ГЛАВА X Разборъ возраженій противъ цѣлесообразности „юродcтва". Значеніе „юродства", какъ высшаго самоотверженія. Заключеніе.

ГЛАВА X Разборъ возраженій противъ ц?лесообразности „юродcтва". Значеніе „юродства", какъ высшаго самоотверженія. Заключеніе.

Намъ остается еще разобраться въ т?хъ возраженіяхъ и недоум?ніяхъ. – которыя вызываетъ и можетъ вызывать „юродство" о Христ? въ малопонимающихъ сущность этого подвига. Возраженія эти касаются прежде всего „юродства", какъ явленія страннаго, непонятнаго, соблазнительнаго. Подобныя возраженія вызываются при поверхностномъ знакомств? съ жизнію св. юродивыхъ у интеллигентнаго челов?ка, и притомъ, слишкомъ далекаго отъ той среды, отъ той жизни, какую рисуютъ Четьи-Минеи. Думается, что такому челов?ку необходимо напомнить, прежде всего, что понятія – „странный", „грубый" – слишкомъ широкія понятія, объемъ и содержаніе которыхъ необходимо съузить, когда мы начинаемъ разбирать поведеніе и жизнь лицъ иной среды, другого времени и, наконецъ, иного направленія. Нравы и обычаи различны въ разныхъ классахъ общества и м?няются съ годами. Безспорно для всякаго, что челов?къ высшаго круга, вращающійся въ сферахъ сложныхъ и утонченныхъ взаимоотношеній между людьми, найдетъ много очень наивнаго въ жизни нашихъ прямодушныхъ и простыхъ крестьянъ. Не мен?е очевидно и то, что нын?шнее время, – время утонченной в?жливости и приличій, – далеко ушло отъ старины, и современный челов?къ уже начинаетъ стыдиться исполнять многіе даже изъ добрыхъ и естественныхъ обычаевъ ея; его щекотитъ то, къ чему былъ равнодушенъ или даже, ч?мъ дорожилъ его предокъ. Но, кажется, всего бол?е можетъ отд?лять одного челов?ка отъ другого рознь въ мысляхъ, чувствахъ, словомъ, въ направленіи всей духовной жизни.

Когда эта рознь обнаруживается между т?мъ, что принято вс?ми въ обществ?, какъ здоровое трезвое, и взглядами отд?льнаго челов?ка, не желающаго подчиняться общественной логик?, – то посл?дній является оригиналомъ, эксцентричнымъ. По сложившимся условіямъ людской, общественной жизни, насквозь пропитанной явною и скрытною ложью и неправдой, попасть въ чинъ юродиваго самое легкое д?ло. Въ самомъ д?л?, стоитъ р?шиться только говорить вс?мъ и всегда правду безъ прикрасъ, безъ лицем?рія и лести, стоитъ не дозволять себ? ни одного изъ т?хъ лживо-гнилыхъ словъ, которыми покрываютъ себя часто неискренность, обманъ и даже вражда, чтобы тотчасъ же прослыть за идіота, юродиваго. Герои Достоевскаго – Левъ Николаевичъ Мышкинъ и Алекс?й ?едоровичъ Карамазовъ („Идіотъ" и „Братья Карамазовы") разсуждаютъ и д?йствуютъ не по логик? окружающаго ихъ общества, а потому и являются странными.

Вотъ что на этотъ счетъ говоритъ у него старецъ Зосима своимъ прежнимъ товарищамъ посл? того, какъ совершенно изм?нилъ свою жизнь: „гд? вамъ познать это (т. е. мою жизнь). Я разъ въ жизни поступилъ предъ вами истинно, и что же, сталъ для васъ точно юродивый: хоть и полюбили меня, а все-таки надо мной см?етесь" [DCCXLVIII]. Но о св. юродивыхъ мы должны сказать, что рознь между ними и современнымъ имъ обществомъ простирается еще дал?е, ч?мъ указано и доходитъ до полной противоположности интересовъ той и другой стороны, потому что св. юродивые ни во что вм?няютъ все то, ч?мъ живетъ окружающій ихъ міръ. По отношенію къ нимъ и обществу въ данномъ случа? сбываются слова святого апостола Павла: „душевный челов?къ, не принимаетъ того, что отъ духа Божія, потому что онъ почитаетъ это безуміемъ и не можетъ разум?ть, потомучто о семъ надобно судить духовно. Но духовный судитъ о всемъ, а о немъ судить никто не можетъ" [DCCXLIX]. Св. юродивыхъ, какъ людей духовныхъ, могли понимать только такіе же, какъ и они, духовные люди, т. е. вполн? отр?шившіеся отъ міра. Характерный случай представляетъ житіе св. Исидоры тавеннисіотской, о чемъ было говорено выше. Изъ житія св. Кипріана Устюжскаго изв?стно, что онъ любилъ принимать къ себ? св. юродиваго Прокопія (Устюжскаго) и много ут?шался пос?щеніемъ этого угодника Божія [DCCL]. Изъ житія преп. Иринарха затворника видно, что на его духовное развитіе много вліялъ св. юродивый Іоаннъ Власатый, и что, когда Иринархъ терп?лъ временное изгнаніе изъ обители, то пользовался сов?тами и ут?шеніемъ отъ него [DCCLI]. Словомъ, для людей того же духовнаго склада, какимъ отличались св. юродивые, для соучастниковъ въ одной общей брани духовной, какая ведется вс?ми св. угодниками, странности св. юродивыхъ не казались таковыми, такъ какъ въ духовной жизни они естественны и ц?лесообразны. Въ самомъ д?л?, духовная жизнь на высшихъ ступеняхъ ея развитія очень разв?твляется; брань съ невидимымъ врагомъ, старающимся при всякомъ случа? привнести въ эту жизнь что либо свое, усложняется, видоизм?няются пріемы и средства въ этой брани. Вотъ одинъ изъ нихъ, указываемый св. Л?ствичникомъ: „постараемся, говоритъ онъ, не только бороться съ демонами, но и нападать на нихъ. Кто поб?дилъ страсти, тотъ поражаетъ демоновъ, притворно показывая, что им?етъ страсти и т?мъ обманываетъ своихъ враговъ, оставаясь неуязвленнымъ для нихъ [DCCLII]. И зд?сь заключается разгадка такихъ непонятныхъ явленій въ жизни св. юродивыхъ, какъ наприм?ръ – одинъ блаженный съ?лъ торопливо принесенную ему н?кіимъ виноградную кисть, показывая демонамъ въ себ? чревоугодника; или другой изъ братіи, вовсе не желавшій первенства, притворялся, что домогается этого [DCCLIII].

