Понтий Пилат

А что же римляне?

Римский гарнизон в Иерусалиме размещался в Антониевой башне, с которой открывался прекрасный вид на паперть Храма. Антониева башня играла роль крепости, доминирующей не только над непокорным иудейским городом, но и над его самой важной стратегической точкой, и прокурор Иудеи Понтий Пилат, если он был в это время в Иерусалиме, мог наблюдать за хепенингом с опрокидыванием столов и всеми последующими событиями, не вставая со своего кресла на широкой мраморной террасе.

Если Иисус со своими людьми захватил Храм и в городе фактически воцарилось двоевластие, то почему Пилат немедленно не вмешался?

Но кто сказал, что Пилат в этот момент был в городе?

Мы ничего не знаем о карьере римского чиновника по имени Понтий Пилат до того, как он стал пятым префектом Иудеи. Мы не знаем, где он родился и как делал карьеру. (Как-то во время поездки по Шотландии мы не поленились заехать в деревушку Фортингалл, в Пертшире, где растет 3-тысячелетнее ясеневое дерево, под которым, по местному преданию, родился Понтий Пилат, но это не совсем то.)

Зато о поведении Понтия Пилата на посту префекта Иудеи мы знаем неожиданно много. Без преувеличения можно сказать, что мы знаем о руководстве Понтия Пилата Иудеей больше, чем о руководстве любым другим чиновником любой другой провинции.

Знанием этим мы прежде всего обязаны Иосифу Флавию, который отводит Понтию Пилату в «Иудейской войне» огромное место. Он не отводит столько места ни предшественнику Пилата Валерию Грату, ни его преемнику Марцеллу, ни Куспию Фаду, ни даже Тиберию Александру.

Но вот Пилату Иосиф Флавий отводит много места: что-то очень важное, с точки зрения автора «Иудейской войны», произошло во время правления Пилата в Иудее.

Иосиф Флавий начинает свой рассказ о префекте Понтии Пилате во второй книге «Иудейской войны», сразу после главы, посвященной описанию иудейских «философских школ»: саддукеев, фарисеев и мирных ессеев, а также появлению «четвертой секты».

Иосиф рассказывает о двух столкновениях, которые случились у Пилата с иудейским народом.

Первое из них имело место вскоре после назначения префекта, когда Пилат отправил часть войск на зимовку в Иерусалим. Отличительной приметой любого римского войска были орлы на значках и под ними, а при наличии у легиона боевых заслуг еще и изображения императора. Signa были предметом отдельного культа: им поклонялись, и в кумранском «Свитке войны» отдельно, как особая мерзость, отмечается обычай киттим совершать жертвоприношения перед своими знаменами.

Увидев в Иерусалиме идольские значки, толпа взбеленилась.

«Когда узнали об этом, население толпами отправилось в Кесарию и в течение нескольких дней умоляло претора убрать изображения. Пилат не соглашался, говоря, что это будет оскорблением императора»[332].

В конце концов, рассказывает нам Флавий, толпу собрали на арене громадного кесарийского ипподрома. Пилат сел на возвышении и приказал евреям разойтись, а воины, размещенные в проходах, окружили толпу, чтобы перебить тех, кто осмелится оказать сопротивление. В ответ иудеи стали падать на землю и подставлять под мечи шеи. Пилат был вынужден отступить, и signa были убраны из Иерусалима.

Иосиф Флавий рисует нам впечатляющую картину бессилия римского префекта перед поистине христианским смирением возмущенной толпы.

Проблема заключается в том, что эта картина заведомо неправдоподобна.

Конечно, иудейская религия запрещала изображения. Но римские значки, мягко говоря, не первый раз гостевали в Иерусалиме. К примеру, после смерти Ирода наместник Сирии Вар двинулся к Иерусалиму, где в это время восставшие иудеи осаждали в крепости римлян. Надо думать, Вар не снимал в это время орлов из уважения к религиозным чувствам противника.

Однако вид значков Вара отнюдь не сподвиг их на сопротивление. Напротив, повстанцы, завидев значки, разбежались[333]. За сорок лет до Вара, в 37 г. до н. э., римские войска во главе с царем Иродом осадили, взяли и разграбили Иерусалим, а в 63 г. до н. э. это сделал Помпей. Надо думать, что ни Помпей, ни Ирод не приказывали снять со значков орлов, пока резали и насиловали.

