Козни Гамана

Козни Гамана

Вскоре после того среди царских вельмож возвысился Гаман, сын Гаммеданы, агагит[366]. Ахашверош поставил его сиденье выше всех в доме, кроме Мордехая, и все падали перед Гаманом ниц.

Говорили Мордехаю служащие при царе, знавшие, что он из иудеев:

— Поклонись Гаману! От тебя не убудет!

Но Мордехай, гордившийся тем, что он дядя царицы, не кланялся Гаману и не падал перед ним ниц.

Узнав, что Мордехай иудей, Гаман возненавидел его и вместе с ним всех иудеев. И сказал Гаман царю:

— Среди областей царства твоего имеется один народ. И законы его отличны от законов всех народов, и законов твоих они не выполняют. Если ты прикажешь их истребить, то я отвешу в твою казну десять тысяч талантов серебра.

И тогда же снял Ахашверош с руки своей перстень и отдал его Гаману в знак того, что дает ему иудеев на истребление.

И призваны были царские писцы, и написали они о воле царя сатрапам и начальникам, поставленным над каждой областью, и к князьям каждого народа в каждую область письменами ее от имени царя Ахашвероша, и послания были скреплены печатью и перстнем царским. И переданы были письма через гонцов, чтобы убить, погубить и истребить всех иудеев, от знатного до простолюдина, в один день, а именно в тридцатый день месяца адара, а имущество их разграбить.

Узнав об этом, разодрал Мордехай свое одеяние, набросил на себя рубище и посыпал голову пеплом. И явился он в таком виде ко дворцу, где его увидели служанки Эсфири. Взволновалась Эсфирь и послала дяде одежды, чтобы он оделся. Но он не принял их. Тогда отправила Эсфирь приставленного к ней евнуха узнать, какое у Мордехая горе. И рассказал ему Мордехай, что случилось и что угрожает иудеям от Гамана, и умолял он ее пойти к царю и просить о милости к своему народу. И передал это евнух Эсфири. Она же ответила через него: «Все, начиная от царских слуг до покоренных царем народов, знают, что всякого, мужчину или женщину, вошедшего к царю во внутренний двор без того, что царь протянет к нему золотой скипетр, ожидает смерть. Я же не звана к царю уже тридцать дней».

И передал Мордехай Эсфири: «Если ты промолчишь, свобода и избавление придут к иудеям из другого места, а ты и дом твой погибнете».

И ответила Эсфирь Мордехаю: «Иди и собери всех иудеев, живущих в Сузах, и пусть они ради меня постятся, не едят и не пьют три дня и три ночи. Буду и я поститься вместе со служанками, а затем пойду к царю, хотя это против закона».

На третий день, одевшись по–царски, явилась Эсфирь к престолу, на котором восседал царь. Увидев ее, простер он к ней свой золотой скипетр, и коснулась она его края.

— Если у тебя есть какая?либо просьба, Эсфирь, царица, — обратился он к ней, — выскажи ее мне, и я ее выполню, хотя бы ты просила полцарства.

— Прошу тебя, господин мой! — отвечала Эсфирь. — Явись завтра вместе с Гаманом на пир, который я устрою.

Вызвав Гамана, царь передал ему приглашение царицы. Решив, что возвысился в ее глазах, он был весь день в радости и благодушии. Ему не испортил настроения и Мордехай, которого он узрел у царских ворот не склонившимся ниц. «Ничего, — подумал он, — недолго тебе осталось не склонять передо мной головы!»

Явившись домой, он привел к себе друзей и жену свою. Похваляясь, рассказал он им о великой почести: «Царица пригласила меня на пир вместе с господином моим Ахашверошем, а больше никого не пригласила. Теперь я знаю доподлинно, что расправлюсь с ненавистным Мордехаем».

Радовались вместе с Гаманом его друзья, а жена сказала:

— Приготовь дерево высотою в пятьдесят локтей и утром скажи царю, чтобы повесили на нем недруга твоего. И потом нам будет весело пировать.

И пришлось это слово Гаману по душе, и он приказал приготовить дерево.

В ту ночь не явился к царю сон, и он приказал стражам, служившим при нем, принести памятную книгу дневных записей и читать, пока не заснет. Так слуги дошли до записи о доносе Мордехая на двух евнухов, замышлявших наложить руку на царя Ахашвероша.

— Читайте дальше, — приказал царь. — Я хочу знать, какую награду получил этот Мордехай за спасение моей жизни.

И ответили стражи:

— Об этом ничего не написано.

После этого к царю пришел сон, а наутро он спросил, кто во дворе, ему сказали, что пришел Гаман перед очи его. Не успел Гаман открыть рот, чтобы сказать о Мордехае, как царь спросил его:

— Скажи, Гаман, верный мой слуга, как лучше наградить человека, достойного моей милости?

Лицо Гамана расплылось в улыбке. Он решил, что речь идет о нем.

— Если ты хочешь оказать этому человеку милость свою, — ответил он, — дай ему одеяние с твоего плеча, выведи его на коне на городскую площадь, и пусть глашатаи провозгласят его твоим другом.

Понравились эти слова Ахашверошу, и он сказал Гаману:

— Возьми мое одеяние и коня. Дай их Мордехаю, сидящему у ворот моего дома, и пусть глашатаи провозгласят его моим другом, ибо он спас мне жизнь, а я не успел его наградить.

И взял Гаман одеяние, и облек Мордехая, и усадил его на коня, и вывел на городскую площадь, и провозгласил ему славу, как это делают человеку, которого царь желает отличить.

И возвратился Мордехай на место свое к царским вратам. Гаман же, опечаленный, закрыв голову, поплелся к себе домой. Там он поведал жене своей и друзьям своим, что с ним произошло.

Он еще продолжал говорить, когда явились царские евнухи и стали его торопить на пир, который приготовила Эсфирь.