За всеобщую надежду
За всеобщую надежду
Сила божественной любви. Совершенно очевидно, что Бог–Творец, будучи бесконечно сострадающим, не скупится на милосердие и прощение, но безмерно терпит. Он никого не неволит, напротив, Он будет ждать до тех пор, пока все до одного из Его разумных творений добровольно не откликнутся на Его любовь. Божественная любовь превосходит все силы тьмы и зла во вселенной и в конце восторжествует. «Любовь никогда не перестает» (1 Кор 13, 8), она неистощима, ей не будет конца. Эта обращенность к непобедимости божественной любви, пожалуй, наиболее веский аргумент в пользу всеобщей надежды.
Сущность ада. Следующий аргумент выражает, в общем, ту же мысль, что и первый, но по–другому. Как уже отмечалось, Исаак Сирин считал, что ад — это не отречение Бога от людей, а отречение людей от Бога. Ад — не наказание, которым карает нас Бог, а состояние нашего ума, которое нас же и наказывает. Бог не запирает дверь перед теми, кто в аду, не лишает их Своей любви, но они сами по своей воле ожесточают свои сердца против любви. Значит, пока божественная любовь окружает тех, кто в аду, до тех пор остается для них и возможность однажды распахнуть свои сердца вездесущему состраданию, и когда это случится, они обнаружат, что Бог никогда не переставал их любить. «Если мы неверны, Он пребывает верен; ибо Себя отречься не может» (2 Тим 2, 13). Любовь — это Его природа, и Он не в силах перестать быть Тем, Кем Он есть.
Нереальность зла. Этот аргумент у нас уже была возможность, несколько выше, обсудить. «Я — Тот, Кто есть», — говорит Бог, согласно тексту Септуагинты, Моисею (Исх 3, 14), «Я есмь сущий» (ego eimi ho on). Бог есть Жизнь и Реальность, Он единственный источник существования. И наоборот, зло в строгом смысле — не–жизнь, не–реальность. Зло и грех не существуют самостоятельно, потому что они не «нечто», сотворенное Богом, они есть искажение блага, паразиты, они — не имя существительное, а имя прилагательное. Это наглядно показала Юлиана Норвичская в «Тринадцатом откровении», где говорится: «Я не видела греха, ибо верю, что в нем нет никакой жизни, никакого бытия, и его нельзя иначе обнаружить, как только в порождаемой им боли»[ [415]].
Итак, жизнь — благо, так как она есть Божий дар, и все, что существует, через проявления жизни сохраняет и связь с единственным источником бытия — Богом. Значит, ничто из того, что существует, не может быть злом полностью и абсолютно. Называть что–либо абсолютным злом было бы бессмыслицей, логической ошибкой, поскольку такие вещи совершенно нереальны и не могут существовать в действительности. Даже дьявол все еще находится в отношениях с Богом, ибо он существует. Таким образом, там, где есть жизнь, там есть надежда, хотя бы и для дьявола.
Возможно, третий аргумент касается не столько всеобщего спасения, сколько обусловленного бессмертия (conditional immortality). В конце Бог действительно станет «все во всем», но не потому, что все разумные создания уже спасены, а потому что в определенный момент закоренелые грешники просто перестали быть. Отрезав себя от Бога, единственного источника жизни, они превратились в не–бытие. Можно сказать, что в конце времен совершится воскресение к вечной жизни, а не к вечной смерти или, скорее, совершится воскресение к последней, уже не имеющей продолжения смерти, так как она истребится.
Многое говорит в пользу такого видения обусловленного бессмертия. Это замечательная возможность уйти от необходимости выбирать между всеобщим спасением и вечным адом. В IV веке ее поддерживал африканский писатель Арнобий Сиккский, но тем не менее, она находит слабую поддержку в ранней традиции. Возражение, обычно выдвигаемое против «обусловленников», основывается на том, что Божий дар жизни раз и навсегда определен и неизменен. Вроде того, что Бог никогда не идет на попятный: «Ибо дары и призвание Божие непреложны» (Рим 11, 29). В каждом разумном, одаренном свободной волей создании есть нечто уникальное и неповторимое, Бог никогда не переделывает одну и ту же вещь дважды. И эта уникальность может ли исчезнуть навсегда из вселенной?