Мы не имеем никаких сведений о том, что до инцидента при Пилате хоть кто-нибудь из римских префектов проявлял деликатность по отношению к религиозным запретам иудеев, да это было и невозможно. Значки легионов были предметом религиозного культа для войск. Потеря его была абсолютным позором, и Рим не пожалел ничего, чтобы вернуть signa, потерянные в Тевтобургском лесу. Требование убрать значки было так же оскорбительно для римских воинов, как вид изображений — для иудеев.

Конечно, можно предположить, что иудеев особенно рассердили значки над Антониевой башней, которая считалась частью храмового комплекса. Но опять-таки это вряд ли были первые значки в Храме. Над воротами самого Храма гордо реял золотой орел, попытка снять который стоила жизни фарисеям Иуде и Маттафии. В Иудее имели хождение римские монеты, сплошь украшенные изображениями.

С 29 г. н. э. Пилат начал чеканить такие монеты на территории самой Иудеи. Этот поступок Пилата почему-то не вызвал волнений — а ведь деньги с профилем Цезаря ходили на территории Храма, как это видно из притчи об Иисусе, которому принесли денарий. Наконец, начиная с некоторого неизвестного нам времени, но не позже 44 года, на галереях Храма во время Пасхи начали всегда размещать римских солдат — и трудно себе представить, чтобы они стояли вовсе без значков.

Поведение оскорбленных иудеев выглядит в этой истории не менее загадочно, чем самое оскорбление. Чернь, спонтанно взбеленившаяся при виде значков, могла броситься на римлян, попытаться захватить Храм, устроить драку. Вместо этого, согласно Флавию, спонтанно возмутившийся народ стройными рядами отправился в Кесарию, находившуюся за 130 км от Иерусалима, и там, в Кесарии, проявил необычайное благонравие и поистине христианское смирение.

Поведение толпы — нерегулируемая цепная реакция. Каким образом вместо атомного взрыва толпа явилась на разрешенный протестный митинг?

Разгадку этого казуса мы можем найти у Филона Александрийского, который пишет на двадцать лет раньше Флавия и излагает всю историю несколько по-другому. Согласно Филону, причиной волнений были не императорские изображения на значках, а позолоченные щиты, повешенные во дворце Ирода в Иерусалиме, без изображений, но с вотивными (т. е. посвящениями императору) надписями. А толпу, отправившуюся в Кесарию, возглавили четверо сыновей тетрарха Галилеи, Ирода Антипы[334].

Помимо того что Филон, в отличие от Иосифа Флавия, стоит гораздо ближе к времени событий и знает эту историю из первых уст, его рассказ выглядит существенно правдоподобней. Рассказ этот, к примеру, дает ответ на вопрос: как так получилось, что единодушно возмутившийся народ, вместо того чтобы устроить на месте спонтанный погром, отправился стройными рядами на протестный марш аж за 130 км, из Иерусалима в Кесарию, и почему римский префект не перебил этот народ? Ответ: народа Пилату было не жалко, но ему было бы затруднительно объяснить в Риме гибель четырех сыновей царя.

Иначе говоря, История со Значками вовсе не была спонтанным народным возмущением. Это был ловкий политический маневр иудейской элиты, использовавшей фанатизм иерусалимской толпы для воспитания новоназначенного префекта. Предлог при этом был выбран исключительно надуманный: нетрудно заметить, что позолоченные щиты, вывешенные во дворце Ирода, толпа заметить не могла. Об этих щитах ее могли осведомить только обитатели дворца.

Рассказ Филона куда менее драматичнее рассказа Иосифа Флавия, но куда более правдоподобен.

Речь вовсе не шла о героическом противостоянии безоружного народа, готового умереть за свои религиозные идеалы. Речь шла об административной войне за полномочия между римлянином Пилатом, с одной стороны, и Иродом Антипой и первосвященником Каиафой, с другой. В войне этой иудейская элита сознательно манипулировала фанатичной толпой.

Нового префекта пробовали на прочность: под предлогом оскорбления религиозных чувств иудеев Ирод и Каиафа добились удаления из Иерусалима вовсе не одних только значков, а самих оккупационных войск, что, собственно, и было главной целью всего мероприятия. Более того: Ирод добился того, что новому префекту было очень непросто навестить Иерусалим, ибо трудно представить себе, что римский чиновник согласится открыто продемонстрировать свою капитуляцию перед иудеями и войти в город без солдат и значков.