Но „юродство" непонятно съ той стороны, что въ жизни св. юродивыхъ часто проявлялись и такіе поступки, которыхъ имъ, повидимому, не сл?довало бы совершать и которые, кажется, не могутъ служить предметомъ подражанія для другихъ, наприм?ръ, иногда они не наблюдали правилъ приличія въ церкви. Такъ о св. Симеон? юродивомъ изв?стно, что онъ, придя однажды въ церковь, сталъ гасить св?чи ор?хами, а когда его хот?ли оттуда выгнать, то онъ началъ бросать ихъ въ женщинъ; волочилъ по улицамъ мертвую собаку и пр., св. юродивые являли полное невоздержаніе, иногда не пос?щали церкви и т. п. Относительно этихъ поступковъ можно сд?лать вотъ какое зам?чаніе. Не всякій законъ им?етъ обязательную силу для вс?хъ состояній челов?чества. Законъ есть средство, ведущее челов?ка къ духовной жизни. А степени духовной жизни различны, сл?довательно, и средства, возводящія отъ одной ступени къ другой, также неодинаковы. Значитъ, кром? главныхъ существенныхъ законовъ, обязательная сила которыхъ простирается на вс? возрасты духовной жизни, есть и такіе, которые при переход? отъ низшей степени къ высшей, теряютъ свою обязательность. Въ новой жизни – новый законъ, значитъ, прежній законъ, приспособленный къ низшимъ степенямъ жизни, для челов?ка, достигшаго высшихъ ея степеней не им?етъ прежней обязательности. Поэтому, неудивительно, еспи св. юродивые, достигшіе высшей степени духовнаго совершен ства, иногда не выполняли требованій законовъ церкви.

Потомъ, правила церкви, отъ которыхъ отступали иногда св. юродивые, не суть совершенно безусловныя. Ц?ль выше средствъ. Поэтому, для нравственной ц?ли, и сл?довательно для т?хъ ц?лей, отъ которыхъ зависитъ достиженіе этой высшей ц?ли, нисколько не предосудительно, если св. юродивый, посл? долговременнаго поста, приб?галъ къ такому средству, которое правилами церкви возбраняется не безусловно (?лъ, напр., съ жадностію – какъ св. Симеонъ и пр.).

Зат?мъ, ?ду посл? чрезм?рнаго поста можно объяснить чисто личнымъ желаніемъ св. юродивыхъ избавить себя отъ гордости, которая унижаетъ челов?ка и упраздняетъ доброд?тели; значитъ, они ?ли посл? усиленнаго поста открыто потому, чтобы скрыть свой подвигъ и отогнать отъ себя демона, который, по словамъ преп. Исидора Пелусіота, внушаетъ иногда чрезм?рный постъ, такъ какъ знаетъ, что постникъ такъ можетъ разслаб?ть т?ломъ, что будетъ безполезенъ и для себя и для другихъ; и когда бол?знь отъ времени усилится, то отпадетъ отъ в?ры, предастся отчаянію и начнетъ богохульствовать [DCCLIV]. Кром? того, вкушеніе посл? долговременнаго поста вовсе не свид?тельствовало о жадности св. юродивыхъ. Они ?ли не для удовольствія, но какъ д?латели Божіи, для бодрости въ д?лахъ Христовыхъ.

Св. Нифонтъ цареградскій смущеніе н?коего брата, удивлявшагося тому, что н?которые хотя и изнуряютъ т?ла свои воздержаніемъ, все-таки не могутъ возобладать надъ страстями и надъ ними царствуютъ: гн?въ, вражда, памятозлобіе, зависть и зл?йшее вс?хъ немилосердіе и скупость, а иные изъ доброд?тельныхъ ?дятъ и пьютъ вино, а въ нихъ не видно никакого гр?ха, разр?шилъ такъ: „многопостящіеся и неисправляющіеся претерп?ваютъ это отъ устъ своихъ, ибо тотъ, кто не хранитъ всегда своихъ устъ, если и весь годъ постится, не получаетъ никакой пользы. Итакъ, раздражаетъ ли тебя діаволъ на гн?въ, не говори ничего, – и ты одержишь поб?ду надъ страстію. Опять возбуждаетъ ли тебя врагъ на зависть, не клевещи, – и ты поб?дишь лукаваго, ибо плодъ зависти есть оклеветаніе. Если ражжетъ тебя обольститель на блудъ, не отверзай устъ своихъ для бес?ды съ женщинами. О т?хъ же доброд?тельныхъ, которые ?дятъ и пьютъ, повидимому свободно, знай, что они суть доблестные воины, поправшіе гр?ховныя страсти и теперь сд?лавшіеся господами и властелинами, получивъ отъ Бога даръ безстрастія (Симеонъ юродивый). Они сперва предались воздержанію и, подвизаясь, достигли, наконецъ, ц?ли, которой желали. Впрочемъ, д?лающіе такъ, часто д?лаютъ это лишь предъ людьми, пребывая же наедин? – въ безмолвіи, подвизаются въ воздержаніи, вознаграждая поученіемъ то, чего они лишили себя малымъ разр?шеніемъ передъ людьми" [DCCLV]. Эти слова вполн? разр?шаютъ вышеприведенное недоум?ніе.

Но опять возникаетъ недоум?ніе: св. юродивые подобными поступками могли соблазнять другихъ? Безспорно, что на каждомъ христіанин? лежитъ строгая обязанность – не подавать повода своимъ поведеніемъ къ соблазну другихъ. Спаситель говоритъ: „горе" тому „его же ради соблазнъ приходитъ. Уне ему было бы, аще жерновъ осельскій облежалъ бы о выи его, и вверженъ въ море, ниже да соблазнитъ отъ малыхъ сихъ единаго" [DCCLVI]. И св. апостолъ Павелъ запов?дуетъ в?рующимъ всячески удаляться отъ случаевъ, могущихъ быть поводомъ къ соблазну другихъ [DCCLVII]. Но поступки св. юродивыхъ, которыхъ признавали безумными, могутъ ли служить поводомъ къ соблазну? кто станетъ подражать безумному? Если бы кто, падая въ гр?хъ, сталъ бы ссылаться на прим?ръ св. юродиваго, то едва ли кто бы ему пов?рилъ. Въ самомъ д?л?, почему онъ беретъ въ прим?ръ одного юродиваго? ясно, что причина и корень зла въ самомъ челов?к?, въ его дурной настроенности, при которой для него всюду соблазнъ. Но они, могутъ намъ возразить, подавали поводъ къ осужденію себя? Д?йствительно, св. юродивые были постояннымъ предметомъ насм?шекъ и поношенія. Справедливо и то, что поводомъ къ этому служили странные ихъ поступки. Но виновны ли въ этомъ св. юродивые? Они казались лишенными ума; но какое правило ума при обращеніи съ такими несчастными? не насм?хаться, но скорб?ть о нихъ повел?ваетъ долгъ челов?колюбія; не презирать ихъ долженъ христіанинъ, но молить Господа, чтобы Онъ просв?тилъ умъ этихъ несчастливцевъ, въ которыхъ страждетъ челов?ческая природа; не изд?ваться надъ ними, но въ глубокомъ смиреніи повергаться предъ Господомъ, чтобы Онъ не подвергъ насъ подобному несчастію. Посл? этого для кого св. юродивые могутъ быть предметомъ соблазна? Очевидно для т?хъ, въ комъ совершенно утратилось чувство челов?колюбія, такіе люди вовсе не стоятъ того, чтобы изъ за нихъ осуждать „юродство".

