Православие и Русь

Православие и Русь

Датой принятия языческой Русью библейского христианства считается 988 год. Русь крестили «сверху» через «элиту» — с уровня первого лица государства — вопреки желанию большинства простых русских людей, приняв новую веру. В отличие от Римской империи, где «христианство» насаждалось аккуратно в течение четырёх веков можно сказать «снизу» от рабов и неимущих, через первые общины и гонения на них с уровня римской власти — на Руси «христианством» буквально «оглушили» народ. После чего началась длительная эпоха его насильственного внедрения «огнём и мечом». Эта эпоха продолжалась вплоть до конца династии Рюриковичей (XVI век), то есть — около 500 лет Русь сопротивлялась библейскому «христианству» как могла. А через небольшое время после крещения Русь постигло «татаро-монгольское иго», как дань-расплата за насаждение церковного сатанизма. В то же время власть ханов около трёхсот лет не позволяла восторжествовать церковному единству на Руси, а после окончания «объединения земель» (XIV–XV вв.) ещё около сотни лет церковное единство было отодвинуто известной «польской смутой» (разделившей две фазы второго этапа общей смуты), начавшейся при Иване IV (Грозном).

Сам Владимир Креститель, обожествлённый до ранга «святого», был, мягко говоря, не совсем легитимен как глава русской государственности. Владимир Креститель, новгородский князь,[374] вернулся на Русь с наёмным войском,[375] после чего завоевал Киев в 980 году. В семью Владимира Крестителя представители «закулисы» зашли через женскую линию со стороны Византии. Бабка Владимира, равноапостольная княгиня Ольга, крестилась в 957 году в Константинополе, и стала первой «христианкой» в княжеском роде Рюриковичей. Сам Владимир женился на сестре византийского императора Анне: последнюю пожертвовали ради крещения Руси в православие. Анну отдали за Владимира при условии, что он крестится. Его крещение было совершено в Корсуни 15 июня 988 года. Этот же год считается годом основания православной киевской Руси.

Давно подбирались к Руси библейские эмиссары «мировой закулисы», чтобы крестить Русь, как и сказано в Новом Завете «духом и огнём» (Матфей 3:11). В принципе так оно и было: Русь крестили «огнём и мечом» после проникновения в верхушку государственной власти церковного «Духа» по женской линии великих князей.

Интересно, что с князем Владимиром перед крещением произошла примерно та же история-инициация, что и с каноническим апостолом Савлом-Павлом. Мы уже знаем, из Нового Завета, что иудей Савл ослеп на пути в Дамаск якобы от разговора с Христом (Деяния, Гл. 9). После этого новонаречённый апостол Павел стал ярым «христианином» — главным персонажем, с которым связана «христианизация» Европы. Знаем мы и что на пути в Дамаск Савлу-Павлу «встретился» не Христос, а библейский «Дух»-эгрегор «Господь».

Одно из древних средств хозяев глобального толпо-«элитаризма», которое всегда применялось для покорения-инициации слабовольных личностей — всякого рода ультиматумы, смысл которых в общем-то один: «если не покоришься, то будет плохо». Глаза, как известно, называют — «зеркало души». Угроза остаться слепым в случае отказа от требований эгрегориально-корпоративного характера в данном случае является образным выражением приказа — как бы отдать свою душу на служение тем, кто выдвигает ультиматум. Учитывая, что душа даётся Богом, и возвращается к Нему по смерти (уходу в мир иной), то отдать свою душу при земной жизни в такого рода ультимативной обстановке — можно лишь Сатане в церковной символике (которого и представляет на Земле персонально «мировая закулиса», поскольку именно она в первую очередь осознанно, на уровне концептуальной власти, противостоит Божией праведности).

Если с какой-либо исторически значимой личностью случается внезапное и не объяснимое ничем, кроме чудес, ослепление, то в отношении такой личности может быть применено таинство древней библейской эгрегориальной магии, которое в применении к нашему случаю можно условно назвать — захват-инициация души этой личности «христианским» церковным «Духом»-эгрегором в земной жизни. В этом случае личности как бы меняют содержимое её души (в реальности — психики) — «шоковой терапией». В процессе «смены» содержимого «души»-психики личность находится в «ослеплённом» состоянии — то есть её «душа» как бы опустошена (слепой не видит мир) и готова для принятия иного содержания.[376]

