Гость Мудрого Спиридона

Гость Мудрого Спиридона

Однажды пришла на пасеку к Мудрому Спиридону старая женщина за мёдом. Глечик у неё был маленький, сама она небольшого роста, но крепкая и в движениях быстрая. Обычное слово «старуха» не совсем подходило к ней, хотя заметно было, что лет ей немало.

Кроме платка, в который был завязан глечик, в руках у неё была корзинка с травами и крынкой молока для Мудреца.

За чаем из мяты, за неспешным разговором пожаловалась гостья, что неладное творится с хатой. Один из углов вдруг просел, перекосился, и вся хата сильно накренилась. Ничего вроде не испортилось, а дом почти валится. Конечно, когда-нибудь соберутся односельчане да помогут поправить, но с чего бы это случилось, что произошло, непонятно, рассказывала женщина.

На что Спиридон поведал ей историю про гостя.

Как-то зимой, когда ульи тихо зимовали в омшанике, постучался к Спиридону поздний гость. Был он измучен дорогой, худые руки беспокойно шарили по промокшей одежде, тусклый взгляд из-под густых бровей был просящим, а рот перекривлён в беспомощной улыбке. Спиридон принял нежданного гостя, согрел и накормил, а утром понял, что ещё рано отпускать странника, он слаб. Через несколько дней, когда путник окреп, Мудрец услышал его повесть о жизни. Во время совместной работы на пасеке, за которую жадно взялся гость, слова с небольшим акцентом сплетались неровными узорами. Оставался на лице гостя кривой знак, а в еде был он сдержан не по возрасту – ведь должно было быть ему не более 45, а выглядел он на все 60. По всему человек был измучен жизнью, радость не жила в его душе. Понемногу понял Спиридон, что произошло с этим мужчиной, что состарило и обездолило его.

Однажды молодой охотник устраивался после долгого подъёма к седлу перевала на ночлег. Здесь, на скалах, места было мало, везде торчали острые уступы, росли непролазные колючие кусты. Хотел охотник оставаться на перевале на несколько дней, поэтому надо было выспаться. Один клочок земли был вроде свободен, но когда уставший охотник вышел туда, то увидел малюсенький родничок, выбивавшийся из-под камня. Парень присел, камни под рукой были мокрыми. Вода тихонько булькала, разливалась небольшой прозрачной лужицей и вытекала вниз между камнями тоненьким ручейком. Больше нигде места на костёр и ночлег не было, а вокруг быстро сгустилась безлунная ночь. В сердцах завалил охотник родничок большим замшелым камнем, пришёлся он, как ни странно, впору к подножию валуна и закрыл воду совсем. Стихло тонкое бульканье. Переночевал охотник, прикорнув полусидя у костра, а на следующий день место для ночлега высохло под жарким летним солнцем, можно было постелить бурку на сухом месте, вытянуться и выспаться. Потом была удачная охота, трудный спуск добычи в горный аул, больше на это место парень не возвращался.

Прошло несколько лет. Парень возмужал, стал хорошим охотником и решил жениться. Посватался охотник и построил на краю аула небольшой дом. Семейная жизнь начиналась хорошо, супруги трудились и обзаводились хозяйством, ожидали ребёнка. Вдруг осенней ночью, во время грозы, на край селенья обрушился селевой поток. Вал грязи и камней унёс дом в обрыв, супруги еле успели выскочить в одних рубахах в ночь, под завыванье ветра. Ребёнка они потеряли, и жена охотника впала в меланхолию, жила у своей матери и только и делала, что лепила из песка домики. С той ночи остался след на лице охотника – небольшая кривая усмешка не сходила с губ. От тоски и для охоты ушёл он в горы и попал на то самое место на перевале.

Замолчал Спиридон, сжал рукой подбородок, подумал вслух вот про что: видно, была ошибка мастеров при закладке дома, наверно небольшая, раз стоял он до сих пор, но очень важная, раз обрушился он сразу. Покачала головой гостья, завернула мёд, забрала кринку от молока, добавила в травы медуницу от Спиридона и пошла домой.