Кто искушается отъ своея похоти, въ комъ владычествуетъ гр?хъ, для того везд? искушенія, тотъ всегда гр?шитъ не потому, что поводъ къ гр?ху приходитъ отвн?, но потому, что въ немъ самомъ живетъ гр?хъ. Да если бы св. юродивые и сняли съ себя покровъ безумія, то прекратился ли бы для нечестивцевъ поводъ къ соблазну? напротивъ, еще увеличился бы. Открытое благочестіе также не сносно для нечестія и разврата, какъ св?тъ солнечный нестерпимъ для больного глаза. Поэтому, если бы св. юродивые въ полномъ св?т? представили міру свои доброд?тели, то для нечестивыхъ сд?лались бы еще большимъ камнемъ преткновенія. Кто изъ святыхъ Божіихъ, открыто св?тившихъ на св?щниц? міра, не былъ поносимъ и пресл?дуемъ отъ гр?шнаго и развращеннаго міра? Если же кто и посл? этого хочетъ вид?ть въ жизни св. юродивыхъ поводъ къ соблазну для другихъ, тотъ пусть вспомнитъ, что св. юродивые всегда молили Господа, чтобы Онъ простилъ нев?д?ніе поносившихъ ихъ, а иногда, когда то находили нужнымъ, и сами вразумляли соблазнявшихся ихъ поведеніемъ.

Такъ, когда н?кій протокомитъ [31] близъ Емессы вид?лъ св. юродиваго Симеона, носимаго блудницей на плечахъ, погоняемой сзади другою блудницею ремнемъ, пришелъ въ смущеніе отъ этого, то св. юродивый разс?ялъ его мысли такъ: „ударив его по лицу, открыл свою одежду и, показал, не стыдясь, свою умерщвленную плоть; скача перед ним, он спрашивал: – Думаешь ли, окаянный, что тут может возникнуть похотение?" [DCCLVIII]. Итакъ, для т?хъ, которые считали св. юродивыхъ безумными, поступки ихъ не могли служить поводомъ къ соблазну.

Но, в?дь, могли соблазняться т?, которые понимали св. юродивыхъ и считали ихъ святыми. Эти люди могли вид?ть причину отступленія св. юродивыхъ отъ н?которыхъ постановленій св. церкви и д?йствительно вид?ли. Такъ, діаконъ емесскій Іоаннъ, понимавшій св. Симеона, понялъ также и то, почему онъ однажды съ жадностью ?лъ бобъ (посл? 40-дневнаго поста) или рано утромъ въ виду вс?хъ въ великій четвергъ принималъ пищу [DCCLIX].

Значитъ для благонастроеннаго челов?ка св. юродивый никогда не могъ быть камнемъ преткновенія; хорошій челов?къ всегда съ сочувствіемъ долженъ отнестись къ б?дственному положенію своего собрата, если онъ и не пойметъ его образа жизни и поведенія. „Чистымъ вся чиста" [DCCLX], нев?рнымъ же, преданнымъ страстямъ, гр?холюбивымъ и оскверненнымъ все кажется нечистымъ и все ихъ влечетъ къ гр?ху: пища, питіе, одежда, м?сто, время, лицо, д?йствіе, бес?да, взглядъ, осязаніе, обоняніе, вкусъ, слухъ, видъ, движеніе и все ихъ вызываетъ на беззаконіе", говоритъ преп. Нилъ подвижникъ" [DCCLXI].

Видоизм?нимъ разбираемое недоум?ніе относительно „юродства": не лучше ли было бы угодившему Богу, не принимая такого опаснаго подвига, жить благочестиво въ обществ? и, такимъ образомъ, оказывать лишь одно положительное вліяніе на него, не будучи хотя бы косвеннымъ соблазномъ для другихъ?

Но, во-первыхъ, подвигъ „юродства" есть подвигъ для избранныхъ и принимается подъ возд?йствіемъ божественной благодати. Надо им?ть въ виду, что на этотъ подвигъ вступали мужи нравственной зр?лости; одни изъ подвижниковъ приготовлялись къ нему пустынническими подвигами (какъ напр. св. Симеонъ, – прожившій до юродства въ пустын? 29 л?тъ), иные шли спасать другихъ, приготовясь съ д?тства къ смиренномудрію и къ созерцанію [32], другіе руководились сов?тами духовныхъ своихъ отцевъ [33]. Прекрасную характеристику положенія св. юродивыхъ въ обществ? можно усматривать въ словахъ св. Симеона новаго Богослова: „Кто проникнут страхом Божиим, тот не боится обращаться среди злых людей. Имея внутрь себя страх Божий и нося непобедимое оружие веры, он силён бывает на всё и может делать даже то что многим кажется трудным и невозможным. Он ходит среди них как гигант среди обезьянок, или лев рыкающий среди псов и лисиц, уповая на Господа, твёрдостью мудрования своего изумляет их, ужасает смыслы их, поражая их словом премудрости, как жезлом железным” [DCCLXII].

Во-вторыхъ, безъ того, чтобы не быть предметомъ соблазна для кого либо и въ чемъ либо, нельзя обойтись и живя благочестиво. Лица, составляющія общество, всегда слишкомъ различны во взглядахъ, вкусахъ и по степени умственнаго и нравственнаго развитія, такъ что при такомъ различіи ц?нителей многіе добрые поступки однимъ могутъ казаться не благоразумными и, сл?довательно, не произведутъ на нихъ желаемаго возд?йствія, а другими будутъ истолкованы даже въ дурную сторону. Не сл?дуетъ еще забывать и того, что злоба и зависть не только не изгнаны изъ міра, но даже и не обезсилены по сравненію съ прежними временами. Исторія можетъ уб?дить въ этомъ.

