Взятие Хунзаха

Взятие Хунзаха

17 ноября осажденный в Хунзахе отряд подполковника Д. Пассека, из опасения полной блокады, был вынужден оставить столицу Аварии и уйти вниз. Но крепость в Темир-Хан-Шуре оказалась уже окруженной горцами, и Пассеку, преследуемому Хаджи-Мурадом, пришлось засесть неподалеку — в укреплении Зыряны. Под беспрерывными обстрелами, в холоде и голоде осажденные держались из последних сил. Это «зыряновское сидение» Пассека вошло в историю. О нем была сложена и солдатская песня:

Стали есть мы лошадину,

И варили, и пекли

Вместо соли мы солили

Из патрона порошком.

Сено в трубочках курили,

Распростились с табачком.

Обносились, оборвались,

Все валилось с плеч долой.

Мы рогожки надевали,

Вместо бурок и плащей;

Ноги кожей обшивали

После съеденных коней…

Подоспевшие отряды генералов Фрейтага и Гурко выручили осажденных.

За вывод колонны из Хунзаха Пассек был произведен из подполковников сразу в генерал-майоры и награжден орденом Святого Георгия.

Шамиль и Хаджи-Мурад отступили, затем неудачно атаковали Казанище, после чего отошли в горы, утверждая власть и законы Имамата на отвоеванных землях.

Хунзах стал главным приобретением Шамиля. Хаджи-Мурад вновь основал здесь свою резиденцию, теперь уже в качестве наиба Шамиля. Жители этому не противились, потому что Хаджи-Мурад по-прежнему был их любимцем. Местные умельцы даже сделали ему подарок, расклепав крепостные пушки, которые Пассек не смог увезти с собой и велел намертво заклепать.

В результате кампании 1843 года Нейдгардт потерял в горном Дагестане почти все прежние царские завоевания, а Имамат Шамиля вдвое увеличил свою территорию.

Как свидетельствовал историк Р. Фадеев: «Мюридизм овладел всей восточной группой Кавказа и обратил силы ее на газават… Нельзя было уже надеяться подавить его в горах иначе, как покорив самые горы. Но для этого надобно было изменить всю систему войны. Мы имели теперь дело не с обществами, ничем не связанными между собой, сопротивлявшимися или покорявшимися отдельно, но с государством самым воинственным, фанатическим, покорствующим перед властью, облеченной в непогрешимость, и располагающим несколькими десятками тысяч воинов, защищенных страшной местностью, с государством, вдобавок окруженным сочувствующими ему племенами, готовыми при каждом успехе единоверцев взяться за оружие и поставить наши войска между огней».

Так начался новый этап Кавказской войны, названный впоследствии Н. Добролюбовым «блистательной эпохой Шамиля».