Между трех огней
Между трех огней
Иван IV (Грозный) занялся Кавказом более основательно, женился на черкесской княжне Марии и заложил на реке Терек крепость. Здесь несли службу 500 стрельцов, к которым прибилось множество беглых крестьян, и бойко шла приграничная торговля.
Став одной ногой в южных пределах, Россия собиралась с силами, чтобы пойти дальше.
На Дону и Тереке росли казачьи общины. «А по Терке реке и по иным речкам живут вольные многие казаки»,— сообщает летопись.
Привыкшие к вольности, казаки доставляли московским правителям немало хлопот. Но в конце концов, после восстаний и бунтов, казачий край сделался приграничной провинцией государства. А создание новых казачьих войск и поселение их на военных линиях, постепенно продвигавшихся вглубь Кавказа, стали одним из инструментов царской политики на Кавказе.
Кавказские владетели, погрязшие в междоусобицах, били челом в Москве, ища защиты и покровительства. Первым пронял царя Федора Иоанновича грузинский царь Александр, жалуясь на набеги горцев, хотя и сам был не чужд подобным затеям.
Весной 1594 года войско во главе с боярином А. Хворостининым захватило Тарки — резиденцию крупного дагестанского владетеля шамхала Тарковского на берегу Каспия. Но восставшие горцы отогнали воеводу за Терек. Та же участь постигла и воеводу И. Бутурлина, которого послал Борис Годунов.
После этого на Кавказе с новой силой разгорелось соперничество Персии и Турции, которое не утихало более трех веков. Войны сопровождались крайними жестокостями, свирепыми казнями непокорных, массовыми угонами в неволю и работорговлей.
Грабительские нашествия выдавались за религиозную войну. Каждая из сторон, представлявших две ветви ислама — шиитов (персы) и суннитов (турки), декларировала борьбу за чистоту веры и пыталась привлечь горцев на свою сторону.
Набиравшее мощь Русское государство тоже все чаще вспоминало о Кавказских горах, за которыми изнемогали под иноземным игом единоверные Грузия и Армения.
Вмешаться в спор за Кавказ решил Петр I. Прорубив окно в Европу, Петр решил распахнуть ворота в Азию. И это были знаменитые Железные ворота древнего Дербента.
Впервые Дагестан и Дербент описал в своем дневнике тверской купец Афанасий Никитин, присоединившийся в 1466 году к посольству, отправлявшемуся в Шемаху. Позже, по пути в Персию, навестил Дербент и Стенька Разин. Но если атаман ходил «за зипунами», за поживой, то Петр шел за новыми землями. Он решил продвинуть свои границы далеко на юг и овладеть Каспием, который считал «морем без хозяина».
Прослышав о намерениях Петра, персидский шах попытался остановить его, послав в подарок русскому государю слона. Когда посольство с диковинным зверем проходило через Дагестан, горцы решили слона отбить. Отряд, сопровождавший слона, был прижат к морю, и если бы астраханский воевода не успел прислать корабль, Петр так и не увидел бы шахского подарка. Однако заморское чудище только раззадорило Петра.
Летом 1722 года император отправился в Каспийский (Персидский) поход.
Войско Петра насчитывало около 100 тысяч человек. Его флот под командованием адмирала Апраксина состоял из 300 кораблей.
В Дагестане Петра встречали по-разному. Одни вступали в сражения и подвергались уничтожению вместе со своими селами. Другие, напротив, принимали Петра с почетом. Шамхал Тарковский, понимая бессмысленность сопротивления и в надежде на обретение сильного союзника, одарил Петра подарками, за что и сам был осыпан почестями. Это, однако, не помешало ему обратить свое войско против императора, когда шамхал оказался ущемлен территориальным переделом, учиненным Петром. Кончилась эта затея печально для шамхала — поражением и ссылкой на Кольский полуостров. Тогда же Петр заложил «Стан Петра», ставший позже городом Порт-Петровском (ныне — Махачкала), и первую русскую крепость на реке Сулак — «Святой крест».
23 августа Петр уже стоял у Дербента. Шахский правитель города бежал, а жители вышли к царю с серебряными ключами от крепостных ворот.
Осенние штормы разбили часть флотилии, а болезни и недостаток провианта вынудили Петра вернуться в столицу. Оставшийся командовать Михаил Матюшкин взял Баку и двинулся дальше. Персия сочла за лучшее капитулировать. По Петербургскому договору 1723 года Россия получила весь Каспий с прибрежными портами.
Петр умер, не успев как следует распорядиться судьбой созданного им великого государства. Тогда-то в странах-соперницах России и начали поговаривать о «Завещании Петра», по которому якобы империя должна была стать главной мировой державой и выйти к теплым морям, в которых солдаты «омоют свои сапоги».
Но в 1735 году, готовясь к войне с Турцией, императрица Анна отвела все войска за Терек, ставший по Гянджинскому договору официальной границей России и Персии. На этом рубеже была основана крепость Кизляр.
В образовавшуюся «брешь» тут же ринулся новый властитель Персии Надир-шах. Грозный полководец, покоривший Восток и Индию, собирался отодвинуть русские границы до Волги и Дона. Свирепые воины шаха громили села и топтали конями младенцев. Но на пути захватчиков встали дагестанцы, которые всегда объединялись в тяжелые для родины времена. Горцы нанесли шаху сокрушительное поражение. Надир едва унес ноги, переодевшись простым воином и позорно бросив корону, казну и знамена.
В аварском сказании о разгроме Надир-шаха говорится:
Запомните, пришельцы, навсегда,
Из вас немногие в той битве уцелели
Придете снова — уничтожим всех!
Звезда Надира закатилась, и он был убит в результате заговора. С тех пор в Персии есть поговорка: «Лишь глупый шах пойдет на Дагестан».
Победа горцев вызвала в российской столице неописуемую радость. А в Стамбуле водили на цепи «непобедимых львов Надир-шаха», взятых в плен горцами.
Императрица Екатерина II избрала новую тактику проникновения на Кавказ, стараясь всеми способами привлечь к себе кавказских владетелей. Предвидя, что в будущем Россия станет державой многих народов и вер, мудрая правительница издала в 1773 году Указ «О терпимости всех вероисповеданий». «Преосвященные ж Архиереи, так как и светские команды,— говорилось в Указе,— должны прилагать, в силу государственных законов, старание, чтоб от того между подданными Ее Императорского Величества не могло быть никакого разногласия, а паче б между ими любовь, тишина и согласие царствовало».
Поступив в российское подданство, многие из кавказских владетелей почувствовали себя сильнее. Но вместо утверждения «любви и согласия» стали покушаться на земли свободных горских общин. Их наглые притязания, а также изъятие земель для новых крепостей и чиновничьи бесчинства сделали положение горцев невыносимым.