Возьмемъ самое крупное изъ нея: чист?йшая и свят?йшая жизнь Спасителя, Его безприм?рные поступки, исполненное одной правдой ученіе, вліяли, толковались, вліяютъ и толкуются на протяженіи уже девятнадцати слишкомъ в?ковъ далеко неодинаково и часто превратно!

Но не лучше ли, возникаетъ опять недоразум?ніе, жить челов?ку такъ, чтобы д?ятельность его и угодна была Богу и вм?ст? съ т?мъ сообразна съ настоящею земною жизнію, – съ положеніемъ его въ обществ?? Но никто не можетъ и не им?етъ права назначать другому образъ жизни, чтобы онъ т?мъ, а не другимъ путемъ достигалъ спасенія. Силы у людей различны, и всякій лучше самъ знаетъ свои силы, нежели кто нибудь другой: поэтому, всякій самъ лучше можетъ опред?лить для себя и образъ д?ятельности, нежели кто другой.

По крайней м?р?, никто не им?етъ права упрекать другого въ томъ, что онъ избралъ тотъ, а не иной путь спасенія, которое совершается, надо еще зам?тить, не одн?ми силами челов?ка, но и сод?йствіемъ благодати, и тамъ, гд? д?йствуетъ благодать, наставляя челов?ка на вс?хъ путяхъ его жизни, тамъ разсчеты ума должны умолкнуть.

Дал?е, недоум?ніе относительно „юродства" носитъ чисто юридическій характеръ. Профессоръ Голубинскій въ своей исторіи русской церкви [DCCLXIII] высказываетъ такое мн?ніе: „юродство по отношенію къ монахамъ, строго говоря, противоканоническій подвигъ, ибо юродствовать можно только въ міру, а монахъ неисходно долженъ пребывать въ монастыр?".

Такой взглядъ можетъ высказываться только тогда, когда им?ется въ виду одна вн?шняя сторона „юродства" и совершенно опускается внутренній смыслъ подвига. Но изъ предыдущихъ разсужденій можно вид?ть, что хотя св. юродивые жили въ міру, но они были одиноки не мен?е, ч?мъ монахи. Для другихъ людей они казались не т?мъ, ч?мъ были на самомъ д?л? – окружающіе ихъ не вс? понимали. Монашество и духовное созерцаніе св. юродивыхъ продолжалось и среди міра. „Въ мір? живый безмолвствовалъ, яко въ пустыни; въ народ? пребывая, яко въ кающихся обители", говорится въ житіи св. Василія блаженнаго. Тоже самое можно сказать и относительно вс?хъ св. юродивыхъ.

Преосв. митрополитъ Макарій въ своей церковной исторіи говоритъ, что „юродство" поражало общество не столько внутреннимъ значеніемъ своимъ, сколько вн?шнимъ видомъ [DCCLXIV]. В?рн?е думать, что народъ любилъ св. юродивыхъ за то, что они были носителями и выразителями правды Божіей и за то, что они несли тяготу народа на себ?.

В?дь и Грозный изъ уваженія къ св. Василію блаженному несъ его гробъ на своихъ плечахъ, на что указываетъ преосвященный историкъ [DCCLXV] не потому, что поражался вн?шнею стороною „юродства" св. Василія, а потому, что тотъ своими прямыми обличеніями пробуждалъ сов?сть Грознаго царя и побуждалъ его одуматься.

Изв?стно изъ его житія, что когда св. Василій обличилъ Грознаго въ его нам?реніяхъ о постройк? дворца на Воробьевыхъ горахъ, то царь съ т?хъ поръ „нача вельми чтити" св. юродиваго.

Наконецъ, „юродство" на первый взглядъ им?етъ сходство съ цинизмомъ. Въ жизни св. юродивыхъ мы зам?чаемъ: суровый постъ, наготу, пріютъ- гноища и кучи мусора, то же самое по вн?шности находимъ и въ жизни циниковъ [DCCLXVI]. Антис?енъ ходилъ въ поношенномъ плащ?, съ сумою и посохомъ; щеголяя своею б?дностію, отказывалъ себ? во всякой пищ?, кром? самой суровой. Діогенъ ограничивалъ свои желанія самымъ необходимымъ; ?лъ мало, сырую или грубую пищу; вся его одежда состояла изъ плаща, сложеннаго вдвое; сума и огромный посохъ дополняли его нарядъ; спалъ онъ въ своей знаменитой бочк?: ?лъ при вс?хъ, а также публично совершалъ свои отправленія, которыя совершаются скрытно: словомъ, онъ нам?ренно оскорблялъ вс? житейскія приличія. Такимъ образомъ, пріемы въ жизни св. юродивыхъ и циниковъ, повидимому, были одинаковы, но только повидимому. Велика разница между ними, если обратить вниманіе на исходную точку и мотивы т?хъ и другихъ. Нам?ренныя оскорбленія и нарушенія житейскихъ правилъ у циниковъ вытекали изъ презр?нія къ окружающему міру и изъ личной гордости. Типичнымъ съ этой стороны является сл?дующій случай изъ жизни Діогена. Платонъ, устроивъ однажды пиръ для друзей, не пригласилъ на него Діогена. Во время самаго пира является Діогенъ въ своемъ обычномъ странномъ наряд? и, топча грязными босыми ногами богатый коверъ, говоритъ: „такъ я попираю гордость Платона". „Еще съ большею гордостію", зам?тилъ Платонъ. Не такъ поступали св. юродивые. Когда св. Николая Кочанова, пришедшаго по приглашенію новгородскаго вельможи на об?дъ къ нему, избили слуги и изругали, онъ, „вид?въ, яко не отъ своея воли се творятъ, но учими діаволомъ, терпяше съ радостью, благодаря и хваля Бога Св. Исидоръ Твердисловъ [DCCLXVII], когда ему не далъ пить слуга княжескаго двора и выгналъ его вонъ и когда князь, узнавъ о случившемся, послалъ за св. юродивымъ и спросилъ его: „что нужно сд?лать съ этимъ негодяемъ?", то св. Исидоръ все простилъ служителю и безъ ропота вышелъ изъ дому. Значитъ, у древнихъ циниковъ за странными поступками скрывались гордость и эгоизмъ, а у св. юродивыхъ – смиреніе и любовь. Дал?е, въ достиженіи безстрастія между циниками и св. юродивыми зам?чается громадное различіе. Св. юродивые, какъ мы уже говорили объ этомъ, стремились достигнуть безстрастія путемъ непрерывныхъ аскетическихъ самолишеній, а циники думали, что существуетъ лишь два д?йствительн?йшихъ средства противъ сладострастія: голодъ и веревка. Это же ученіе встр?чается въ ученіи стоиковъ и буддистовъ. Разум?ется, поступающіе такимъ образомъ вм?сто того, чтобы развязать узелъ. разс?каютъ его; вм?сто того, чтобы найти путь къ доброд?тели, самую доброд?тель укладываютъ въ гробъ.

