Детство Авраама

Детство Авраама

Когда же вышел впервые Аврам из пещеры, увидел он восходящее солнце и то, как ликует, встречая его, природа. Готов он был преклонить колени пред ним и почитать его божеством. Но сменилось дневное светило луной, засиял мириадами звезд свод небесный, и понял тогда Аврам, что есть над ними Высшая Сила.

А через несколько дней спросил он отца своего:

— Кто сотворил небо и землю? По чьей воле мир движется?

Указал Фарра на большого кумира и говорит:

— Вот бог наш. Почитаем его мы создателем мира и жертвы ему приносим.

— Хочу и я жертву ему принести, — сказал Аврам. — Вели, отец, лепешек напечь из хорошей муки.

Но когда готовы были лепешки и предложил их идолу отрок, не ел истукан и на вопросы не отвечал.

— Отец мой, отец! — закричал мальчик. — Зачем жертвы им приносить, ведь нет от них никакого проку?

— Знаю, сын мой, — отвечал Фарра. — Но убьют меня люди, если скажу им об этом. Молчи и ты, а не то навлечешь беду на себя и на весь дом наш.

Когда исполнилось четырнадцать лет Авраму и пришло время сева, отправились все на поля свои, чтоб посевы стеречь от воронов Мастемы. И пошел вместе с другими отрок Аврам. И вот, среди дня налетела черная туча, и было в ней воронов без числа, так что затмили они свет солнца. Но прежде, чем сели птицы, закричал на них Аврам:

— Не смейте зерен клевать! Не садитесь на пашню! Возвращайтесь к хозяину своему, пославшему вас.

И не посмел ни единый ворон сесть на землю. Улетели птицы, не тронув семян. Перешел тогда Аврам на другое поле, не допустил воронов и туда. И повторилось это семь раз. Люди же, бывшие там, видели это, и сделалось имя отрока Аврама великим в стране Халдейской. Приходили к нему все, кто хлеб сеял и у кого сады были. И собрали в тот год такой урожай, о каком уже и не помнил никто.

Продавал отец Аврама Фарра в халдейском городе Уре идолов, которых сам же дома из глины лепил[402]. Пришлось однажды ему по делам уехать, и оставил он в лавке первенца своего Аврама, наказав ему беречь истуканов и, продавая товар, со всеми учтивым быть.

И когда сидел на торжище Аврам, подошел среди дня к нему некий старец, сединами убеленный, и спросил:

— Не найдется ли у тебя, отрок, нужного для меня бога? Готов я хорошую цену дать за него.

Говорит ему Аврам:

— Скажи мне сперва, почтенный, какого бога ты ищешь?

— Сам я силач, — отвечал старец, — и потому ищу себе бога, который всех прочих силою превосходит.

Снял тогда Аврам с полки идола, стоявшего выше других, и сказал, подавая старцу:

— Этот вот больше всех силачам пригоден.

Посмотрел старец на истукана, и показался ему он хрупким, словно тростник.

— Не слишком?то, — говорит, — походит на силача этот идол. Поищи мне другого, мальчик.

— Ах ты, старый глупец! — вскричал Аврам. — Разве не знаешь, как исстари у идолов повелось: кто выше стоит, тот прочих могуществом превосходит.

— Слишком юн ты, отрок, чтоб говорить так дерзко со мной, — возмутился старец.

Но, устыдясь невежества своего, взял он идола и, сполна заплатив, собрался идти из лавки. Окликнул его Аврам:

— Скажи, почтенный, сколько лет тебе?

— Семьдесят, как рожден, — отвечал покупатель.

— И не стыдно тебе, прожившему столько лет, поклоняться идолу однодневному и, словно старшему, почести ему воздавать? Ведь только вчера слепил отец мой его из глины.

Бросил наземь покупку разгневанный покупатель, забрал свои деньги и ушел с торжища.

А потом какая?то женщина принесла идолам в подношение полную миску муки просеянной. Принял дар от нее Аврам. Но едва она удалилась, взял он палку и сокрушил истуканов. Оставил лишь одного и в руки ему палку вложил.

Когда вернулся отец и увидел, что идолы перебиты, спросил Аврама он: как могло случиться такое? Отвечал ему тот:

— Принесла женщина в дар миску муки и просила меня идолов накормить. Но едва по обряду начал я жертвовать им, заспорили те меж собой, кому из них прежде пищу вкушать. И дошло до драки у них. Встал тогда самый крупный идол и разбил остальные кумиры палкой, той как раз, что в руках он держит.

— Издеваешься ты надо мной! — закричал Фарра. — Горе мне! Распоследним глупцом меня сын считает! Да разве могут они…

— Так вдумайся же, отец, в собственные слова, — отвечал ему Аврам.