С великим князем Владимиром[377] произошла та же история, что и с апостолом Павлом. Оба крестили: один — Европу; другой — Русь. Видимо древнерусская высшая, развращённая земными «благами», «элита» достаточно долго готовилась, согласовывая свои выгоды с зарубежьем, к принятию крещения. А персональная магия ослепления первого лица — лишь последний «штрих» в ультимативном эгрегориальном «уговаривании» отдать свою душу Сатане,[378] а вслед за своей душой начать сдавать туда же (в библейский плен) души русских людей. История, произошедшая с князем Владимиром, во всех красках рассказана игуменом Исаией, одним из священников РПЦ (выделено жирным — нами):

«Духовное рождение нашего отечества произошло в 988 году, когда святой равноапостольный князь Владимир совершил великое и славное дело — Крещение Руси. Что побудило его сделать столь решительный шаг — навсегда и бесповоротно порвать с заблуждениями язычества? Наверно, в первую очередь — влияние его бабки, равноапостольной княгини Ольги, которая, крестившись в 957 году в Константинополе, стала первой христианкой в княжеском роде Рюриковичей. «Она предшествовала христианству в земле нашей, как утренняя заря пред светом полуденным», — пишет преподобный Нестор Летописец. В благотворном влиянии, которое оказала богомудрая княгиня на своего великого внука, нельзя не видеть трогательного символа, вполне раскрывшегося лишь в нашем, маловерном, почти безбожном XX веке. В условиях небывалого прежде нравственного одичания, в глубочайшей тьме религиозного невежества, когда и взрослые, и дети лишены знания самых элементарных основ исконно русской веры — Православия, именно благочестивые бабушки, приводящие своих внуков в Церковь и научающие их вере в Христа, первоначальным молитвам, заповедям Божиим, именно они, эти бабушки, примером жизни и словом назидания духовно питая своих внуков, продолжают великое спасительное дело просвещения Руси, начатое святой Ольгой, посеявшей зерно веры в сердце равноапостольного Владимира.

И ещё одна черта сходства с современностью обнаруживается в событиях, связанных с Крещением Руси. Не секрет, что многие обращаются к вере тогда, когда находят спутника жизни — христианина или христианку. Подобное произошло и с князем Владимиром. В 987 году он со своей дружиной идёт в поход на Корсунь (Херсонес), чтобы помочь византийским императорам Василию II и Константину. Условием помощи русские поставили женитьбу Владимира на сестре императоров принцессе Анне. Византийцы согласились, но при условии, что Владимир станет христианином. И князь решается, хотя и не без колебаний, принять Православие. Его Крещение было совершено в Корсуни 15 июня 988 года. Перед самым этим событием произошло весьма знаменательное явление. Владимир так сильно заболел глазами, что ослеп. Прибывшая в Корсунь невеста принцесса Анна уговаривала его скорее креститься, обещая выздоровление. И действительно, в купели Крещения, когда греческий епископ возложил руку ему на голову, Владимир почувствовал, что исцелился. «Теперь узнал я истинного Бога!»[379] — в радости воскликнул он. Итак, князь Владимир принял святое Крещение и был наречен Василием во имя святого Василия Великого. Увидев чудо исцеления князя, начала креститься и его дружина. Крещение князя Владимира с боярами и дружиной было началом Крещения всей Русской земли.

Придя в Киев, князь Владимир-Василий прежде всего крестил двенадцать своих сыновей в источнике, получившем навсегда название Крещатик.

Массовое Крещение киевлян было назначено на 1(14) августа.[380]

Первой задачей Владимира и присланного патриархом митрополита Михаила I, кроме распространения веры и постройки храмов, стало просвещение. Греки привезли с собой богослужебные книги и Священное Писание, переведённое с греческого святыми Кириллом и Мефодием, и по ним стали учиться в открытых для всех школах, под руководством преподавателей-священников».[381]

Князь Владимир отдал свою душу сатане-эгрегору (в земное употребление) — под названием церковь. После Владимира его руками и Русь (русские люди) постепенно стала принимать в свою душу (точнее — в психики) библейский «Дух»: Русский Дух стал чахнуть. Страдания и немощи стали расти.

Главой Русской православной церкви был Киевский митрополит, но до падения Византии церковь находилась под юрисдикцией Константинопольского патриархата. То есть, с начала второго тысячелетия до 1453 года (почти 500 лет) духовная власть на Руси была замкнута на Византию. В то же время этот же период характеризуется слабой церковной властью на Руси — вследствие «татаро-монгольского ига» и «польской смуты», пришедшихся как раз на эти 500 лет. Так что, как говорится «нет худа без добра». Когда же церковное единство всё же установилось (конец XVI — начало XVII вв.), влияния Византии уже не было, а в России установилось концептуальное двоевластие: власть доморощенных библейских иерархов с их церковным «Духом» и власть русского Духа (что нашло своё отражение в двух головах византийского орла — герба России).