Наконецъ, и энциклопедическій словарь, составленный учеными и литераторами въ 1861 г. им?етъ о св. юродивыхъ неправильное понятіе, и совс?мъ ихъ не чтитъ, уподобляя ихъ пом?шаннымъ странствующимъ дервишамъ-абдалямъ [DCCLXVIII], какіе бываютъ у персіянъ и въ Индіи. По ученію персидскаго суфизма или мистицизма, абдали [34], въ числ? 400, составляютъ второй разрядъ святыхъ, и на каждую эпоху считается 7 абдалей, представителей 7 земныхъ поясовъ [DCCLXIX]. Можетъ ли подобное подразд?леніе им?ть хоть т?нь сходства съ „юродствомъ"!

Прославленіе Богомъ св. юродивыхъ ясно доказываетъ, что „юродство" Христа ради пріятно Богу и сл?довательно, спасительно: но эта важность „юродства" въ д?л? спасенія еще ясн?е откроется тогда, когда глубже вникнемъ въ существо „юродства", какъ высшаго рода самоотверженія, гд? св. юродивые отр?шались отъ той стороны ума, подъ вліяніемъ которой устраняется д?ятельность челов?ка, какъ существа чувственнаго, какъ обитателя міра чувственнаго. При помощи выясненія сути самоотверженія, мы можемъ опред?лить значеніе „юродства", какъ проявленія самаго высшаго самоотверженія. Что такое самоотверженіе? оно есть такое состояніе челов?ка, при которомъ онъ добровольно отвергается отъ всего, что въ немъ есть отъ естества и отъ ветхой жизни и отъ самой своей личности. Отсюда, значитъ, оно простирается, на все плотское въ челов?к?: вс? побужденія, ощущенія, желанія, удовольствія, привязанности, корень которыхъ въ плоти и которыя проникнуты и заражены гр?хомъ, должны въ челов?к? какъ бы престать и умереть, такъ чтобы плоть нисколько не ст?сняла и не подавляла духа, а жила только имъ и ради его; 2) на все душевное: челов?ку должно отказаться и ни во что вм?нить свой естественный разумъ со вс?мъ его мудрованіемъ, со вс?мъ знаніемъ, со вс?ми началами и законами, сд?латься буіимъ Христа ради и признать себя ничего незнающимъ и немогущимъ знать своими силами, а воспринять вм?сто того разумъ Христовъ и пл?нить себя совершенно въ послушаніе евангелію, должно отречься отъ своей воли и отъ вс?хъ ея естественныхъ побужденій, хот?ній, привычекъ, пристрастій, ни во что вм?нить самыя свои совершенства и доброд?тели и волею своею сд?лать законъ Христовъ, должно отвергнуться отъ своего сердца со вс?мъ т?мъ, что оно любитъ по естественному побужденію, къ чему стремится, ч?мъ услаждается и все его устремить къ единому Іисусу Христу, въ Немъ только и для Него любя и другіе предметы; 3) наконецъ, на самую личность: челов?ку должно забыть себя, ничего не д?лать для себя, а напротивъ, во всемъ вид?ть и искать одного Іисуса Христа, все д?лать ради Его и въ угожденіе Ему.

Можетъ быть, повидимому, такое самоотверженіе и не возможно и не должно быть такъ понимаемо, но въ такомъ то именно вид? оно вполн? и осуществлено св. юродивыми. Едва ли мы ошибемся, если скажемъ, что безъ такого самоотверженія н?тъ истиннаго христіанства, такъ какъ христіанская жизнь есть, в?дь, не наша собственная жизнь, а жизнь Христова, жизнь Духа Божія въ насъ; сл?довательно, она не иначе можетъ привиться, какъ только тогда, когда природа и личность наши уступятъ ей свое м?сто и, такимъ образомъ, ничто собственно наше, ничто ветхое и естественное не будетъ ей препятствовать, и д?ятельность наша везд? будетъ проистекать не изъ естества, а отъ Іисуса Христа и благодати Св. Духа. Иначе же, чтобы челов?къ ни д?лалъ, какъ бы ни старался исправлять свою жизнь и украшать ее добрыми д?лами, если все это будетъ происходить отъ насъ самихъ, отъ нашего ума, отъ нашей воли, будетъ походить на новый платъ, пришиваемый къ ветхой одежд?, по слову Христа Спасителя. Посл? чего только горшая дира будетъ [DCCLXX] или же на вино новое, вливаемое въ м?хи ветхи, или же на прекрасные плоды, прив?шанные на нитк? къ безплодному дереву, а не выросшіе изъ его корня. Священное писаніе несомн?нно предписываетъ самоотверженіе во всемъ строгомъ смысл? этого слова.

Іисусъ Христосъ учитъ: „аще кто хощетъ по мн? ити, да отвержется себе" [DCCLXXI] и дал?е указываетъ погубленіе души, какъ непрем?нное условіе къ обр?тенію или спасенію ея. Въ другомъ м?ст? Христосъ говоритъ, что предъ любовью къ Нему должна уступать всякая естественная привязанность къ чему бы то ни было [DCCLXXII]. И еще: „Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода. Любящий душу свою погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную" [DCCLXXIII].

Также и собственнымъ Своимъ прим?ромъ Іисусъ Христосъ показалъ, что надлежитъ непрем?нно умереть, чтобы воскреснуть. Св. апостолъ Павелъ говоритъ, что „Христос за всех умер, чтобы живущие уже не для себя жили, но для умершего за них и воскресшего” [DCCLXXIV], и о себ? утверждаетъ, что онъ не самъ живетъ, но живетъ въ немъ Христосъ [DCCLXXV]; что внутренній челов?къ обновляется въ немъ по м?р? истл?нія вн?шняго [DCCLXXVI]; что онъ вм?нилъ тщету и уметы быти не только вс? свои пріобр?тенія и преимущества, но и самую непорочность по правд? законной, и вс?мъ отщетился, да Христа пріобрящетъ [DCCLXXVII]. Въ другихъ м?стахъ своихъ посланій жизнь христіанскую онъ называетъ подобіемъ и пріобщеніемъ страданій Христовыхъ, сраспятіемъ съ Іисусомъ Христомъ, крещеніемъ въ смерть Его, спогребеніемъ Ему, и такое распятіе и смерть съ Спасителемъ поставляетъ непрем?ннымъ признакомъ христіанства: „иже Христовы суть, плоть распяша со страстьми и похотьми” [DCCLXXVIII].