История со Значками де-факто обрекала префекта Иудеи Понтия Пилата на пребывание в административном центре Иудеи, приморской Кесарии и штаб-квартире Десятого легиона, находившейся в добрых ста тридцати километрах от Иерусалима, то есть в трех днях форсированного марша.

Вторая история, о которой нам известно только из Иосифа Флавия, развивалась по схожему сценарию. У нас есть некоторые основания полагать, что она произошла уже после казни Иисуса. Об этих основаниях мы поговорим поздней, а сейчас просто скажем, что конфликт начался тогда, когда Пилат приказал соорудить в Иерусалиме водопровод и употребил на него уже упоминавшийся корбан — священную храмовую казну. Это вызвало новое возмущение.

«Много десятков тысяч иудеев собралось около рабочих, занятых сооружением водопровода, и стало громко требовать, чтобы наместник оставил свой план»[335].

На этот раз сыновей царя в толпе не было, и Пилат не церемонился. Он переодел солдат в гражданское, и, когда толпа отказалась разойтись, солдаты принялись избивать ее дубинками, «поражая как шумевших мятежников, так и совершенно невинных людей»[336].

И снова мы встречается с историей, в которой что-то явно недоговорено.

С точки зрения иудейского закона Пилат был совершенно в своем праве. Оплата городских акведуков, стен и башен именно что производилась за счет храмовой казны[337]. Неужели такая стройка могла вызвать спонтанный протест?

Скорее этот протест был тоже организован. Мы не знаем, кто стоял за ним — храмовая верхушка, шокированная попыткой римлян запустить лапу в корбан, или какая-то другая организация. Но мы видим, что, в отличие от истории со Значками, в случае истории с Водопроводом Пилат не посчитал нужным щадить толпу.

Кроме того, мы видим, что в промежутке между двумя историями — со Значками и с Водопроводом — римские солдаты вернулись в Иерусалим. В промежутке между этими историями случилось какое-то событие, которое развязало руки Пилату.

В дальнейшем римские войска неизменно пресекали любые начинающиеся в Иудее беспорядки. В 36 г. н. э. войска Пилата изрубили в капусту собравшихся к горе Геризим самарян. В 46-м Куспий Фад уничтожил толпу, вышедшую к пророку Феуде. В 56-м войска прокуратора Антония Феликса перебили толпу, собравшуюся на «египтянина».

Вопрос: почему войска Пилата не вмешались еще тогда, когда Иисус входил в Иерусалим под крики «благословен царь Израиля»?

Самый простой ответ на этот вопрос заключается в том, что префекта Иудеи Понтия Пилата попросту не было в ту Пасху в Иерусалиме.

С помощью ловкого политического маневра он был вытеснен своими противниками в Кесарию и при известии о событиях в Иерусалиме испытал, вероятно, весьма смешанные чувства. Его конкуренты подорвались на собственной петарде. Те, кто надеялся погреть руки, раздувая против Пилата пламя религиозного фанатизма, теперь сами стали топливом для костра.

Захват Храма предоставлял римскому префекту безграничные возможности как для политического торга, так и для вымогательства самой обыкновенной взятки.

Евангелия никак не объясняют факт присутствия Понтия Пилата на эту Пасху в Иерусалиме. Согласно Евангелиям, Иисус вошел в Иерусалим под крики «осанна», устроил погром в храме и сидел там несколько дней у сокровищницы — и всё это при полном попустительстве оккупантов, а потом был ни с того ни с сего был арестован храмовой стражей и препровожден к Пилату, который отдал его на распятие римским воинам. Евангелия сообщают о пребывании Пилата и римских войск в Иерусалиме как о чем-то само собой разумеющемся. Но, как мы видели, это было попросту не так.

Пилат вместе с римскими войсками был вышиблен из Иерусалима в самом начале своего правления в результате ловкого политического хода. Должно было случиться что-то очень серьезное, чтобы Пилат с войсками появился в Иерусалиме и чтобы его противники позабыли свои благочестивые возражения насчет войсковых значков.

А что могло быть серьезней известия о мятеже и захвате Храма царем Израиля?