Русская православная церковь всегда стремилась к самостоятельности — не только от римско-католической церкви (что само собой разумелось: православие было оппозиционно католичеству), но и от византийских патриархов. Русско-российская «элита», поддерживающая библейскую церковь, старалась эксплуатировать народ, как говорится «в одну харю», не делясь с заморскими хозяевами. Жадность светских и церковных иерархов и «элит» Руси-России явилась если не основной, то одной из главных причин того, что прочного союза РПЦ с зарубежными церквями так и не получилось до сих пор. Это крайне не нравилось «мировой закулисе», которая неоднократно пыталась вписать РПЦ в общую библейскую систему — не только по «Духу» («Дух» и так был общий — библейско-церковный), но и по внутренней иерархической кадровой и дисциплинарной взаимной подчинённости. Постоянное стремление РПЦ к самостоятельности позволило сохранить некую самобытность библейской культуры, которую называют русское православие. Подчеркнём ещё раз: это не заслуга РПЦ, а, скорее сопутствующий эффект, вызванный желанием замкнуть все доходы и власть на себя. Конечно в среде церковных людей были патриоты, многие из которых признаны «святыми», и они внесли свой вклад в независимость Руси-России от иноземной власти — не руководствуясь какими-либо корпоративно-эгоистическими соображениями. Но общий результат определённой независимости исходит от желания церкви и «элит» взять на себя побольше власти над народом.

Уже в XV–XVI вв. в среде русской знати стал выдвигаться на первый план тезис «Москва — третий Рим».[382] К концу XV века стало ясно, что Византийской империи пришёл конец. И встал вопрос о преемнице-империи, которая будет нести православную веру. Эту роль «русская интеллигенция» с помощью церкви напялила на Русь. Вместе с этим Русь усвоила и герб, привезённый из Византии — двуглавого орла.[383] После смуты XVI века Русь стала империей (на манер Рима и Византии), а престол возглавила династия Романовых: их фамилия удивительным образом стала символом Рима Нового (Roma Nova — по-латински). С этого момента дурость высших «элит» России возрастала (за некоторыми исключениями), Россия постепенно замыкалась на Запад (особенно со времён Петра I). Кульминацией романизации Руси на библейский манер стало «крепостное право», взятое из опыта рабства феодальной Европы.

«Крепостное право» — это одна из первых удачных попыток легализации массового рабства на Руси-России приведшее к приравниванию людей к скоту (как и рекомендовано в иудаизме — первой книге Библии), являющийся несмываемым позором как для церкви, так и для высших «элит». Хронологически указ о «крепостном праве» вышел на границе первой и второй фаз второго полного цикла развития смуты на Руси.[384]

В России в общегосударственном масштабе крепостное право оформлялось Судебником 1497 г., указами о заповедных летах и урочных летах и окончательно — Соборным уложением 1649 г. (уже при Романовых). В XVII–XVIII вв. всё несвободное население слили в крепостное крестьянство. Крепостное «право» отменено под давлением разнообразных «социалистических» движений крестьянской реформой 1861 года[385] — после того, как в Европе оно тоже было отменено вследствие небывалой капитализации Европы.

Одним из крупнейших шагов на пути к самостоятельности РПЦ стала канонизация большого числа (39) местных русских «святых» при митрополите Макарии на соборах 1547 и 1549 гг. К этому времени митрополиты уже сделали своей резиденцией Москву. По указанию Макария был составлен огромный свод религиозных произведений, которые, по мнению «русских богословов», входили в Священное Предание. В 1551 году был созван так называемый «Стоглавый» собор, где официально были закреплены обрядовые отличия РПЦ от остальных православных церквей, в том числе и требование креститься двумя сложенными пальцами (двоеперстие). Этим «Стоглавом» церковь и «элита» стремились окончательно отделиться от других церквей.

Решениями собора, записанными в особую книгу, разделённую на 100 глав и получившее от этого название «Стоглав», устанавливался церковный суд для духовных лиц, церковное имущество объявлялось неприкосновенным, подтверждались решения предыдущих соборов о канонизации русских «святых». Не хватало лишь собственного патриарха. Первым русским патриархом стал ростовский архиепископ Иов, избранный в 1589 году с благословления Константинопольского патриарха Иеремии.

В условиях «польской смуты» (середина XVI — начало XVII вв.) РПЦ поддержала и отчасти возглавила освободительное движение от польских «иноверцев». По выходу из смуты Россия, которую возглавили Романовы, обрела православное единство. Народ сплотился вокруг новой династии и церкви, испытав на себе угрозу со стороны иноземного «иноверного» врага с Запада. Как никогда в начала XVII века православие усилило свои позиции как в духовной, так и в светской сфере. Михаил Романов, первый российский государь из новой династии был той фигурой, которая сплотила народ, светскую и духовную власти. Но недолго длилось всевластие церкви.