Само собою разум?ется, что самоотверженіе въ такомъ смысл? не вдругъ пріобр?тается и мы знаемъ, что св. юродивые умирали мало по малу для міра, постепенно порабощая т?ло духу, по слову апостола [DCCLXXIX]. Такимъ образомъ, самоотверженіе есть смерть ветхой челов?ческой природы, но не есть потеря личности, совершенное уничтоженіе природы. Напротивъ, самоотверженіе возвращаетъ челов?ку власть надъ самимъ собою, д?лаетъ его свободнымъ, такъ какъ самоотверженный челов?къ, становится выше всего, его окружающаго, выше даже самого себя, ни къ чему на земл? онъ не влечется и ни къ чему не привязывается, и поэтому, по духу своему является свободнымъ.

Въ чемъ же выражается духовная свобода самоотверженнаго челов?ка?

Такъ какъ эгоизмъ влад?етъ чувственною природою челов?ка посредствомъ плотскихъ удовольствій и наслажденій, то духовная свобода силою самоотверженія прежде всего возвышается надъ челов?комъ, поб?ждая похоть плоти [DCCLXXX].

Эгоизмъ держитъ волю челов?ка въ ц?пяхъ, скованныхъ, такъ сказать, изъ сокровищъ и благъ міра, самоотверженіе расторгаетъ эти ц?пи, и челов?къ, разрывая связь сердца съ земными сокровищами, разсуждаетъ такъ съ апостоломъ: „Ибо мы ничего не принесли в мир; явно, что ничего не можем и вынести [из него]. 8 Имея пропитание и одежду, будем довольны тем" [DCCLXXXI].

Эгоизмъ увлекаетъ многихъ приманкою почестей и славы, самоотверженіе доставляетъ пл?нникамъ этимъ свободу, увлекая ихъ къ почести вышняго званія [DCCLXXXII]. Эгоизмъ основываетъ свое величіе въ ум? челов?ка на умственныхъ отличіяхъ, самоотверженіе, ставя это величіе ни во что, ничего бол?е знать не хочетъ, точію Іисуса Христа [DCCLXXXIII]. Эгоизмъ извращаетъ въ cердц? челов?ка и самую естественную любовь къ жизни, поставивъ ц?лію настоящей жизни эту же самую жизнь, самоотверженіе разрушаетъ этотъ оплотъ эгоизма, поставляя ц?лію жизни и смерти челов?ка Христа Спасителя, потому что самоотверженный возвышается до такой свободы духа, что и самая жизнь нисколько не привязываетъ его къ себ? и что ему и „Ибо для меня жизнь – Христос, и смерть – приобретение" [DCCLXXXIV].

Такое именно христіанское самоотверженіе мы и видимъ въ подвиг? „юродства". Оно въ немъ является не столько вн?шнимъ, сколько внутреннимъ, состоящимъ въ отс?ченіи отъ сердца нечистыхъ помысловъ и страстей. Но внутреннее самоотверженіе само собою вызываетъ вн?шнее, а чаще вн?шнее самоотверженіе производитъ внутреннее; такъ въ жизни вс?хъ св. подвижниковъ, а въ частности, св. юродивыхъ, мы зам?чаемъ, что они всегда почти восходили къ внутреннему самоотверженію чрезъ вн?шнее, хотя одно вн?шнее самоотверженіе безъ внутренняго не составляетъ истиннаго самоотверженія и не производитъ духовной свободы, которая побуждаетъ самоотверженно спасать другихъ отъ зноя и холода (св. Серапіонъ), помогать б?днымъ, полагать душу свою за спасеніе падшихъ и пр. и пр.

Дал?е, „юродство" есть родъ высшей степени самообладанія. В?дь, св. юродивые, достигая высшихъ ступеней нравственнаго развитія, не были тутъ навсегда гарантированы отъ преобладанія страстей низшихъ надъ высшими требованіями нравственнаго закона [DCCLXXXV]: и зд?сь то имъ пришлось проявить во всей своей сил? самоуправленіе. Прежде всего, живя въ міру, они естественно – могли согр?шать мыслію. Значитъ, и первымъ проявленіемъ самообладанія св. юродивыхъ было надлежащее управленіе своими мыслями, умомъ. Кто научится здраво, спасительно мыслить, тотъ возьметъ верхъ надъ низшими страстями плоти, и христіанскія мысли своею чистотою могутъ прогонять т? унизительныя и развращающія мысли, которымъ люди часто любятъ предаваться и отъ которыхъ часто нравственно гибнутъ. Надо полагать, что и чистота отношеній, полн?йшее безстрастіе св. юродивыхъ (напр. св. Симеона) было проявленіемъ ихъ св?тлыхъ мыслей. Чистотою мыслей (св. Симеонъ въ женской бан?) они отгоняли отъ себя всякія плотскія пожеланія, и умъ ихъ не разб?гался по распутіямъ міра.

Наконецъ, если мы обратимъ вниманіе на употребленіе ума и на его значеніе во вн?шней жизни, гд? онъ является силою, которая чрезъ сообщеніе другимъ нашихъ мыслей и чувствованій въ слов?, сближаетъ насъ съ ними и соединяетъ, то см?ло можемъ признать „юродство" съ этой стороны подвигомъ безприм?рнаго самоотверженія, отказаться отъ ума для вн?шней жизни, значитъ отвергнуться всего себя, оставить почти одно имя челов?ка, прервать обыкновенный союзъ съ ближними, закрыть свою душу отъ вс?хъ и каждаго, осудить себя на перенесеніе отъ нихъ всего, что обыкновенно бываетъ сл?дствіемъ безумія, – это значитъ осудить себя на вс? лишенія, не им?ть нужнаго для поддержанія вн?шняго своего бытія – пищи для пропитанія, одежды для прикрытія наготы, жилища для пріюта. Проводя жизнь въ обществ?, св. юродивые были не мен?е одиноки, какъ и живущіе въ дикихъ пустыняхъ, ихъ души, исполненныя высокими, святыми чувствами, съ об?томъ „юродства" до конца жизни, большею частію, закрыты для вс?хъ и каждаго. Не каждому изъ нихъ случалось въ продолженіи ц?лой жизни найти челов?ка, которому бы можно или должно было сказать н?сколько словъ, могущихъ дать понятіе, что онъ не тотъ, какимъ его считаютъ, что онъ знаетъ Бога, знаетъ присныхъ о Христ? братій и молится за нихъ. Чтобы им?ть такую силу самообладанія, какую мы зам?чаемъ въ „юродств?", для этого необходимо самопознаніе, требующее того, чтобы челов?къ, отвлекая свой взглядъ отъ вн?шнихъ предметовъ, обращался къ себ? и зам?чалъ въ своей природ? вс?, представляющіяся ему общія или частныя, существенныя или случайныя, хорошія или худыя свойства.

