точно так же как спустя 20 веков именно официальное мусульманское духовенство служило главной оппозицией шаху Ирана; что именно они создали и развили практику мученичества с целью получения вечной жизни. И более того, сама идея вечной жизни и воскресения была разработана исключительно в военно-прикладных целях, для успокоения и ободрения свидетелей/шахидов.

Несмотря на свою оппозицию римлянам и идумейской династии, фарисеи — служивая теократическая бюрократия — являлись костяком иудейского общества: именно они вели книги, разбирали ссоры и выносили судебные решения. Римское государство, особенно в колониях, было совершенно рудиментарным и охотно отдавало управление завоеванными провинциями в лизинг местному административному аппарату.

В результате Иудеей от имени римлян и Ирода управлял административный аппарат, чья идеология строилась на ожидании настоящего Мессии и восхвалении мучеников, стяжавших вечную жизнь в борьбе против неверных.

Римское владычество стояло на пороховой бочке.