Западные эмиссары, естественно, не могли мириться с автокефальностью (от греческого kephale — голова[386] — административная самостоятельность) РПЦ. Им мало было «самобытного» замыкания России лишь на библейский «Дух»: нужно было подчинить власть патриарха и царей себе структурно. Для этого был придуман манёвр с «обменом опытом». Некоторые иерархи РПЦ (церковная периферия «закулисы») стали искать союзников и единоверцев за рубежом. Закончилось это реформой патриарха Никона в 1652–1653 гг. Московский патриарх «вдруг» запросил совета у Иерусалимского и Антиохийского патриархов по поводу исправления русских «богослужебных» книг по греческому образцу. Сближение с иноземными православными церквями, и изменение некоторых обрядов по образцу Греческой церкви, затеянное Никоном и его сторонниками, вызвало волнения в среде верующих и духовенства. Был введён ряд новшеств (крещение тремя перстами, четырёхконечный крест вместо восьмиконечного и пр.).

Никон, следуя замыслу «мировой закулисы», вдалбливал верующим, что РПЦ уклонилась от истинного православия и должна согласовывать свои действия с другими поместными церквями. Сам Никон, возможно, и был благонамеренным, однако он внёс в единую (к тому времени) церковную среду серьёзный раскол, ослабив автокефальность РПЦ. К тому же Никон был властолюбив и желал подмять под себя сначала все православные церкви, затем стать своего рода «папой Восточной церкви», опираясь на власть российского царя. Это властолюбие Никона и употребила «мировая закулиса»,[387] нанеся единству РПЦ такой удар, от которого она уже не оправилась. Второй удар по власти РПЦ нанёс Пётр I.

Царь Алексей Михайлович опасался усиления патриарха, а главы многих поместных церквей России не поддерживали Никона. В 1658 году Никон был отрешён от патриаршества и сослан в Ново-Иерусалимский монастырь. На поместном соборе 1666–1667 гг. его лишили патриаршеского сана и приговорили к ссылке в Ферапонтов монастырь. Но это не остановило раскола. Церковный собор, руководимый патриархами Александрийской и Антиохийской православных церквей утвердил решения Никона (в 1667 г.) и отменил почти все постановления Стоглава. Началась волна протестов, верующие разделились на «старообрядцев» и «никонианцев». Старообрядцы угрожали светской власти и последняя ответила репрессиями, встав по сути дела на сторону никонианцев и реформ и этим — присягнув заморскому сценарию. Началось длительное преследование старообрядцев (длилось до начала XX века) — казни и репрессии. Старообрядческая церковь ушла в «подполье», а РПЦ приняла никонианские греческие поправки.

Так через полсотни лет после установления в России власти церкви в согласии с светской властью сама же «мировая закулиса», вмешавшись в доморощенный библейский порядок разрушила библейское единство на Руси. И это — правильно. Одно зло (никейское «христианство») схлестнулось в другим злом (старообрядческим библейским «христианством») и они месили друг друга вплоть до революции. С этого момента библейского единства в России больше практически не было. В Европе начиналась эпоха капитализма с его непременной атрибутикой — масонством. Первым царём, усвоившим масонские обряды и поставившим РПЦ ниже светской власти стал Пётр I. С него начинается эпоха отката церковного единства в России и медленное замещение его масонским влиянием — в его светском исполнении. «Мировая закулиса» определилась к началу XVIII века, что через «христианство» уже власть над миром не удержать.

После ослабления церковным расколом в начале XVIII века царь Пётр Алексеевич решил окончательно подчинить церковь государству. Пётр отменил патриаршество с 1700 года.[388] А с 1721 года РПЦ вместо патриарха возглавил постоянно действующий Собор — Святейший правительствующий Синод. Во главе Синода находился Президент,[389] деятельность которого контролировалось назначаемым императором обер-прокурором. Так при Петре I государство стало управлять РПЦ. А поскольку государство попало под контроль масонов, то и РПЦ — тоже попало под управление масонов (новейшего изобретения «мировой закулисы»). Так церковь, не обретя полновластия в России, поплатилась за весь духовный разврат, который она чинила все семь веков с момента крещения.