Самопознаніе было непрерывнымъ д?ломъ ц?лой жизни св. юродивыхъ. Они съ неослабною бдительностію наблюдали за каждымъ проявленіемъ своей мысли, внимательно сл?дили за самыми тайными своими чувствованіями и желаніями и силою Божіей благодати, призываемой молитвою и самоотверженіемъ, прозорливо предотвращали даже мал?йшее поползновеніе своей природы къ нарушенію небесной правды, внушаемой начертаннымъ въ челов?к? закономъ духа и гласно пропов?дуемой въ слов? Божіемъ. Самопознаніе св. юродивыхъ не только благотворно было для нихъ самихъ, но им?ло еще обширн?йшее и благод?тельн?йшее вліяніе на самое окружавшее ихъ общество. Оно обуздывало въ немъ порывы эгоистическаго самомн?нія, сообщало ему прекрасный характеръ христіанской скромности и сдержанности и располагало его къ жизни м?рной и равной, къ д?ятельности строгой и обдуманной, къ основательности во вс?хъ его предначинаніяхъ. Такимъ образомъ, чрезъ самоотверженіе въ „юродств?" происходило отложеніе или совлеченіе ветхаго челов?ка съ д?яньми его [DCCLXXXVI], изм?неніе гр?ховнаго образа мыслей, желаній, чувствованій и д?йствій, совершенное исправленіе своей жизни и осуществленіе евангельскихъ доброд?телей, совокупность которыхъ составляетъ святость.

Въ заключеніе І-ой части сочиненія, очень кратко коснемся современнаго „юродства".

Въ настоящее время въ р?дкомъ город? нельзя не встр?тить лицъ мужскаго и женскаго пола, которыя своимъ образомъ жизни, своими поступками, вообще своимъ поведеніемъ напоминаютъ прославленныхъ св. церковію Христа ради юродивыхъ, потому и изв?стны въ народ? также подъ именами юродивыхъ. Божіихъ людей, или просто подъ своими уменьшительными именами; Иванушка, Антонушка, Павлуша, Петруша, Маша, Аннушка, Дарьюшка и т. п. Ихъ нер?дко можно вид?ть на улицахъ, а всего бол?е они витаютъ около храмовъ Божіихъ, ходятъ босые въ худыхъ рубищахъ, съ растрепанными волосами, съ посохами въ рукахъ, обв?шанные различными побрякушками, четками, веревочками и т. п. Своими словами, зам?чаніями и разными странными поступками вызываютъ они у однихъ улыбку, у другихъ насм?шку, у иныхъ отвращеніе. Такъ какъ подобные люди не причиняютъ никому существеннаго зла, и своимъ поведеніемъ, выходящимъ изъ обыкновеннаго порядка жизни, не производятъ зам?тныхъ безпорядковъ, то и остаются большею частію безъ присмотра и наблюденія. Гд? они им?ютъ пристанища, ч?мъ питаются, до этого многимъ н?тъ д?ла; только сердобольныя вдовы, набожныя старыя барыни, особенно купчихи, даютъ имъ у себя пріютъ и столъ, и въ сладость слушаютъ ихъ наставленія.

Таковъ былъ въ 60 годахъ прошлаго стол?тія въ Муром? н?кто Антоній. Жилъ онъ въ т?сной кель?, р?дко являлся въ храм?, а больше нигд?. Волосы носилъ длинные, въ безпорядк? разбросанные, такъ что они закрывали все его лицо. Въ храм? становился онъ всегда на одномъ м?ст? и ни на кого изъ присутствующихъ не обращалъ вниманія. Въ народ? пользовался большимъ уваженіемъ. Такого рода Божьи люди живутъ обыкновенно въ т?сныхъ келійкахъ, построенныхъ усердствующими, им?ютъ при себ? послушника или послушницу, которые докладываютъ о приходящихъ и принимаютъ отъ нихъ приношеніе. Образъ жизни этихъ затворниковъ большею частію мало изв?стенъ, потому что р?дко они выходятъ изъ своего постояннаго затвора, а при пос?тителяхъ ведутъ себя вообще осторожно. Въ бес?д? съ пос?тителемъ они не словоохотливы; впрочемъ у иныхъ въ этомъ отношеніи зам?чается н?которая разборчивость, – съ одними изъ пос?тителей говорятъ больше, съ другими очень мало; весьма нер?дко эта разборчивость опред?ляется званіемъ и состояніемъ приходящихъ, еще чаще – различными приношеніями. Малыя приношенія удостоиваются краткихъ отв?товъ, а иногда и никакихъ не удостоиваются; большія же приношенія встр?чаютъ радушный пріемъ и обильную р?чь; только р?чь эта всегда иносказательна, загадочна, представляется въ различныхъ притчахъ, такъ что слушатели сначала большею частію не понимаютъ сказаннаго, а потомъ уже сказанное прилагаютъ къ т?мъ или другимъ обстоятельствамъ своей жизни, желая истолковать загадочныя слова юродивыхъ.

