Отсутствие и присутствие

Отсутствие и присутствие

Хорошо помню, с чего начался мой путь в Православие. Случилось это, когда мне было семнадцать, совершенно неожиданно, летним субботним днем 1952 г. Я шел по Букингем Пэлэс Роуд, что неподалеку от станции метро «Виктория» (это самый центр Лондона) мимо большой, обветшавшей готической церкви XIX века, которой раньше не замечал. Никаких опознавательных знаков на ней не было (общественные связи всегда были слабой стороной Православия на Западе!), если не считать медной таблички, на которой значилось: «Русская Церковь».

Когда я вошел в храм св. Филиппа — так называлась Церковь, — в первую минуту мне показалось, что он совершенно пуст. Снаружи, на улице, ярко светило солнце, но внутри было прохладно и темно, как в пещере. Когда же глаза привыкли к полумраку, первое, что я заметил, было именно отсутствие — ни скамеек, ни расставленных аккуратными рядами стульев, лишь пустой гладкий пол.

Вскоре я увидел, что церковь не совсем пуста. В центральном и боковых нефах стояло несколько прихожан, в основном, пожилых. На стенах висели иконы, перед ними тускло мерцали лампадки, а на восточной стороне горели свечи перед иконостасом. Пел хор, хотя видно его не было. Через некоторое время из алтаря вышел диакон и обошел церковь; он кадил иконы и людей. Я заметил, что его облачение старо и изношено.

И вдруг первое впечатление отсутствия сменилось поразительным ощущением присутствия. Я почувствовал, что церковь вовсе не пуста, напротив, со всех сторон меня окружало бесчисленное множество молящихся. Я интуитивно осознавал, что мы, видимое собрание, — часть намного большего целого и, когда мы молимся, участвуем в действе, намного превосходящем наши молитвы — во всеобщем, всеохватном празднестве, в котором соединяются время и вечность, мир дольний и мир горний.

Годы спустя с радостным чувством узнавания читал я в «Повести временных лет» историю обращения св. Владимира. Вернувшись в Киев, русские послы рассказывали князю о Божественной Литургии, на которой они присутствовали в Константинополе: «И не вемы, на небе ли есмы были, ли на земли: несть бо на земли такаго вида ли красоты такоя, и недоумеем бо сказати; токмо то вемы, яко онеде Бог с человеки пребывает… Мы убо не можем забыти красоты тоя»[ [3]]. Поразительно, но совершенно то же чувствовал я на всенощной в храме св. Филиппа на Букингем Пэлэс Роуд. Конечно, внутреннее убранство было не столь великолепным, как в Византии X века, но, подобно послам князя Владимира, я тоже встретился с «небом на земле», тоже почувствовал, будто предстою на небесной Литургии и созерцаю ангелов, святых и нетварную красу Божия Царства. «Ныне силы небесныя с нами невидимо служат… " (Литургия Преждеосвященных Даров).

Я вышел из церкви до окончания службы. Больше всего меня потрясли две вещи. Во–первых, невозможно было сказать, сколько времени я провел в храме — двадцать минут или два часа: время там значения не имело. Во–вторых, стоило мне ступить на тротуар, как на меня громадной волной накатился рев города. Он должен был доноситься сквозь стены храма, но, находясь внутри, я его не замечал; там я пребывал в мире, где время и дорожный шум значения не имели, в мире более реальном — я готов был сказать: более ощутимом, — чем Лондон двадцатого столетия, в который я вдруг вернулся.

На той всенощной служили на церковнославянском языке, так что умом я не понял ни слова. И тем не менее, выйдя из храма, я сказал себе с полной убежденностью: «Вот откуда я родом; я вернулся домой». Бывает так (и разве это не странно?), что еще не узнав до конца человека, место или предмет, мы уже уверены: вот человек, которого я полюблю; вот куда мне нужно поехать; вот предмет, изучению которого я должен отдать всю жизнь. С того момента, когда я оказался на службе в Свято–Филипповском храме на Букингем Пэлэс Роуд, мне стало ясно: мое место — в Православной Церкви. (К сожалению, этого храма больше нет: его снесли через четыре года после описанного события. )

Я рад, что моя первая встреча с Православием произошла не по книгам и не благодаря знакомству с православными людьми, но на богослужении. Церковь, по православному разумению, есть прежде всего литургическая община, чья подлинная природа выражается в молитвенном призывании и славословии. Самое главное в ней — богослужение, а уже потом учение и церковная дисциплина. Мне посчастливилось открыть для себя Православную церковь, впервые в жизни участвуя в ее общей молитве. Я встретился с Православием не как с абстрактным учением или идеологией, а как с осязаемой, неповторимой реальностью предстояния перед Богом.