Наследники Петра I, подчиняясь масонской европейской дисциплине (верхушки подавляющего большинства российских режимов после Петра I были под контролем «закулисы» через масонов и иудеев, курировавших действия властей), продолжали ту же политику — церковь контролировалась самым жёстким образом со стороны светской власти.[390] В 1763 году по указу императрицы Екатерины II ликвидировалось церковное землевладение. А русское духовенство приравнивалось к государственным чиновникам.

В конце XIX века, как считается, в России началась эпоха «религиозного возрождения», возлавляемого не церковниками, а больше светскими философами — Соловьёвым, Леонтьевым, Розановым, Бердяевым и пр. Но это была лишь малоинтересная и не опасная для «закулисы» агония библейского православия накануне реванша светского масонствующего революционного движения.

23 января 1918 года, после революции, Совет народных комиссаров СССР издал декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». Так церковь обрела полную «самостоятельность» от государства, которой её начал лишать Пётр I. Но после этого масонствующая власть начала гонения на церковь: «закулиса», получившая власть в СССР через масонов и иудеев, занявших государственные посты в результате революции, считала её «отработавшим своё идеологическим материалом». Политику прикрывали марксизмом-ленинизмом и атеизмом.

Гонения на церковь продолжались до начала Великой Отечественной войны, пока И.В.Сталин не обрёл достаточной власти над масонами. Гонения — дело рук масонов и троцкистов, а не И.В.Сталина.

Сталин, поднявшись как над библейским «христианством», так и над историческим исламом, был по умалчиваемому статусу чем-то вроде патриарха для православных и имама для мусульман, являясь одновременно и секретарём ЦК (вождём) для атеистов: ему не было смысла воевать как с самими верующими, настраивая несознательных граждан против себя, так и ополчать против себя крупнейшие эгрегоры (библейского христианства и исторического ислама). Сталин, будучи стратегом, старался не воевать с вышеперечисленными системами и людьми, их представляющими, а вписывать их с перспективой преображения в человечность. Одновременно с вершины светской власти он проводил политику, провозглашавшую определённую свободу наций «на самоопределение» — но при главенстве общей линии государства, которую он мудро и определял. Это обеспечивало максимально возможную ненапряжённость всей советской системы идейно-религиозных отношений (от религиозных — до светских) в тех сложных исторических условиях. Если бы Сталин продолжил политику троцкистов на гонение церкви, то напряжённость от этого бы возросла, что ни в коей мере ни пошло бы на пользу единению народов СССР под объемлющим все религиозные системы русским эгрегором, который Сталин достаточно умело возглавил.

В то же время события первых лет войны показали, что в деревнях большая часть населения не избавилась от гнёта на её психику церковного Духа, вселившегося около 1000 лет назад на Русь. А прокатившиеся за предыдущие десятилетия репрессии в отношении иерархов церкви дали в этом отношении отрицательный эффект. Всё это поставило под угрозу веру большого количества крестьян советским властям во время войны, чем «пользовались» фашистские власти на местах.

Видя это, верхушка власти СССР решила либерализовать церковные институты. По указу И.В.Сталина в сентябре 1943 года сбор епископов избрал нового патриарха (до этого патриарха не выбирали со времён патриарха Тихона — 1925 г.) — митрополита Сергия. В то же время церковь была взята под особый контроль государства — подобно тому, как это было сделано при Петре I. Был создан Совет по делам РПЦ при правительстве СССР.

Усиление «гонений» на церковь совпало с началом эпохи Хрущёва. С началом «перестройки» выпады против церкви вроде бы опять усилились, но потом церковь стали рассматривать как альтернативу марксизму. Празднование 1000-летия крещения Руси в 1988 году было совмещено с гарантиями, данными Горбачёвым церкви — на свободу миссионерской и прочей церковной деятельности. С началом 90-х годов началось бурное возрождение РПЦ. За пятнадцать лет церковь захватила не только множество земель и храмов, но главное — она стала духовным лидером в среде российских «элит». «Элитаризация» современной России, как и прежде не раз бывало — опять пошла под вывеской библейского христианства.

Учитывая, что «мировая закулиса», скорее всего, вовсе не предполагала такого усиления РПЦ в России, а проводила через «перестройку» совсем другой сценарий,[391] в современной России опять столкнулись две силы: западная (представлена масонством, меньшинством «элит» и посвящёнными иудеями) и доморощенная «элитная» (представлена церковью и большинством «элит»). Эти силы схлестнулись в настоящее время «не на жизнь, а насмерть»: Запад не хочет отдавать инициативу по употреблению потенциала России РПЦ, а последняя не хочет делиться с Западом. Опять, как и во времена Петра I, «закулиса» пробует подчинить себе церковь и «элиту» через свою кадровую базу и первые лица государства…