Первое основаніе уваженія и дов?рія къ юродивымъ заключается въ томъ, что въ нашемъ народ? живо преданіе о святыхъ, прославленныхъ церковію, изв?стныхъ именемъ юродивыхъ или блаженныхъ. Очень многіе изъ простолюдиновъ, даже неграмотныхъ, знаютъ житіе и подвиги св. Андрея юродиваго, Василія блаженнаго и пр. и потому, когда зам?чаютъ что либо подобное въ жизни и д?йствіяхъ теперь появляющихся юродивыхъ и блаженныхъ, тотчасъ переносятъ на нихъ свои готовыя представленія и думаютъ вид?ть въ этихъ лицахъ такихъ же точно блаженныхъ, каковы были св. Андрей и др. Посл? этого, естественно, обращаются къ нимъ, какъ людямъ, особенно угоднымъ Богу, во всякомъ поступк? и слов? ихъ думаютъ вид?ть что либо необычайное, пророческое. Если юродивый пос?титъ домъ, почитаютъ это великимъ счастіемъ; если даже изругаетъ, и то принимаютъ съ благогов?ніемъ. Съ другой стороны, причина уваженія и дов?рія ко всякаго рода юродивымъ заключается въ особомъ характер? этихъ лицъ, которыя принимаютъ ихъ. Это люди съ религіознымъ настроеніемъ, но не им?ющіе ясныхъ и твердыхъ понятій о религіи, съ мягкимъ и добрымъ сердцемъ, способные подчиняться вліянію всякаго, въ комъ только видятъ что-нибудь особенное, выходящее изъ круга обыкновенныхъ явленій въ религіозномъ отношеніи; это по преимуществу женщины и простой народъ. В?ра женщинъ, даже образованныхъ, т?мъ бол?е в?ра простого народа – тепла, искренна: но она не им?етъ въ нихъ самыхъ твердыхъ нравственныхъ опоръ, не освящена ясными понятіями о божественномъ промысл?, о сил? благодати, о значеніи молитвъ церкви, особенно приношенія безкровной жертвы и о другихъ религіозныхъ истинахъ, которыя могутъ служить руководствомъ, отрадою и ут?шеніемъ во вс?хъ случаяхъ жизни; потому то люди съ подобнымъ характеромъ в?ры большею частію суев?рны, легкомысленны, безразлично дов?рчивы и, по своей безотчетной религіозности, почитаютъ святымъ д?ломъ ухаживать безъ разбору за всякими странниками и юродивыми и въ сладость слушаютъ ихъ наставленія, почитаютъ для себя великимъ счастіемъ, если эти люди оказываютъ какое либо вниманіе къ ихъ усердію и нравственнымъ ихъ нуждамъ. Кто глубоко проникнутъ истиннымъ христіанскимъ духомъ, им?етъ твердыя нравственныя уб?жденія, достаточно знакомъ съ истинами в?ры и требованіями церкви, тотъ, въ случа? какихъ либо недоум?ній или тревогъ сов?сти, въ себ? самомъ, въ своихъ уб?жденіяхъ найдетъ источникъ успокоенія и ободренія; если этого недостаточно, посп?шитъ за разр?шеніемъ своихъ недоум?ній, туда, гд? есть истинное и всегда готовое разр?шеніе вс?хъ вопросовъ сов?сти и нравственной жизни, т. е. къ церкви, къ ея пастырямъ и учителямъ. Напротивъ, кто и въ себ? самомъ не им?етъ твердыхъ нравственныхъ опоръ и не знаетъ, гд? найти ихъ, кто въ простот? сердца способенъ в?рить всякому внушенію, лишь бы оно носило характеръ религіозности, особенно, если исходитъ изъ устъ людей, кажущихся необыкновенными, похожими на чрезвычайныхъ посланниковъ Божіихъ, каковыми считаются мнимо юродивые, тотъ естественно обращается къ подобнымъ лицамъ и вв?ряетъ имъ всю свою душу.

Наконецъ, одною не изъ посл?днихъ, а, можетъ быть, и изъ первыхъ причинъ уваженія и дов?рія къ мнимо-юродивымъ и блаженнымъ можно почесть то, что пастыри церкви мало обращаютъ вниманія какъ на самихъ мнимо-юродивыхъ, такъ и на нравственное состояніе своихъ пасомыхъ. Все знакомство пастыря съ нравственными потребностями пасомыхъ ограничивается по большей части одною испов?дію, а посл? того ему мало нужды, насколько сов?ты его справдываются д?ломъ; онъ и не заботится о томъ, чтобы пасомые во всякой душевной нужд?, при каждомъ недоум?ніи сов?сти обращались къ нему за сов?томъ и вразумленіемъ, Такая отдаленность пастыря отъ своихъ пасомыхъ и побуждаетъ посл?днихъ со своими духовными нуждами обращаться къ лицамъ постороннимъ, помимо своихъ пастырей, и стоитъ только челов?ку высказать какое-либо знаніе случайныхъ обстоятельствъ изъ семейной жизни (а знаніе это пріобр?тается весьма легко – сами же приходящіе разсказываютъ, что случается у другихъ) заинтересовать загадочною р?чью, явить себя въ своемъ образ? жизни и д?йствіяхъ не похожимъ на вс?хъ, – онъ войдетъ въ славу и не отобьется отъ приходящихъ за сов?тами. При близости мнимо-юродивыхъ къ простому народу, при безцеремонности ихъ обращенія, которое нравится простолюдинамъ, загадочность и таинственность р?чи особенно привлекаетъ къ нимъ слушателей. Пройди только юродивый мимо смиренной, задумавшейся богомолки, скажи ей какъ бы мимоходомъ неопред?ленное зам?чаніе въ род? сл?дующаго: „затопила баба печку, а дымъ то такъ клубомъ, клубомъ и пошелъ". Или: „по?халъ мужикъ за дровами, наложилъ большой возъ, везъ его, да и не до?халъ". Какъ смутится б?дная, услышавши такое зам?чаніе! ей непрем?нно представится, что въ дом? не все благополучно, или съ ней какое-либо случится несчастіе, и посл? она сама уже будетъ искать случая встр?титься съ Божіимъ челов?комъ, съ т?мъ, чтобы услышать отъ него что-либо опред?ленное.

Пастырь церкви и долженъ сл?дить за всякимъ особеннымъ явленіемъ въ жизни своихъ пасомыхъ, и д?йствія юродивыхъ пов?рять сказаніями о прославленныхъ святыхъ и вс?ми м?рами стараться узнавать о нравственномъ качеств? самихъ юродивыхъ. Поставляя себя въ близкое отношеніе къ своимъ пасомымъ, которые не будутъ чувствовать никакого ст?сненія или затрудненія, когда откроется надобность обратиться къ своему духовному отцу, – заявляя предъ ними полную готовность помогать и сод?йствовать имъ въ духовныхъ нуждахъ, когда бы они не обратились къ нему, – пастырь т?мъ самымъ уже устранитъ мысль о потребности учителей, прямымъ образомъ не призванныхъ къ этому д?лу, и пасомые не будутъ им?тъ надобности искать себ? сов?тниковъ и руководителей помимо т?хъ, которые благодатію Божіею призваны и посвящены на это служеніе.